Особый склад ума - Джон Катценбах

Значит, и человек тот, который ему нужен.

Мартин бросил в сторону такси еще один, последний, взгляд, запоминая цвет и марку машины. Когда такси разворачивалось, он успел разглядеть и номер.

Затем, когда оно медленно поехало вдоль по тупичку, детектив ринулся к своему автомобилю.

Мартин несся напролом через кустарники, словно полузащитник к форварду противников. Он перепрыгнул через встретившийся ему на пути большой камень, перемахнул через скользкий глинистый участок, готовый сразиться со всеми, кто встретится ему на пути. Его не беспокоило то, какой шум он при этом поднимал, и не замечал того, как улепетывали от него во все стороны вспугнутые им мелкие животные.

Ярдов за двадцать до машины тропа стала более ровной, так что Мартин наддал и побежал еще быстрее — теперь уже из последних сил, с лицом раскрасневшимся от натуги. Он мысленно представил себе возможный маршрут увезшего Сьюзен такси, пытаясь предугадать, в какой момент шофер свернет в сторону, после чего поедет уже не в аэропорт, а в какое-то совсем другое, одному ему ве́домое место. «Он скажет ей, что хочет срезать дорогу, и она ничего не заподозрит». И Мартин, едва переведя дух после своего спринтерского забега, стал думать о том, что должен перехватить их прежде, чем убийца успеет привести в действие свой план. Нужно было сесть ему на хвост и следовать за ним по пятам, чтобы оказаться на месте в тот самый момент, когда отец Джеффри приступит к своему черному делу.

Мартин задыхался и жадно хватал ртом прохладный утренний воздух. Сердце яростно колотилось, грудь поднималась и опускалась. Силуэт его машины уже неясно вырисовывался в конце тропы. Он ринулся было к ней, но внезапно споткнулся о камень и растянулся на пыльной земле, оглашая тихий воздух потоками брани.

Собравшись с силами, детектив рывком поднялся на ноги и тут же почувствовал, что рот полон песка. Сильная боль пронзила лодыжку. Падая, Мартин, похоже, ее вывихнул. Брюки были разорваны, из большой длинной царапины на колене начинала струиться кровь, и он также чувствовал в районе колена сильное жжение. Не обращая внимания на боль и не став даже отряхиваться, он продолжил свой путь, стараясь не потерять более ни секунды. Он ухватился за ручку дверцы, рывком распахнул ее, плюхнулся на водительское сиденье, бросив бинокли на пассажирское, и принялся лихорадочно нащупывать в кармане ключи.

— Дьявольщина! — проворчал он, засовывая ключ в замок зажигания.

— Что за спешка, детектив? — раздался позади него тихий шепот.

Роберт Мартин вскрикнул, даже, правильнее было бы сказать, заорал от неожиданности. С перепугу он дернулся всем телом, как дергается ослабевший было канат, которым пришвартован корабль, когда ветер и волны начинают толкать судно в сторону от причала. Мартин пока не видел человека, сидящего позади него, но по тому приступу паники, который обрушился на него в этот миг, он понял, кто с ним заговорил. Отпустив ключ зажигания, детектив потянулся за пистолетом. Но не успела его рука преодолеть и половины расстояния между ключом и наплечной кобурой, как тот же голос произнес:

— Если дотронешься до оружия, умрешь в тот же момент.

Это было сказано таким холодным, будничным тоном, что рука полицейского застыла в воздухе. Он ощутил, что к его горлу поднесено острое лезвие.

Человек на заднем сиденье заговорил снова, будто отвечая на невысказанный вопрос:

— Это старомодная опасная бритва с прямым лезвием и рукояткой из резной слоновой кости. Я заплатил за нее довольно приличную сумму в одном антикварном магазине, причем сомневаюсь, чтобы продавец подозревал, как именно я собираюсь ее использовать. Превосходное, между прочим, оружие. Маленькое, удобно держать в руке. И острое, знаете ли. До чрезвычайности острое. Одно мое легкое движение кистью — и ваша яремная вена вскрыта. Самое уязвимое место. Говорят, умирать таким образом крайне неприятно. Такого рода оружие открывает очень интересные возможности. Оно совершенствовалось в течение нескольких столетий. С ним, пожалуй, не связано ничего особенного, за исключением того разреза, который с его помощью я сделаю на вашем горле. Так что стоит спросить себя: а так ли сильно мне хочется умереть прямо сейчас, вот в этот самый момент, не получив ответа на те вопросы, которые не дают мне покоя? — Человек сделал паузу. — Ну так что, детектив, торопитесь умереть?

Роберт Мартин почувствовал, как свободная рука человека на заднем сиденье змеей обвилась вокруг него и поползла к находящемуся в кобуре пистолету. При этом лезвие ни на миллиметр не отклонилось от своего прежнего положения и все так же холодило ему шею. После секундной борьбы с застежкой кобуры человек извлек пистолет наружу. Детектив посмотрел в зеркало заднего вида, но оно было повернуто в сторону. Он попытался периферийным зрением оценить хотя бы размер фигуры сидящего позади человека, но не сумел ничего разглядеть. Был только голос — мягкий, спокойный, ненапряженный, словно пронизывающий мглу раннего утра.

— Кто вы? — спросил Мартин.

Человек ответил коротким смешком:

— Знаете, это начинает походить на детскую игру в двадцать вопросов. Кто ты — животное, овощ или минерал? Ты больше хлебницы? Меньше автомобиля? Детектив, почему бы не постараться задавать вопросы, ответы на которые вам неизвестны? Однако, если уж вам так хочется, отвечу: я тот самый человек, на которого вы охотились все это время. Теперь вы меня нашли. Однако, я думаю, не совсем таким образом, как ожидали.

Мартин попытался расслабиться. Ему отчаянно хотелось увидеть лицо человека позади себя, однако даже малейшая попытка пошевелиться приводила к тому, что бритва все сильнее прижималась к шее. Он положил руки на колени, но расстояние между его пальцами и запасным револьвером в кобуре на голени казалось марафонской дистанцией, которую никак невозможно преодолеть.

— Как вы узнали, что я здесь? — прохрипел Мартин.

— Вы, может, думаете, что я глуп? — ответил голос вопросом на вопрос.

— Нет, — отозвался Мартин.

— Хорошо, отвечу. Как я догадался, что вы здесь? На этот вопрос есть два ответа. Первый прост: потому что я тоже был в аэропорту, когда вы встречали там мою дочь и мою жену, и следовал за вами во время вашей увеселительной прогулки по нашему прекрасному городу, и я знал, что вы не оставите их, позволив одним ожидать моего появления. И, зная все это, разве не легче мне было предположить ваши последующие шаги, чем их действия? Конечно, я не рассчитывал, что мне повезет так, как повезло сейчас. Разумеется, я не ожидал, что вы сами захотите приехать в такое место, как это. Если бы я мог выбирать, мне бы ничего лучше не придумать. Прекрасное место. Уединенное, тихое, всеми забытое. Вот уж удача так удача! Но в конце концов, разве удача не следствие хорошего планирования? Я полагаю, что дело обстоит именно так. Как бы то ни было, детектив, это первый ответ на ваш вопрос. Правда, можно дать и более обстоятельный ответ, если углубиться в суть дела. И ответ этот будет таков: я провел всю мою взрослую жизнь, занимаясь тем, что расставлял для людей ловушки, в которые те неожиданно для себя попадали. Неужто вы думали, что я не замечу ловушки, поставленной на меня самого?

Лезвие дернулось и сильнее вжалось в кожу на горле у детектива.

— Да, думал.

— Но вы попали впросак, детектив.

Мартин проворчал что-то нечленораздельное и опять заерзал на сиденье.

— Вы хотели бы увидеть мое лицо, разве не так?

Плечи Мартина напряглись.

— Вам, наверное, много раз снилась та наша первая и единственная встреча, состоявшаяся много лет назад? Пытались ли вы представить себе, как я изменился со времени той нашей маленькой беседы?

— Да.

— Не оборачивайтесь, детектив. Подумайте о себе. Вы сами были тогда стройней, моложе и спортивней. Разве и у меня не должны стать заметны те же самые признаки возраста? Может, у меня стало меньше волос. Округлились щеки. Образовался животик. Этих изменений следовало ожидать, верно?

— Да.

— И вы, конечно, искали какие-нибудь мои старые фотографии, например сделанные для водительских прав, которые вы могли бы прогнать через компьютерную программу, способную вносить в изображения людей возрастные изменения? Вы, верно, полагали, что это поможет вам узнать, как я выгляжу?

— Фотографий не осталось. Во всяком случае, я ни одной не нашел.

— Да, не повезло. Но все-таки вы не исключали вероятности того, что я мог воспользоваться услугами хирурга и изменить внешность при помощи пластической операции? Правильно?

— Да.

— Должен сказать, вы и тут не ошиблись. Но, конечно, я еще смогу быть опознан. Ведь есть трое людей, которые должны непременно меня распознать. Они должны узнать меня, как только увидят, в тот же самый момент. В тот самый миг, когда почувствуют мой запах. Но вот узнают ли? Смогут ли бросить свой взгляд сквозь годы и при этом не обратить внимания на результаты совершеннейшей операции, изменившей мое лицо? Смогут ли уловить изменения, которые претерпели мой подбородок, скулы, нос и все остальное, дабы потом сказать, что́ осталось тем же самым, а что изменилось? Смогут ли они заметить то, что так и осталось неизменным, несмотря на все то, что претерпело изменения? Вот это действительно интересный вопрос. И в эту игру нам еще предстоит сыграть.