Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

сможет… приобрести одно из них, что бы его нынешний владелец ни думал о сделке. Затем был тот факт, что Стейнейр и Ашир оба носили то, что Кэйлеб упорно называл их «антибаллистическими трусами». Они не могли предотвратить ушибы или даже переломы костей, как обнаружила Шарлиэн в Корисанде, но были непробиваемы для чего-либо менее мощного, чем пуля из винтовки новой модели с близкого расстояния, и они со смехотворной легкостью остановили бы любой клинок, кроме его собственной катаны из боевой стали.

Нет, настоящая причина, по которой он чувствовал себя раздетым, заключалась в том, что он был вынужден отключить все активные датчики своего ПИКА, а также его комм.

Мейкел Стейнейр и его группа были размещены за пределами территории Храма в роскошном особняке в трех кварталах от площади Мучеников. Без сомнения, решение разместить их там было непростым. Технически, Стейнейр был простым архиепископом — и притом раскольнической церкви, — что означало, что он должен был быть сослан на окраины особняков и многоквартирных домов, доступных Матери-Церкви, учитывая, что в городе столпились все викарии и старшие архиепископы. С другой стороны, он также был главой этой раскольнической церкви, паства которой была намного больше, чем у любого отдельного прелата Церкви Ожидания Господнего, за исключением самого великого викария, поэтому ему должно было быть отведено почетное место в самой Пристройке.

Церковь нашла выход, который лично Карстейрс посчитал превосходным суждением. Отряд Стейнейра получил в свое распоряжение целый особняк, он был ближе к Храму, чем любое другое жилье, отведенное любому другому архиепископу, и его не просто пригласили, но и призвали взять с собой своих собственных стражников, чтобы обеспечить его безопасность. Храмовая стража также была скрупулезна в том, что касалось связей с Карстейрсом. Действительно, епископ воинствующий Ханстанзо лично обсудил с ним все его потребности, хотя Карстейрс задавался вопросом, как бы он отреагировал, если бы знал, с кем он на самом деле их обсуждает! Но лучше всего, с точки зрения Карстейрса, было то, что особняк находился сразу за пределами жесткого предела, который они с Нимуэ очертили вокруг Храма. Он мог бы использовать системы своего ПИКА, включая активные датчики и внутреннюю связь, с территории особняка, если бы они ему понадобились… и до сих пор он делал это с мучительной осторожностью.

В данный момент он не мог так делать, и это его беспокоило. Это очень беспокоило его, и не только потому, что без них он чувствовал себя полуслепым.

Он знал, что истинная причина сомнений Брайана Ашира в разумности этого визита была связана не столько с опасениями за физическую безопасность Мейкела Стейнейра, сколько с мыслью о введении ПИКА в сам Храм. О, безопасность Стейнейра была определенным фактором в мышлении Ашира, но возможность… пробудить что-то, что лучше оставить нетронутым, была еще большей. Карстейрс разделял эту точку зрения, и именно поэтому Мерлин Этроуз категорически отказался позволить Нимуэ Гарвей или одному из ее персонажей отправиться с ними в путешествие. Если случится что-то неприятное, внутреннему кругу понадобится по крайней мере один выживший ПИКА, чтобы справиться с последствиями.

Искушение просто послать самую скрытную из возможных пассивных систем вместе со Стейнейром было почти непреодолимым. На самом деле, это было именно то, что они должны были сделать по первоначальному плану Кэйлеба, Шарлиэн, Нармана Бейца и Совы. И они были правы. Но Мерлин Этроуз не собирался доверять безопасность Стейнейра кому-либо еще, и когда дело касалось этого, все сенсоры ПИКА настораживались за доли секунды. Были некоторые люди, чьими жизнями Мерлин не был готов рискнуть, служа великой задаче Нимуэ Элбан. Мейкел Стейнейр был одним из них, и хотя он отказался от попыток заставить Стейнейра смотреть на вещи подобным образом, но был бы полностью активен внутри самого Храма, если бы это понадобилось, чтобы вытащить оттуда Стейнейра живым.

Он был осторожен, чтобы не упоминать об этом конкретном решении там, где его мог услышать архиепископ.

Защита Стейнейра была контраргументом, который он бессовестно использовал, чтобы заставить Шарлиэн активно поддержать его решение, но он признал — хотя бы перед самим собой и Ниниэн — что это была лишь часть его собственных причин. Безусловно, это была самая весомая часть, но только часть. Потому что, хотя это могло быть и не совсем рационально, возможность попасть на территорию самого Храма, проникнуть в самое сердце мерзости, которую Эрик Лэнгхорн сотворил здесь, на Сейфхолде, была слишком важна для него, чтобы сопротивляться искушению. Он должен был прийти, должен был быть здесь, должен был увидеть это и почувствовать это сам.

И, вероятно, было хорошо, что у него была такая возможность, потому что никакой пульт, достаточно малый, чтобы его можно было незаметно пристроить на чью-то одежду или замаскировать под украшение, не смог бы собрать все, что уже собрали скрытые внутри него гораздо более чувствительные сенсоры. И все еще собирали, если уж на то пошло. И этот меньший, менее мощный датчик не обладал бы достаточной гибкостью, чтобы смотреть во всех направлениях, в которых он смотрел, когда отслеживал отдельные линии электропитания и помещал их — и устройства, которые они обслуживали — на карту, которую он создавал. Когда он закончит ее, эта карта будет неполной и прискорбно неполной, но она будет несравнимо лучше, чем все, что у них было раньше.

И об этом тоже стоило бы серьезно подумать, как только он вернется домой, потому что то, что он уже обнаружил, только подчеркивало, насколько прав был Нарман, беспокоясь о возможности того, что что-то пошло не так с генеральным самокорректирующимся планом Чихиро.

Храм был пронизан еще большим количеством — гораздо большим количеством — источников энергии, чем они смогли обнаружить и отследить из-за пределов его стен. Они вспыхнули на его пассивных сенсорах в тот момент, когда его и остальную часть группы Стейнейра провели через площадь Мучеников в собственно Храм.

Он всегда думал, что решение Чихиро покрыть серебристый купол Храма восьмисантиметровым слоем бронепласта было нелепым даже