Божества древних славян - Александр Сергеевич Фаминцын

basja, koledo!

I obasja, koledo!

Naše gore, koledo!

Plodne, njtve, koledo!

I livade, koledo!..

Sunce zadje, koledo!

Rosa pada, koledo!

I natopi, koledo!

Naše gore, koledo!

Plodnje nive, koledo!

I livade, koledo! и т. д.

(День рассветает, коледо!

Солнце сияет, коледо!

И освещает, коледо!

Наши леса, коледо!

Плодородные нивы, коледо!

И луга, коледо!

Солнце заходит, коледо!

Роса падает, коледо!

И увлажает, коледо!

Наши леса, коледо!

Плодородные нивы, коледо!

И луга, коледо!)

В заключение поется о грозовом ливне, орошающем сады и напояющем нивы[768].

В сербо-хорватских же и западно-болгарских колядках упоминается о купании «молодого [или „малого"] бога»[769], под именем которого, очевидно, понимается новорожденное солнце. Малорусская колядка говорит о купании новорожденного Бога в море: Божья Мать «Сына вродила, в море скупала»[770].

Что солнце в день Рождества или нового года в глазах народа действительно является обновленным или новым, свидетельствует, напр., малорусская щедривка, начинающаяся словами:

Под синцем под новим.[771]

Словацкие девушки, при вскрытии рек, припадают к воде, приговаривая:

Vodo, vodo, ćо ti kaže sinecko?[772]

(Вода, вода, что наказывает тебе солнышко?)

В малорусских щедривках встречаются подобные же сопоставления солнца и влаги, напр.:

 — На водах на Иорданьских

Пливе листок буковенной,

На том листку написано

Ясне сонце сам.

 — У в нашего господара

Стоить яворь середь двора,

На явори золота кора (солнечный свет)

Золота кора, а срибна роса (небесная влага).

А вскочила красна панна

Золоту кору обстругала,

Срибну росу обтрусила…[773]

В карпато-русских и малорусских колядках поется о божественных гостях, посещающих хозяйский дом; гости эти — солнце, месяц и дождь:

За твоим столом три гостейки,

Гостейки трои, не еднакии:

Еден гостейко — светле сонейко,

Другий гостейко — ясен месячок,

Третий гостейко — дробен дожджейко.[774]

Кроме колядок, и в «ивановских» («купальских», «соботских», «святоянских») песнях весьма часто упоминается о влаге: о росе и воде, о купании и потоплении, напр.: в хорватской «ивановской» песне солнце жалуется на то, что вила не хочет услужить ему в о д о и. В словацкой «святоянскон» песне св. Анна купается и просит Яна дать ей руку, чтобы ей не утонуть в реке. В польской «соботке» св. Ян приносит «росу, девушкам для красы»[775]. В белорусской «купальской» песне «стояла верба, на вербе горили свечки, с той вербы капля упала, озеро стало. В озере сам Бог купауся»[776]. В малорусских «купальских» песнях: «коло воды-моря ходили дивочки», или «купався Иван та в воду упав», или описывается, как в Дунае «Ганна втонула»[777] и т. п. Здесь, в отличие от колядок, преимущественно говорится уже не о дожде, а о речной или морской воде, в которую в Иванов день погружают «Купалу» или «Марену», изображающую отходящую вместе с солнцем спутницу его Весну, представительницу весеннего плодородия; последняя, по народному представлению, подобно греческой Афродите, рождается из влаги (ср. ниже 3, б), а затем, с наступлением высшего солнцестояния, в образе Купалы, Марены, Костромы и т. п., вновь удаляется, погружаясь обратно в свою стихию, которая и воспевается с такой настойчивостью и постоянством в ивановских песнях.

Теперь приведу названия, под которыми в славянской мифологии встречается божественная представительница небесной влаги. Мы увидим, что, как уже замечено было выше, почти весь ряд видовых наименований божества солнца находит себе аналогичные названия женского рода, служащие для обозначения верной, постоянной спутницы царя-солнца, — царицы-воды.

1) Как БЕЛБОГА мы встретили выше солнце под нижеследующими видовыми названиями, которые все почти повторяются в наименованиях соответствующих женских божеств влаги:

а) Белену соответствуют болгарская Самодива или Сaмовила и сербская Вила, обыкновенно называемая «белой Вилой» (вид, видјело, видјелица [серб.] = свет, ясность).

Как болгарская Самодива, так и сербская «белая Вила» строят свои замки на небесной высоте, именно «в темной туче» (болг.)[778] или «на краю облака» (серб.)[779]; и та и другая обыкновенно являются людям, или у вод, или на горных вершинах. В одной хорватской песне (из Словении), которая поется у Ивановского костра, «палящее солнце жалуется Ивану, что Вила не хочет прислужить ему холодною водою»[780]. Понятие о Виде и Самодиве обыкновенно связано с представлением о воде, о горных высотах и воздушных явлениях (тучах, бурях и т. п.). Болгарские песни упоминают о «горной» и «морской» Самодиве. «Я не Вила, собирающие тучи», — говорит девушка в сербской песне[781], «горная» — обычный эпитет сербской Вилы.

На Руси, где гор почти нет, соответствующая Самодиве и Виде, Русалка (см. ниже: 1, е: «Хорс») — светлая, сияющая представительница вод является только как водная богиня. Как Русалка, так и Вила (солнцева сестра) отличаются ослепительной красотой, вошедшей в поговорку. Тождество названных богинь подтверждается и тем, что праздник «Русалия» у болгар называется также «Самовилскы праздницы»[782]. Подробнее об этих богинях, встречающихся, как в единственном, так и во множественном числе, и о разностороннем их значении я буду говорить впоследствии. Пока достаточно было указать только на основную, непосредственную связь их с умеряющей солнечный зной водной стихией, представительницами которой они являются, в качестве солнцевой сестры, получающей у разных славянских народов разные названия. Нестор, в числе божеств, которым Владимир воздвиг в Киеве идолы, называет Mокошь. Под характеристическим именем этим, заключающим в себе понятие о влаге и несомненно обозначавшем божество женского рода, нетрудно узнать небесную деву, солнцеву сестру, богиню небесной влаги. Стредовский объясняет богиню Macosla (Макошь, Мокошь) именем: Pluvia, т. е. дождевая или дождница[783].

б) Ясоню — отвечает Jeseň (= Jasni), по объяснению глоссов к Mater verborum = Jsis (автор глоссов толкует это название как «земля», но Изиду, спутницу Озириса, древние авторы нередко принимали и за луну). У Апулея (Metam. XI, р. 275) луна говорит: «Жители восточной Эфиопии, арийцы и египтяне, наученные мудростью старины… приветствуют меня как царицу Изиду»[784]. В славянском переводе Георга Амартола (по списку 1389 г.) читаем: «Нарекоша убо (египтяне) солнце Осирин, луну же Изин»[785]. О чрезвычайной популярности имен Ясоня и Есени в среде западных и юго-западных славян свидетельствуют приведенные мною (стр. 179) многочисленные, встречающиеся