Париж - Эдвард Резерфорд

Однако до сих пор высокое происхождение Алана не принесло ему никаких ощутимых выгод.

Первое, о чем подумал Робер, был сбор налогов. Система налоговых откупов не пользовалась популярностью среди народа, но работала неплохо. Вместо того чтобы содержать огромную сеть чиновников, что вовсе не гарантировало отсутствия злоупотреблений, королевская администрация передала право сбора налогов частным лицам. Откупщики обязаны были внести в казну определенную сумму, а все, что им удавалось собрать сверх этой суммы, оставляли себе. Король знал, на какой доход рассчитывать, откупщики богатели, а народ в случае чего обращал свое недовольство прежде всего на откупщиков и только потом уже винил короля.

Поэтому Робер, отыскав налогового откупщика с дочерью на выданье, приступил к делу. Смысл его предложения был достаточно прост: девушка получает высокое положение в обществе, а ее благородный муж – долю богатств ее отца, которая дала бы ему возможность строить карьеру. Все выиграли бы от такого союза. Девушка и ее родители видели ситуацию в том же свете, предложение Робера им понравилось. Он уже готов был призвать в Париж Алана, но тут, к огромному разочарованию Робера, откупщик сообщил, что дочери подвернулась более выгодная партия. Такие вещи случаются, и все равно для Робера это стало ударом.

Потом он раздобыл приглашение к великому Сюлли.

Максимильен де Бетюн принадлежал к одному из старейших семейств Европы. Протянув свои ветви во Францию, в Англию и особенно в Шотландию, где эта фамилия часто произносилась как Битон, род в каждом поколении производил талантливых людей. Впоследствии награжденный титулом герцога Сюлли за свои заслуги, а ныне бывший солдат и умелый администратор барон Рони являлся правой рукой короля. За несколько лет он сумел привести финансы государства в порядок, и доходы казны наконец-то превысили расходы.

Явившись на аудиенцию, Робер увидел человека уже немолодого, с редеющими седыми волосами и выпуклым лбом, из-под которого смотрела пара проницательных серых глаз.

– Итак, месье де Синь, – произнес барон с любезной улыбкой, – вы пришли просить не о себе, а хлопочете о своем брате. Весьма похвально. Обладает ли он каким-нибудь навыком?

– Его таланты обычны, месье.

– Разумеется. Не владеет ли он знаниями в мануфактурном деле, или стекольном, или шелкопрядильном?

– Нет, месье.

– Я и не ожидал, но на всякий случай хотел проверить. Однако более важным представляется мне вопрос о том, умеет ли ваш брат строить мосты или дороги?

– На данный момент – нет. Но я уверен, что он сможет научиться.

– Не сомневаюсь. Однако мне нужны люди с опытом.

На несколько секунд установилось молчание.

– Я надеялся, – заговорил Робер, – что для него можно будет что-то подыскать. Наша семья всегда…

– Мой дорогой месье де Синь, – мягко перебил его могущественный чиновник, – мне известна ваша семья. Если бы у меня было что предложить вам, уверяю вас, я бы немедленно это сделал. – Он доброжелательно смотрел на Робера. – Вы знаете, как управлять Францией?

– Э-э… – Робер растерялся. К такому вопросу он был совершенно не готов.

– Почти никто не знает. Ответ тем не менее удивителен своей простотой и сводится вот к чему: надо делать как можно меньше. – Читая на лице Робера глубочайшее недоумение, барон поднял руку. – Вы думаете, что король и я загружены государственными делами, и это так и есть. Позвольте объяснить. Видите ли, правители Франции обычно занимались разрушением страны. Они затевали войны. Неурядицы последних десятилетий привели сельское хозяйство в полный упадок. Вот почему мне нужны люди, чтобы строить дороги и мосты. А еще у королей есть прискорбная привычка возводить дорогостоящие дворцы и раздавать деньги друзьям. Нынешний король ничем не лучше своих предшественников. – Чиновник понимающе улыбнулся. – Не волнуйтесь. Я каждый день говорю ему то же самое в лицо. Но вот в чем суть, месье де Синь: несмотря на многовековые старания королей уничтожить Францию, сделать этого они не могут. Наша земля слишком велика и богата: бесконечные пшеничные поля, что тянутся от Шартра до Германии, сады и скотоводческие фермы Нормандии, виноградники Бургундии… Список можно продолжать до бесконечности. Оставьте земледелие в покое на год или два, и оно возродится. Поэтому я вижу свою роль только в том, чтобы заниматься главным: нанимать лишь тех людей, которые могут принести пользу, строить только то, что нужно, и по возможности не встревать в войны, ведь я солдат и знаю, как они губительны. Если придерживаться этих правил, то богатство вновь потечет во Францию полноводной рекой. Вот почему у нас в казне появились деньги. И вот почему я не могу создать для вашего брата ненужную должность.

Опечаленный Робер уже уходил, когда мудрый государственный муж дал ему один совет:

– Попробуйте добиться аудиенции у короля. Он мне не подвластен.

На это потребовалось время. Робер усердно обходил всех знакомых вельмож. И наконец его представили королю. Здесь, при дворе, его имя и стоящие за ним века верного служения короне обеспечили ему достаточно теплый прием.

Король оказался очень приветлив. Не сразу, но все же Робер набрался смелости и попросил высочайшего позволения представить младшего брата, когда тот будет в Париже. Король милостиво дал свое позволение.

В этом и заключалась сегодняшняя миссия братьев. Сделает ли король что-нибудь для Алана, если молодой человек ему придется по нраву? Этого не знал никто.

Визит к королю они обсудили во всех деталях. Чуть ли не впервые в жизни младший брат нервничал:

– Что мне следует делать? Что говорить?

– Просто будь собой, мой дорогой брат. Ты нравишься людям таким, какой есть. И даже если попытаешься изобразить что-то другое, король тебя сразу раскусит. Помни, он в жизни повидал почти все, что можно. Тебе нужно запомнить всего четыре вещи.

– Что же это?

– Во-первых, где бы он ни был, с ним всегда женщины. Будь вежлив со всеми дамами. Каждая может оказаться его любовницей, а то и сразу несколько. Одна из них может даже быть его женой. – (Алан кивнул.) – Во-вторых, ты обожаешь его новый мост. Тот, что он почти закончил, я показывал тебе его недавно. Помнишь, что я говорил?

– Новый мост. Сделан из камня. Пересекает всю ширину реки, посередине едва касаясь западной оконечности острова.

– И… Ты кое-что забыл.

– Ах да. На нем не будет ни единого дома. Только мост, первый не загроможденный зданиями мост в Париже. Почему это так важно?

– Потому что с этого моста без помех будет открываться вид на Лувр, и от этого дворец будет выглядеть еще великолепнее. Король одержим этой идеей. Ни в коем случае не забудь об этом.

– Не забуду.

– В-третьих, если он предложит тебе сыграть в карты, соглашайся немедленно, даже если у тебя не будет при себе ни сантима.

– Но если я проиграю?

– Крайне маловероятно. Почти всегда проигрывает король. Он любит проигрывать. Ему нравится давать людям деньги. Сюлли приходится вечно искать средства, чтобы заплатить его карточные долги, и барон ужасно злится. Подозреваю, что короля это весьма забавляет.

– Ты говорил, что нужно знать четыре вещи, а упомянул пока только про три.

– Мм… Да… Это кое-что особенное. – Робер поморщился, потом собрался с духом и поведал брату, что было у него на уме.

– О мой Бог, – сказал Алан.

Король Франции Генрих IV. Король Наваррский. Рожден в католичестве и обращен матерью в протестантизм. Оставался протестантом до тех пор, пока в роковой день святого Варфоломея Екатерина Медичи не пригрозила убить его, если он не станет снова католиком.

И кто знает, может, он так и оставался бы католиком, если бы Екатерина и Гизы не совершили один просчет. Они полагали, что кровавая бойня 1572 года запугает оставшихся в живых протестантов так, что они больше не будут доставлять католической власти беспокойств. Не вышло.

Хотя королевские армии давили на них всей мощью, величайшие цитадели протестантизма вроде Ла-Рошели устояли. Вскоре они с новой силой стали требовать от правительства свободы совести.

И Генрих Наваррский вернулся в протестантизм. Ему потребовались годы на то, чтобы люди опять поверили ему и пошли за ним, но тем не менее он собрал свою, протестантскую армию. Получит ли он французский трон? Нострадамус предсказывал, что да.

Когда Екатерина Медичи нанесла Генриху визит, он сказал ей, что судьба на его стороне. Ни один из ее сыновей не оставил законного наследника мужского пола. Ее последний оставшийся в живых сын, одаренный, но женоподобный, не имел никакого интереса к продолжению рода. После его гибели французский трон отходил Генриху.

Но католики Гизы все еще не сдавались. Они образовали Католическую лигу. На помощь им пришла Испания. Когда Генрих с армией приблизился к столице, чтобы взять власть в свои руки, то обнаружил прокатолически настроенный город, усиленный испанскими отрядами.