Спящая в огне - Карина де Сантис

она нравится ему, но Спящая догадывалась, что их чувства взаимны. Возможно, его чувства возникли даже раньше, чем ее собственные. Иначе какой смысл ему было затевать эту опасную игру? Лишь из чувства влюбленности? Других вариантов она попросту не видела.

Они больше не говорили на эту тему. Встречаясь, Этна старалась научиться управлять своей силой, пока Кай наблюдал за ней и пытался понять со стороны, как действует чужой огонь. И если Спящая хотела обуздать свой дар, чтобы после вернуть Смерть на континент, то Кай сразу сказал, что это бесполезная затея. Нужно учиться управлять огнем ради себя, а не ради ушедшей Смерти. Огонь — мощное оружие, которое могло им помочь в будущем, если кто-то осмелится встать у них на пути. Этна не могла не согласиться с такими доводами, однако все равно считала, что сила нужна для того, чтобы исполнить пророчество. Несправедливо, что она получила то, что заслужила, а Смерть, которая искала своего отмщения — нет.

Впрочем, не столь важно было, куда направлять силу, как то, что Этна делала небольшие успехи. Она уяснила, что легче всего вызывать огонь, прикасаясь к чему-либо. Но этот фокус работал только с тем, что имело свойство гореть: резная мебель из дерева, тяжелые портьеры и прочие вещи. Полы и стены, сделанные из камня и мрамора загораться не хотели ни при каком раскладе. Огонь также с радостью прыгал ей в руки с факела или свечи, для этого маневра вообще не нужно было прикладывать никаких усилий. Сложнее всего было сосредотачиваться на определенном предмете и заставлять его гореть. Это у Спящей еще ни разу не выходило, но каждый раз в покоях Кая она не прекращала своих попыток.

— Сейчас, — отозвалась она, постаравшись добавить голосу пренебрежения. Этна успела уяснить, что сестра, несмотря на свое воспитание и манеры, особой вежливостью со слугами не отличалась. Она как-то пару раз поблагодарила служанок и, по удивлению, смешанному со страхом, застывшему в их глазах, поняла, что те не привыкли к добрым словам от младшей королевы. Поэтому, постоянно одергиваясь от излишней вежливости, Этна старалась вести себя пренебрежительно и высокомерно.

— Вы стали светиться с появлением герцога, Меланта, — Ундина слабо улыбнулась, дожидаясь, пока младшая королева закончит оформлять бумаги. Ей, как и другим камергерам, позволялось не обращаться официально к правительницам, а использовать их имена. Этна как-то раз столкнулась с Андерсом, поборов желание рассказать воителю, кто она такая и как сильно соскучилась по нему. Он не сильно изменился, став камергером Эрики. Все такой же молчаливый и безэмоциональный. И из-за отсутствия возможности переброситься парой слов с тем, кто первым сделал комплимент ее шрамам, у Этны больно сжималось сердце. Он всегда был добр к ней. А теперь безразлично провожает глазами, без эмоций называет чужим именем и не узнает.

— Он хороший человек и совсем не зазнавшийся в отличие от других, — Спящая отложила пергамент в сторонку, чтобы тот высох. С официальными бумагами было, наконец, покончено. На завтрашний вечер был назначен бал, поэтому все было сделано вовремя. Она поднялась на ноги, поправляя подол бархатного платья сиреневого оттенка. Лиф был расшит маленькими яркими камушками, теряющимися в тугой шнуровке (к этому было привыкнуть еще сложнее, чем к стуку каблуков). Пышные рукава прикрывали плечи, оставляя остальную часть рук открытой и украшенной золотыми браслетами. Юбка платья была расшита рюшами и достигала самого пола, напоминая тем самым одежду Ауреи, которой нравились юбки и платья, касающиеся земли. А еще, как оказалось, Меланта не только любила наряжаться, но и делать каждый день макияж. Этна боялась брать в руки сурьму, румяна и краску для губ, поэтому ее красотой каждое утро занималась Ундина. И если румяна и краска для губ делали ее лицо посвежевшим, то черная сурьма, подчеркивающая темные глаза, делала их почти что бездонными. С непривычки Спящая первый раз после макияжа так долго рассматривала свое преобразившееся лицо, что Ундина запереживала, что сделала что-то не так.

Гардероб Меланты состоял из множества нежных платьев самых разнообразных фасонов и приятных цветов, но все это казалось и ощущалось крайне неудобным. Именно поэтому к балу Этна приказала портным пошить ей новый наряд. Он не был лишен определенной элегантности, но при этом он был вызывающе дерзким. Впрочем, она ведь невыносимая младшая правительница, ей можно выкидывать такие заскоки. Главное, что на балу ей будет удобно.

— Вы говорили тоже самое и про других своих… ухажеров, — иногда Спящая завидовала возможности Ундины носить более удобную одежду. Она могла носить не только изящные и удобные платья, но и юбки с красиво расшитыми рубашками. И при этом ей было совсем необязательно носить каблуки. А корсет? Камеристка лишь изредка ограничивалась корсажем, в то время как Этне редко перепадала такая возможность и ей часто приходилось носить громоздкий корсет, как того требовали приличия. Она понятия не имела, как свободолюбивая Меланта терпела эти муки.

— Хочешь сказать, что я совсем не различаю тупое подхалимство и умение ценить то, что даровано за заслуги? — она прищурилась, добавив голосу жесткости, пытаясь копировать скверный характер сестры.

— Нет, конечно же нет, Меланта. Я совсем не то имела в виду, простите меня, — Ундина виновато опустила глаза, вызвав у Этны быструю улыбку. Что-что, а вызывать у шаманки чувство вины ей очень нравилось.

— Пошли.

Этна первая вышла из потайных покоев, служивших кабинетом и уверенно двинулась в направлении обеденного зала, слыша, как Ундина торопливо закрывает за ней тяжелый проход-полотно и нагоняет ее. Первые два дня она плутала по коридорам замка и, если бы не Ундина, которая ориентировалась здесь лучше ее самой, она так и продолжила бы лгать, что просто хотела пойти другой дорогой. Благо, Кай сумел раздобыть ей карту, и она сумела выучить основные ходы и что находится в каком крыле замка, поэтому теперь смело сама шагала по коридорам, не теряясь.

Она жила при Дворе уже шесть дней и пока все шло гладко, как по маслу. Дни не были наполнены какими-то важными королевскими делами или заботами, хотя Этне раньше казалось, что правительницы целыми днями сидят и решают какие-то проблемы Форланда. Как выяснилось, проблем у континента почти не было. Изредка мог прийти тот или иной министр, чтобы обсудить незначительные вопросы, вроде строительства школы для малоимущих. Иногда обсуждалась поставка товаров с других сторон. Север в этом плане был почти независим: обмен трав и лекарств велся через Коллин, которая помогала землякам покупать хлеб и другое продовольствие, которое они не могли сами вырастить или предметы другой необходимости, изготовляемые или