Шлюха (СИ) - Нина Леннокс

Макс покинул кухню. Возьмёт сейчас необходимые вещи и уйдёт на работу. А когда вернется, пусть она скажет, что уходит. Он хотел этого. Правда. Разумный человек в нём понимал, что её надо отпустить. Законченный эгоист и садист требовал прямо сейчас разложить её на диване и оставить ещё отметин, чтобы она знала, что это не предел боли. Но он держал себя в руках, впервые в жизни чувствуя, что находится на верном пути.

— Я решила. — Зара появилась перед ним.

— И? — спросил так, будто ему было глубоко наплевать на её ответ, даже не смотря на неё, усердно начищая туфли.

— Я остаюсь, тут, с тобой, — несмело улыбнулась, разводя руками. — Да, вот такая я дура. Можешь и за это меня наказать.

— Ты серьёзно? Потому что я — да. У тебя есть реальный шанс уйти. Прямо сейчас могу отвезти в аэропорт.

Да зачем ей обратно? Теперь здесь была Маринка, да и с Максом могло получиться что-нибудь... не понятно, что, но что-нибудь... А там что? Истекающий ядом и ненавистью к ней Михаил, который просто растерзает её по возвращению?

— Я серьёзно.

— Ты уверена? — В его голове не укладывалось всё это. — Подумай, на что ты подписываешься. Я самый настоящий монстр, и я не изменюсь. Не факт, что те шрамы — последние.

Зара закатила глаза.

— Давай без всяких там драм, хорошо? — перебила его, снимая с себя одежду. Оставшись в одних трусиках, она повертелась перед ним, довольная его взглядом, в котором читалось "что-эта-ненормальная-опять-делает". — На мне нет розовых очков. Я вижу все эти следы и синяки от твоих рук, а еще попа болит, — усмехнулась. — Никаких иллюзий, Макс. Я знаю, что ты псих, тиран и собственник. Но... куда я теперь от тебя денусь? Кому я нужна? Так хоть ты меня и бьешь,тно иногда и гладишь, а без тебя... будут только бить, — говорила она, стараясь придать голосу радостный тон.

Что она сейчас сказала? Что готова принять его таким? Готова?!

— Может, уже скажешь что-нибудь? — подтолкнула его к действиям. Почему застыл, как статуя?

— Мне нечего сказать. Если ты хочешь остаться — оставайся. Только твой выбор, — холодно ответил он, желая оттолкнуть её своим безразличием.

— ОК. Тогда с тебя извинения и крем от шрамов. — Она не купилась на его "безразличие".

— Да что с тобой такое?! Я тебе говорю, что ты свободна. Можешь уходить, проваливать! А ты остаешься здесь, чтобы опять испытывать боль?! Где у тебя логика?

— Ты сломал меня, — голос Зары стал тише. — Я... не хочу от тебя уходить, хоть боль и идёт с тобой за руку. — Прислонилась к стене. — Ты рад? Превратил меня в тряпку, которая хочет, чтобы об неё вытирали ноги. Тряпка не знает для себя другой жизни. — Спустилась по стенке и села на пол.

— Не тряпка. — Макс сел рядом, не заботясь о том, что костюм может помяться. — Это мои ноги вечно не туда наступают. — Уставился взглядом в ту же стену, что и она. Оба пытались найти истину в этой стене. Но никакого ответа не находили.

— Просто извинись за то, что сделал, — попросила Зара.

— Нет.

— Ладно.

— Еще что-то? — отстраненно спросил, не желая идти на компромисс и извиняться. Лицемерие было не в его стиле. Он не чувствовал себя виноватым, ему понравилось то, что он сделал. Значит, и извиняться ни за что не будет.

— Да, — совсем тихо сказала Зара. — Мама.

— Что "мама"? — не понял, что она хотела этим сказать.

— Нужно оплатить её лечение. — Взгляд все так же исследовал стены и пол.

— Ясно. — Макс встал, не удивленный её словами.

— Нет, подожди. — Схватила его за пиджак, останавливая. — Мои прежние слова останутся в силе, даже если ты откажешь. Я не могу тебе доказать ничего, но... Я не знаю. Просто так получилось, что всё совпало, — обреченно сказала она, проклиная всё на свете в этот момент.

— Повторюсь — я понял. Чек отдам вечером. — Поправил пиджак и, взяв документы, ушёл. Но через минуту вернулся. — Этот придурок уже целый час тебе названивает. Ответь и скажи, что... Пошли его к чертовой матери, — гневно сказал он, протягивая ей вибрирующий телефон.

Это же её!

— Отвечай на звонок. Или я прямо сейчас поеду к нему и убью его. — Глаза Макса сверкали, не оставляя сомнений в том, что он так и сделает.

Зара подчинилась. Эндрю спрашивал, всё ли хорошо и смогут ли они встретиться сегодня. Она отказывалась от всего, отвечала короткими "нет", перебивала его, не давая договорить. Он спрашивал её, что случилось, нет ли Макса рядом. В конце разговора, она действительно послала его, как ей и было велено. Даже самой легче стало.

— Что мой телефон делал у тебя в кармане? — возмутилась она.

— Больше он не твой. — Забрал сотовый и сунул обратно в карман.

— Но...

— Никаких "но", — Макс был тверд в своём решении отрезать её от внешнего мира по максимуму. — А будешь возмущаться, он отправится туда же, куда и браслет с розами — в урну.

Девушка с сожалением вспомнила о браслете. Цветы было не жалко, столько её крови на них осталось. А вот браслет... Хоть книгу удалось уговорить оставить. Малюсенький, но все же плюс.

— А хотя бы на работу можно вернуться? Там же я буду под твоим присмотром, — не сдавалась Зара.

— Нет. Задолбало смотреть на то, как мои деловые партнеры пачкают костюмы слюной, мечтая засадить тебе. — Ревность явно слышалась в голосе.

— Но...

— Никаких "но", — отрезал он и ушёл, уже окончательно.

Всё. Это были все его слова. Он не понял её. Не поверил. Не услышал. Зара слегка ударилась головой об стену. Да, она действительно стала тряпкой, половой тряпкой. Куклой в его руках. Он ею вертит, иногда ломает руки и пришивает обратно неаккуратными стежками, а она и рада. Она привыкла. Как же она была жалка. И только моменты её бесстрашной дерзости ещё напоминали ей о том человеке, каким она могла стать. Так больно. Все живут, чтобы научиться жить. Но хватит ли им с Максом этой жизни? Она не знала, но боялась, что нет.

* * *

Голова раскалывалась. Макс выпил таблетку и удобно устроился на диване. Как в таком состоянии можно было работать? Перед глазами всё плыло, буквы, цифры... Он не понимал их значения. Не стоило утром пить, не стоило с ней разговаривать. Алкоголь и Зара плохо влияли на его нервную систему и трудоспособность. Первый затормаживал, вторая — возбуждала до предела. Его действия даже ему самому казались противоречивыми до крайней степени. То бил её розами, желая привязать к себе болью, то отпускал. Наверное, где-то на подсознательном уровне он знал, что она останется... Или в последний момент забрал бы свое великодушное предложение. Но она бы осталась рядом с ним. Она стала его навязчивой идеей. Прекратить её истязать, нужно было прекратить её мучить. И физически, и морально. Нужно было...