Русская пехота в Отечественной войне 1812 года - Илья Эрнстович Ульянов

от себя, а когда случится, что он выстрелил и неприятель нечаянно так близко к нему подошел, что не успеет он в другой раз зарядить, то тотчас ему смело идти со штыком на неприятеля, тут всегда тот выиграет, который смелее пойдет.

(*) Сии подробности весьма нужно объяснять егерю.

Когда во время движения егерь отряжен фланкером в авангарде или боковым патрулем, то должен он идти с крайней осторожностью и всегда ружье свое иметь в правой руке в готовности. Он должен все на пути его встречающиеся подозрительные места как то: кусты, рытвины, одинакие хаты и мельницы прилежно осмотреть. Когда поблизости случатся высоты или курганы, то фланкеру на оные тотчас взойти, прилежно во все стороны оглядеть и не прежде с оной сойти, пока позади идущее к нему не подойдут; еще лучше, как скоро пришло возвышение, то отрядиться двум; один побежит на самую вершину, а другой останется у подошвы, дабы не выбежал неприятель из стороны и не схватил первого с тыла. Он должен обо всем, что только приметит, и ему подозрительно покажется, тотчас уведомить своего ефрейтора или унтер-офицера, кто из них ближе, а тот уже должен донести своему офицеру; и для того фланкерам ни когда не идти по одному, но всегда по два человека, дабы один мог остаться при своем месте, а другой пойти с донесением.

Когда фланкирующий егерь откроет издали неприятеля, то ему тотчас остановиться, скрыться и немедленно уведомить своего начальника, от которого он дождаться должен повеления. Скрыться же ему так, чтобы он не виден был, а сам все видеть бы мог; когда же откроет он неприятеля в близости, то ему к остережению своего отряда тотчас по нем выпалить когда же сие случится днем, то ему ретироваться к своей команде по мере, как неприятель приближается. А когда ночью, то ему отступать совсем в другую сторону, и стараться беспрестанными своими выстрелами заманить за собою, что бы тем отвлечь его от своей команды, чрез что сие может иногда дать случай нечаянно напасть на неприятеля либо в тыл или во фланг. Всех встречающихся на его пути или в поле людей, какого бы они звания ни были, должен он остановить и отсылать к начальству своему. Ночью таковых фланкеров далеко в сторону отряжать неможно, и для того должны они удвоить свою осторожность. В ночи надо фланкеру идти тихо, с своим товарищем не говорить, табаку не курить, и должно им ночью часто останавливаться и прилежно примечать не слышно ли шуму, стуканья и тому подобного, о чем ему тотчас уведомлять начальника, также как о том, не брешут ли где собаки, ибо это знак, что в близи есть селение, о котором разведать надо, не занято ли оно неприятелем. Все сии уведомления должны делаться без всякого шуму. И вообще надобно себе поставить правилом, чтобы ночью, а особливо в близи неприятеля наистрожайшую тишину наблюдать. Когда егерь на отводном карауле и будет на часах (где всегда по два становятся) то надобно ему быть крайне осторожным и беспрестанно примечать, что около его поста происходит. А ночью когда далеко видеть не можно, должен он прилежно слушать, нет ли где шуму, стуканья или тому подобного и обо всем, что только приметит, должен он чрез товарища своего тотчас донесть начальнику. Когда же к нему, кто бы то ни был, подходит знакомой или незнакомой, днем или ночью, должен он всегда несколько шагов к нему на встречу идти, и его шагах в 30 от себя остановить, и потом расспросить, кто таков, откуда и куда идет, и обо всем чрез товарища своего начальнику донесть, без приказания коего не должен он ни под каким видом никого в цепь не впускать. Ночью должен он спросить у приближающегося лозунг, и когда таковой отвечает не справедливо или со всем ответа не дает и не останавливается, то ему тотчас по нем выстрелить, дабы тем остеречь свою команду.

Ежели неприятель после выстрела отступает, надобно о том немедленно донести начальнику. А когда неприятель вперед идет, то часовому отступать. Днем он может идти к своей команде, а ночью должен он отступать несколько в сторону, чтобы тем либо отвлечь неприятеля от своей команды, или чтобы беспокоить его своими выстрелами во фланг.

Егерь находится в беспрестанном огне с неприятелем, но при всем том, когда он должность свою совершенно знает и хорошо стрелять умеет, то менее опасности подвержен, нежели всякой другой солдат. Опаснее всего для него, когда он на открытом месте атакован конницею; но и тут найдет он свое спасение, когда только останется всегда при холодном духе, не устрашился конского топота и шума скачущей конницы, всегда останется сомкнутым, и огонь свой сбережет, и без позволения своего начальника ни одного выстрела не сделает. Положим, что батальон егерей отступать начинает в чистом поле от неприятельской конницы; то в таком случае построясь в каре, отступать им с тихим шагом и сомкнуто. Конница же обыкновенно, когда вознамерится ударить на пехоту, высылает множество фланкеров, чтобы раздражить пехоту и выманить у нее огонь, когда сие удалось и пехота выстрелила, то и самое то время, не дав ей время зарядить, нападает на нее сомкнутым фронтом: следственно пехоте в таком случае никогда не надобно уважать конными фланкерами, но спокойно продолжать свой путь; а когда фланкеры неприятельские в 160 и 200 или 300 шагов приближаются, то можно приказать изредка хорошим стрелкам из карей несколько выйти и по них стрелять (*); и когда таким образом несколько человек с лошадей свалятся, то неприятель так смело уже не сунется; а когда совсем тем неприятельская конница поведет свою атаку всем фронтом, то всему карею остановиться; передняя шеренга садится на правое колено и наклоняет штыки противу груди лошадей, упирая приклад в землю, а оставшиеся две шеренги уже шагов на 150 и 200 начинают стрелять, не плутонгами и не целыми фасами, но рядами; (ибо пальба плутонгами и фасами вовсе неприлична Егерю) наблюдая чтобы сей огонь, таким образом, произведен был, дабы из 4 рядов двое рядовых были с заряженными ружьями. Огонь сей должен быть хотя не частой но вредительной; а когда егери только не заторопятся и порядочно с холодным духом смело будут прицеливаться, то сей огонь должен быть так жесток, что никакая конница его не выдержит, но всегда обратится в бегство. Ни в каком случае не может пехота себе более чести заслужить, как в таком сражении противу конницы, и при всем том нет для