Татуированная любовь - Гайя Алексия

class="p1">Громкий голос отца пугает меня. Почему Натали оставила меня здесь? Она уверяла, что так будет лучше, чем в детском доме… Почему она ни разу не пришла ко мне? Она не любит меня?

Клац!

Семь…

Я свернулся клубочком рядом с кроватью. Мне холодно и хочется есть. Вечером нас вообще не кормили. Тогда Тристан пошел на кухню, вернулся с пирожными и съел все у меня на глазах, не дав мне ничего. У меня болит живот, а нос заложило. Он сказал, что я умру. Я ответил, что его отец побьет его за пирожные. Я даже и не предполагал, что так сильно. Хочу, чтобы все это прекратилось.

Клац!

Восемь…

Он кричит еще громче, я плачу. Отец никогда так не поступал со мной, но меня это так пугает, что я всегда слушаюсь. Тристан никогда не слушает.

– Марш в комнату!

Клац!

Девять…

Резко открываю глаза. Дрожь ужаса пробегает по телу, я все еще слышу, как ремень хлопает по спине Тристана. Провожу руками по щекам, чтобы вытереть эти чертовы слезы, и мои руки подрагивают как всегда.

Я и забыл, что происходило у Майлерсов.

Отец действительно был редкой сволочью. Теперь я понимаю, почему скрыл половину того, что произошло у них дома. Солис всегда говорила звонить ей, если я что-то вспомню, но, учитывая состояние нашего общения, я отбрасываю эту идею.

Встаю.

– Тиг? Все нормально?

Я резко обернулся на голос.

Ах! Это Елена! Какая нелепость! Она стоит в дверях, и я пялюсь на нее. Я в ее комнате. Я тут спал? В ее постели? Наверное, я уснул перед телевизором и не заметил. Почему она не спала со мной?

Она подходит ко мне, когда я встаю. Нужно покурить. Пытаюсь пройти мимо, но вдруг она обнимает меня. Ее прикосновение тут же наэлектризовало, но все же мне нужнее был никотин.

Освобождаюсь из ее объятий и выхожу из комнаты.

Через мгновение я уже стою на балконе, затягиваясь сигаретой.

Вкус меня раздражает, но немного успокаивает.

Больше не слышу Елену, кажется, она спустилась вниз. У меня нет никакого желания ходить на занятия и уж тем более ходить по магазинам. День начинается плохо.

Клац!

Черт, я подскочил и выронил сигарету. Ветер хлопает балконной дверью еще раз. Успокойся, парень.

Дрожащей рукой поднимаю сигарету. На этот раз не от ярости или страха ремня, нет, просто от холода. Мне холодно под этим робким солнцем.

Быстро, как только могу, принимаю душ и спускаюсь на первый этаж. Желудок требует еды. Больше ничего не ел после вчерашних событий. Направляюсь на кухню, где застаю мать и Елену в разгаре разговора. Как только я вошел, наступила тишина.

Не поднимая головы, иду прямо к холодильнику.

– Чай, блины? – предлагает мать, прежде чем я добираюсь до цели.

Стол уже накрыт. Обожаю эту женщину.

Устраиваю свою задницу напротив Елены, и мои татуированные пальцы обхватывают горячую чашку, а от запаха блинов текут слюнки.

– Я подумала, что перед уроками мы могли бы поесть на улице. Мама, ты не дашь нам еще немного? – спрашивает Елена.

– Хорошо, но не опаздывайте в школу. И Тиган, Чев спрашивает, можешь ли ты забрать его из школы завтра вечером, так как ты закончишь раньше Елены…

Не отвечаю. С каких это пор они вовлекают меня в семейные дела? Мне это не нравится.

Повисло молчание, довольно долгое и тяжелое. Это не поможет бедным парням вроде меня.

– Отвечай, – сухо бросает Елена через минуту.

Поднимаю на нее глаза, не шевелясь. Она пристально смотрит на меня. Делаю то же самое.

– Ты заберешь его или нет? – настаивает она.

Опускаю глаза на свою чашку. Сегодня разговор не клеится. Общаться – для меня слишком.

Этот дерьмовый кошмар все еще не ушел из моих мыслей. Я бы всю Землю разворотил, лишь бы этот страх меня покинул.

Елена вздыхает в недоумении.

– Ладно, мама, я заберу Чева. Пусть начнет делать уроки, пока я не приду.

– Хорошо.

Мать впервые за все время выглядит нервной.

– Пойду прогрею машину. Пошевеливайся, я тебя уже целый час жду, – говорит Елена.

Она исчезает, и я слышу, как хлопает входная дверь. Отодвигаю чашку, чтобы протереть лицо. Давай, парень, ты это сделаешь: забудь эту ночь, забудь это детство и забудь свою ненависть к этой жизни.

– Ты в порядке? – робко спрашивает мать.

Не отвечаю. Встаю и беру несколько блинчиков.

– Подожди, я положу их тебе в пакетик, – предлагает она.

Замираю, но не смотрю на нее. Не могу себя пересилить, меня сегодня все раздражает. Увидеть во сне Майлерсов – это гораздо более жестоко, чем я мог себе представить.

Может, стоит позвонить Солис. Ну уж нет, тогда мне придется взять на себя ответственность за то, что я такой придурок, а я не могу этого сделать.

– Держи.

Совсем не сержусь на Чева… Просто бывают дни с настроением, а бывают – без, и это нормально.

Беру пакетик, который она мне протягивает, и ухожу.

В машине львица включила музыку, но не проронила ни слова. Тем лучше, я сейчас не в настроении. Доедаю, пока она припарковывается, глушит двигатель и выходит. Вот дерьмо, перед нами огромный торговый центр. Сегодня мне это точно не нужно.

Выхожу из тачки и бреду за ней.

Для меня это сущий ад: повсюду люди смотрят на меня исподлобья, а охранники следят за мной. Черт, надо было покурить перед входом.

Слишком поздно, львица уже заходит в магазин. И я за ней.

Парень у входа злобно косится на меня, и в ответ я пялюсь на него. Эй! Придурок, разве по мне не видно, что у меня нет никакого желания быть здесь? Так что сделай доброе дело и оставь меня в покое.

Хожу за моим палачом-львицей между рядами. Повсюду шмотки для девчонок, весьма забавные. Где мы? В бутике для престарелой толстухи? К черту все.

Елена останавливается, ищет что-то и достает какой-то коричневый халат. Тьфу. Отвратительно!

Мы переглядываемся.

– Что? – настороживается она.

– Уродство.

Она открывает рот при звуке моего голоса.

– Ты серьезно? Это единственный раз с самого утра, когда ты со мной заговорил, и только затем, чтобы выдать такое?

Молча смотрю на нее.

– Я возьму эту, мне пойдет. – Она яростно выдыхает и двигается к кассе.

Черт возьми, если она это наденет, я никогда больше не захочу ее, ужас! Догоняю ее, вырывая из рук эту пакость, и по пути случайно цепляю и роняю какие-то вещи. Львице приходится уйти.

– Что ты