Богачи - Юна-Мари Паркер

— А разве это так важно? Самое главное, что они оба в безопасности. Но роды были очень трудными, поэтому им нужен отдых. Никаких посетителей, — с этими словами он развернулся и пошел прочь.

Морган хотела было догнать его, расспросить про ребенка, но что-то удержало ее. Уже в конце коридора доктор вдруг остановился и, поразмыслив немного, обернулся к ней.

— Мальчик, — сказал он тихо и почти с нежностью.

Тиффани захотела повернуться на бок, но не смогла. У нее было такое ощущение, словно по ней проехал асфальтовый каток и расплющил ее кости и мышцы, превратив их в кашу.

— У вас родился настоящий богатырь, — попыталась приободрить ее медсестра. — Хотите посмотреть?

— Нет. — Тиффани отвернулась и закрыла глаза.

— Может быть, после того, как отдохнете немного…

— Нет.

— Но скоро вам придется начать его кормить…

— Нет! Унесите его прочь!

Почему эта чертова сиделка лезет не в свое дело! Где Морган? Пусть забирает своего ублюдка и сама выкармливает его из бутылки! Тиффани незаметно сжала зубами уголок подушки, чтобы никто не услышал ее рыданий.

В полдень Морган вернулась в гостиницу и бросилась в постель. Доктор разрешил ей увидеть сестру и ребенка только во второй половине дня, поэтому она вернулась в свой номер уставшая и разбитая, словно сама только что родила, с единственным желанием выспаться.

Через пару часов Морган проснулась посвежевшей и как будто обновленной. Она быстро поднялась, приняла душ и переоделась. Без кофе можно обойтись, тем более что за предыдущую ночь она выпила норму нескольких дней.

На улице посвежело, утренняя прохлада сменилась ледяным колючим ветром. Морган взяла такси и уже через десять минут была в больнице.

Двери лифта открылись на пятом этаже, и Морган подивилось тому, как преобразился унылый больничный коридор с белыми стенами, который нагнетал на нее ночью тоску и страх — яркое солнце пробивалось сквозь тонкие шторы на окнах и ложилось на пол желтыми подвижными квадратами, фикусы в кадках радовали свежей зеленью, а акварели на стенах, которые Морган даже не заметила прежде, создавали ощущение уюта и покоя. Медсестра везла по коридору каталку, на которой лежала счастливая мать, прижимая к груди запеленутого младенца. Из какой-то палаты доносился веселый женский смех.

Морган остановилась перед дверью с надписью «Е05» и тихонько постучала, затаив дыхание от нетерпения.

— Войдите.

Тиффани сидела в постели, опираясь на гору подушек. Ее лицо походило на трагическую театральную маску — углы губ опущены, в глазах залегла глубокая печаль, кожа отливала болезненной желтизной.

— Привет, Тифф! Как ты себя чувствуешь? — Морган положила у изножия кровати букет алых роз и огляделась в поисках ребенка.

— Хуже некуда.

— Дорогая, мне так жаль… Ну и заставила же ты меня хорошенько перетрусить! Доктор сказал, что дела твои были плохи. Что случилось?

— Не знаю. Давай не будем об этом говорить.

— Хорошо. А где ребенок?

— Наверное, в детской палате вместе с остальными.

— Я не могу удержаться. Очень хочется скорее посмотреть на него. Он красивый?

— Я… я видела его только мельком, — ответила Тиффани и разрыдалась.

Морган бросилась к сестре и обняла ее за шею.

— Тихо, не плачь. Ведь все позади. Ты сможешь теперь вернуться домой и забыть об этом, как о страшном сне. Я так тебе благодарна, Тифф, ты даже не представляешь! Могу вообразить, как ты вымоталась! Не надо, Тифф, не плачь, успокойся.

— Я не могу, — сквозь слезы прошептала Тиффани и закрыла лицо руками.

Морган в замешательстве стояла возле больничной койки. Она ожидала любой реакции от сестры, но только не слез. Теперь Тиффани может вернуться в Нью-Йорк к работе, друзьям, ко всему, что ей дорого, и от чего ей так надолго пришлось отказаться. Так из-за чего тут плакать?

— Почему ты не попросишь, чтобы ребенка принесли сюда? Мы могли бы вдвоем посмотреть на него, — растерянно вымолвила Морган.

— Потому что я не желаю его видеть! — вытирая слезы, ответила Тиффани. — Никогда, слышишь! Он твой, можешь забирать… Я уже сказала доктору, что отдаю его тебе на воспитание, и чем скорее ты уберешься с ним отсюда, тем лучше!

— Но почему?

— Ты что, совсем идиотка? Ничего не понимаешь? Да потому что я люблю его! Он ведь мой… а я должна его отдать! — Новый поток слез хлынул из глаз Тиффани.

Морган не верила своим ушам. Оказывается, Тиффани, которая не собиралась иметь своего ребенка и клялась, что афера сестры ей глубоко противна, жестоко страдает от необходимости расстаться с существом, ею выношенным и пробудившим в ее сердце материнские чувства. Морган понимала, что ничем не может утешить Тиффани, поэтому потихоньку вышла из палаты, осторожно притворив за собой дверь.

В детской Морган встретила няня, на попечении которой находилось семь младенцев, мирно спящих в колыбельках, и, с подозрением оглядев ее с головы до пят, спросила:

— Что вам угодно?

— Я хотела бы взглянуть на… ребенка своей сестры. Она родила сегодня утром.

— Подождите минуту. — Няня вывела Морган в коридор и через минуту вынесла ей аккуратно завернутый кулек.

Из кулька высовывалось сморщенное розовое личико. Головку ребенка покрывал густой темный пух, крохотные ручки с растопыренными толстенькими пальчиками производили бессмысленные движения.

— Господи, какой красавец! — задыхаясь от восторга, прошептала Морган. — А сколько он весит?

— Всего пять фунтов, но очень крепенький.

— Неужели этого мало? А сколько они обычно весят?

— По-разному.

— Спасибо, что дали мне на него взглянуть.

— У вашей сестры чудесный мальчуган.

— Да… да, спасибо. — Морган проводила взглядом няню, которая унесла малыша в детскую. «Это мой сын!» — с гордостью подумала она. Маркиз Блэмор, будущий граф Ломонд! Как жаль, что нельзя сказать об этом няне!

— Графиня Ломонд должна быть у себя! Я звоню уже второй день. Если бы она куда-нибудь уехала, то непременно поставила бы меня в известность. Попробуйте еще раз дозвониться до ее номера, — потребовал Гарри.

— Извините, сэр, номер не отвечает, — после недолгой паузы ответил портье. — Не желаете оставить сообщение?

— Желаю. Передайте ей, что ее муж ждет звонка.

— Хорошо, сэр. Всего доброго.

Гарри не находил себе места от беспокойства. Мало ли что может случиться в Нью-Йорке с одинокой женщиной! Его воображению представлялись жуткие сцены ограблений и изнасилований… А вдруг Морган стало плохо на улице, и ее отвезли в какой-нибудь захудалый госпиталь, где никто не знает, кто она такая? Он обратился к Закери, который смотрел телевизор, вальяжно раскинувшись на софе: