Божества древних славян - Александр Сергеевич Фаминцын

class="v">«Ходзи, Спорыш, ко мне на двор,

Ко мне на двор, на чисовы стол.

Сядзь, Спорыш, на покуце (почетное место, под образом),

На покуце, да на зóлоце.

Пи, Спорыш, зялено вино.

Споры, Божа, у моем гумне,

У моем гумне, у моем дворе:

На току вмолот, а в дзяжи подходь,

А в печи рост, а на столе сыццё

(довольство)».

б) Пошло Добро дорогою,

Дорогою широкою,

А хто добро пираймець,

К себе у гумно завернець?

Андрейка добро пираняу,

К сабе у гумно завернуу:

«Ко мне, добро, у мое гумно!

Мое гумно вяликоя,

Пираплеты высокие».[817]

Спорыш и Добро в этих песнях имеют одно и то же значение, совпадающее со значением Пильвита, бога изобилия и богатства литовских народов. Пильвит же, и по значению, и по имени своему, соответствует Плутосу (Πλούτος, Plutos = Pilvitos)[818].

В других песнях, представляющих варианты только что приведенных, те же просьбы, посетить двор и гумно, обращаются к «Богу», под именем которого, несомненно, подразумевается тот же Спорыш; этого бога встречают с почтением, с обнаженной головой, просят прийти с изобильным урожаем:

Ишоу Бог дорогою,

А за ним наш пан идець,

У руках шапочку нясець

И до себе бога просиць:

«Да ко мне, божа, да ко мне,

Да з густыми снопами,

Да з частыми копами.

У мяне гумно вяликоя,

Пераплоты высокие,

Ёсь гдзе снопы стауляци,

Ёсь гдзе скирты класыи».

По словам белорусской же жатвенной песни,

Ходзил Бог по полю,

Поцерял корону.

Корону эту (очевидно, обрядный жатвенный венок, эмблему плодородия) находят и поднимают «жнейки»[819]. Соответственно тому, у латышей в песнях упоминается о боге в венке из ржаных остий:

По полю ржи идет Бог,

У него шапка из ржаных остий.[820]

«Бог» в латышских песнях прогуливается и между селянами, работающими на гумне или на мельнице, как бы радуясь плодам своих благодеяний на пользу людей:

На гумне молотят молотильщики,

В жерновой избе мелят мельники;

Богу понравилось

Прогуливаться промежу них.[821]

К тому же богу относится молитва:

Уроди, Боже, два колоса

На конце одной соломенки.[822]

На юге, где главное богатство народа составляют плодовые деревья и виноградники — словом, сады, вероятно, почитался специальный бог садов, имя которого, быть может, скрывается в известном нам ныне лишь в латинизованной форме названии древнеиталийского бога садов — Vertumnus, означающего как бы садовщика. (Ср. врт [серб.], vert [словин.], сад = вертоград русс.]).

4. Как бог-оракул, солнце олицетворяется в образах:

а) Радегаста-Сварожича и Святовита, славившихся своим оракулом в среде всех балтийских славян. Способы гадания, сходные с теми, которыми открывалась в названных святилищах воля богов (посредством жеребьев, хода коня, обрядного пирога [стр. 52–53]), до сих пор, в числе многих других, практикуются простым народом в разных славянских землях, в особенности

а) на святках, при встрече возродившегося солнца, Авсеня или Божича, и

б) во время купальского праздника, которым провожают исполнившее свое назначение и затем удаляющиееся солнце, в лице Купала (Яна-Ивана) — словом, в главнейшие моменты чествования солнечного божества.

Между многоразличными способами гадания наиболее видное место занимают гадания по искрам и пламени костров, факелов, лучин и т. п.,словом, гадания по огню, двойнику солнца, представителю его на земле, и с другой стороны — по произведениям лугов и полей (сену, соломе, хлебным зернам и пр.), в особенности гадания цветами, зеленью, венками, и притом преимущественно у колодезей, рек и источников (дома — у сосуда, наполненного водой) — одним словом, у вод, представительницей которых служит царица небесной влаги, в лице Коляды, Купалы и т. д. Я буду говорить об этих гаданиях при описании соответствующих праздников, теперь же достаточно будет назвать только несколько примеров.

Болгарские девушки, в канун нового года, гадают с песнями около медника (котла), наполненного водою, в которую бросают цветы (преимущественно васильки) и погружают ветвь грушевого дерева; весною же гадают венками, которые пускают по воде[823]. Последний способ гадания пользуется повсеместно, в среде славян, распространенностью.

У словинов старики наблюдают за скачкáми молодежи через ивановские костры и, по известным приметам, предсказывают скачущим счастье или несчастье в будущем[824].

Чешские девушки на святках приносят источникам или колодезям в дар кусочки от рождественской трапезы и вопрошают воду. о своей судьбе, или гадают посредством соломенных венков[825]. В Ивановскую же ночь в старину кидали в воздух зажженные метлы и гадали по пламени их, вопрошая при этом «великого Бога св. Яна» о сроке жизни. (Ср. выше стр. 280, прим.).

О гадании малорусских девушек, пускающих по воде венки с прикрепленной к каждому из них горящей свечой, я говорил выше (стр. 185). В Малой и Белой Руси девушка Купайло, в качестве Фортуны, с завязанными глазами, раздает пляшущим вокруг нее подругам венки, определяющие судьбу их. Как и у словинов, гадают по скачкам, совершаемым попарно через горящий костер, а также по искрам, отделяющимся в это время от костра[826] и т. п. Великорусские девушки гадают по лучинам, которые сначала мочат в реке, а потом зажигают дома на огне, или по лучине, которую зажигают обернувши ее льном; нередко орудием для гаданий служат сковороды, наполненные водой, гадают и по соломенкам и т. д.[827]

Гадания производятся главным образом молодежью, преимущественно девушками, оттого первенствующим предметом гадания служит любовь, оракулу предпочтительно задаются вопросы, касающиеся женихов и замужества.

***

Соответственно указанному параллелизму поклонения представителям солнца и небесной влаги, как мужского и женского элементов главнейших небесных явлений, и связанные с главнейшими фазами солнцестояния народные празднества нередко обнаруживают эту двойственность: солнце и двойник его на земле — огонь служат по преимуществу предметом культа мужского, — дождевая и земная влага — женского населения. Такое распадение культов на мужские и женские ведет свое начало из глубокой древности: уже римские женщины не допускались к участию в жертвоприношениях и послежертвенных пирах в честь Геркулеса, в жертвоприношениях в честь Марса Сильвана; точно так мужчины исключены были из участия в культе богини Bona Dea (= Maia, италийской Лады)[828]. Вспомним, что у латышей