Павел I (гроссмейстер мальтийского ордена) - Василий Сергеев

Со дня воцарения Павла акции Гагариных круто идут в гору. С 1799 года Гавриил Петрович становится гроссмейстером Великой национальной масонской ложи, префектом капитула Феникса, гроссмейстером московской матери-ложи Сфинкса...

***

Вернувшись с итальянского театра военных действий, раненый князь Павел Гагарин около месяца оставался в деревне у своего дяди.

Свадьба Павла Гагарина и Анны Петровны Лопухиной, фаворитки Павла I, состоялась в феврале 1800 года. Невский собор звенел всеми своими колоколами. Тщетно описывать роскошь этой церемонии, нескончаемый поток карет: на свадьбе были все двоюродные братья и сестры как со стороны жениха, так и невесты. В столицу приехали наследники самых известных фамилий в империи: генералы, послы, епископы, министры, а кроме того, все товарищи молодого генерал-майора и их прекрасные спутницы. Все знали о том, что Анна Петровна – фаворитка императора, но никто из собравшихся не видел в этом ничего, компрометирующего молодую невесту, служащего к ущемлению ее чести и достоинства. Свадьба эта громадными сливающимися отныне воедино под императорской эгидой кланами Лопухиных и Гагариных была оценена как несомненный успех обеих фамилий, как очередное значительное завоевание.

Разумеется, император briller par son absence91*Блистал своим отсутствием (франц.)*, он не мог присутствовать на церемонии бракосочетания. Но когда она закончилась и молодые вышли на церковную паперть, к их ногам были поставлены огромные корзины белых лилий, перевязанных широкой лентой цветов императорского флага... Но это было так... романтическая мелочь! В приданое молодым император назначил дом на Дворцовой набережной, архитектором которого был Джакомо Кваренги...

Злые языки тех, кто не был приглашен на венчание, осуждали белизну лилий, но в их язвительных улыбках, в выражениях лиц проскальзывала, вместе с недоброжелательством и иронией, плохо скрытая зависть.

Брак a trois92*Втроем (франц.)* с императором пошел на пользу карьере Павла Гаврииловича, служба которого, разумеется, проходила по преимуществу за рубежом. В 1801 году он становится посланником в Сардинии, с 1805 года – адъютантом при особе Александра I, в 1808-1809 годах – адъютантом для особых поручений при особе Наполеона. С августа 1812 года Павел Гавриилович – директор Инспекторского департамента военного министерства. В 1818 году он становится мастером петербургской ложи Орла Российского, с 1821 года – почетным членом ложи «Астрея» и союза Великих Провинциальных лож...

ТИРАНСТВА ИМПЕРАТОРА

Строгость от прихоти есть тиранство.

А.В. Суворов

РАЗВЛЕЧЕНИЯ ДВОРЯНСТВА

Ах, правда ли, Сальери,

Что Бомарше кого-то отравил?

...

А может, это сказка

Тупой, бессмысленной толпы... и не был

Убийцею создатель Ватикана?

А.С. Пушкин. Моцарт и Сальери

Нет большего подспорья для эгоистической жизни, как занятие искусством ради искусства. Деспот, злодей непременно должен любить искусство

Л.Н. Толстой

Многотысячная орава бездельников десятилетиями жрала, пила и «предавалась изнеженности нравов» на государственный счет. Гвардейцы были телохранителями императоров и гарантами престола; но именно потому они имели возможность не только свергать и возводить на престол желательных им императоров, но и диктовать им желательные указы – «О вольности дворянской...», о запрещении крепостным жаловаться на своих помещиков и пр. Эти паразиты, лишь формально принадлежавшие к служилому слою воинов, со времен Петра I были подлинными хозяевами страны: они диктовали свою волю купечеству, они превратили крестьянство в безмолвных, не имеющих права пикнуть рабов, которых можно было сечь, насиловать, убивать – безответно. Сами же диктаторы отказались от всякой ответственности за что бы то ни было и окунулись в тот «вихрь наслаждений» – пиров, балов, спектаклей, охот и пикников, – который иные сегодняшние поэты и романисты считают чуть ли не идеалом российской жизни. Екатерина дала помещикам в 1765 году право ссылать крепостных в каторгу за предерзостные поступки, а с 1767 года – за жалобу на своего помещика... Это и называлось «Золотой век Екатерины». Дворянство, составлявшее чуть менее одной двенадцатой части населения страны, жило всласть – больше житья не было никому. Все остальные люди в стране были не субъектами, а объектами – владения, пользования, распоряжения, развлечения...

Какого рода были эти развлечения? Выколачивание недоимок к ним вряд ли относилось. Многие дворяне из всех видов специфически русских удовольствий предпочитали французское шампанское. Были масонские ложи – для большинства их членов поиск потусторонних миров являлся одним из возможных вариантов развлечения и рассеяния. Но было и другое. Jus primae noctis93*Право первой ночи (лат.)*, насилуемые «крепостные актрисы» со времен Лескова стали классикой94;*«...убрать обреченную девушку после театра «в невинном виде святою Цецилией», и во всем белом, в венке и с лилией в руках символизированную innocence [невинность] доставляли на графскую половину»... Лесков Н.С. Тупейный художник* но сие лишь цветочки, тем более, что далеко не у всех жертв насилие вызывало возмущение – порой его сопровождало даже и наслаждение, и возможность вывести детей «в люди», хоть эта мысль кому-то может показаться реакционной.

Развлечения были и пооригинальнее. Позволим себе обширную цитату из книги Александра Бушкова «Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы», автор которой ссылается на неизданный полностью Доклад императору Александру I о положении дел с крепостными крестьянами:

«В домашнем тире российского помещика Струйского господа развлекались тем, что заставляли крепостных мужиков бегать на ограниченном пространстве и стреляли по ним из ружей и пистолетов пулями. Убивая насмерть. Струйский считается яркой достопримечательностью екатерининского времени. У себя в имении он оборудовал типографию, где издавал в роскошнейшем оформлении собственные бездарные стихи, – Екатерина любила демонстрировать эти книги европейским гостям, словно бы мимоходом упоминая, что эти роскошные фолианты изданы в глухой провинции, что, легко догадаться, символизирует просвещенность ее царствования. О домашнем тире Струйского, понятно, в обществе вслух не говорилось. Как и о его жуткой коллекции орудий пыток, старательно скопированных со средневековых образцов. Была у поэта-типографщика еще одна страстишка... Иногда он устраивал над кем-нибудь из своих крестьян суд по всей форме, а приговор был всегда одинаков: «запытать до смерти». За беднягу тут же принимались палачи, обученные обращению с «коллекцией», и останавливались, лишь когда жертва испускала дух».

Это, к сожалению, все, что сказано о Струйских в интересной и умной книге. Но сказать о них можно больше.

Владимирский губернатор Николай Еремеевич Струйский, уехавший после отставки в свое пензенское поместье, известен не только по воспоминаниям И.М. Долгорукого

«Все обращение его было дико, одеяние странно...»,

но и по изумительным полотнам Федора Степановича Рокотова. Одно из них изображает юную и очаровательную супругу Николая Еремеевича, Александру Петровну Струйскую. Спокойные, округлые линии, холодный пепельно-серебристо-розоватый колорит... Поразительное своей красотой лицо, задающее загадку, не меньшую, чем джокондовская: оно серьезно, в нем нет непременной любезной улыбки, оно чего-то ждет от вас... Николай Заболоцкий, уже в XX веке, посвятил этому портрету стихотворение, по праву считаемое классическим:

...Ты помнишь, как из тьмы былого,Едва закутана в атлас,С портрета Рокотова сноваСмотрела Струйская на нас?Ее глаза – как два тумана,Полуулыбка, полуплач,Ее глаза – как два обмана,Покрытых мглою неудач.Соединенье двух загадок,Полувосторг, полуиспуг,Безумной нежности припадок,Предвосхищенье смертных мук.Когда потемки наступаюти приближается гроза,Со дна души моей мерцаютЕе прекрасные глаза.95*Заболоцкий Н.А. «Портрет»*

Знал ли Заболоцкий, кого, вслед за Рокотовым, воспевает? Откуда в стихотворении эти поразительные рифмующиеся строки:

«Полувосторг, полуиспуг – Предвосхищенье смертных мук»?

Неужели поэзия способна прозревать так глубоко?

Рокотов, крепостной князей Репниных, был выкуплен президентом Академии художеств И.И. Шуваловым. В 1761 году он пишет портрет великого князя Павла Петровича, а в 1765-м становится действительным членом Академии художеств и другом дома Струйских. Известен принадлежащий его кисти портрет Николая Еремеевича.