OFF-LINE интервью с Борисом Стругацким - Борис Стругацкий

Андрей Гвинта <[email protected]> Одесса, Украина - 09/14/11 16:17:08 MSK

Да сколько угодно! Ляп – это самая простая штука на свете. По-моему, сколько-нибудь обширных текстов без ляпов вообще не существует в литературе. Конечно, большинство из них возникает по авторскому недосмотру. На странице 11 написано «карова», а на странице 25 у него выходной люк на субмарине открывается ВНУТРЬ. В первом лучае, конечно, просто описка, а во втором дело посерьезнее: не подумал, «абыкакнул», просмотрел. «ТщательнЕЕ, надо, сударь мой. ТщательнЕЕ!» Хуже всего – ляпы от невежества или полуграмотности. До сих пор краснею, когда вспоминаю, как вышла наша «Страна багровых туч», мы толком порадоваться не успели, как подвалило в редакцию ядовитейшее читательское письмо: «У вас там в названии работы Дауге – полдюжины французских слов всего – наляпано 13 (!) грамматических ошибок». Взбешенный главред вызвал на ковер несчастного АНа (который оказался вообще без вины виноват: он ведь был у нас специалистом по английскому и японскому, а французский текст составил самоуверенный БН, взявший к этому моменту четыре урока французского у частного преподавателя). Срам был ужасающий! Пришлось нам писать въедливому читателю какую-то жалкую чушь: авторы-де таким вот образом пытались продемонстрировать изменения, возникшие-де во французской грамматике к началу 21-го века. Кошмар! Вот это был ляп так ляп, – всем ляпам ляп. (Во втором издании СБТ он, конечно, был исправлен: безукоризненно точный текст составил тесть АНа, вообще-то знаменитый китаист, но и во французском, можно сказать, профессионал.)

Уважаемый Борис Натанович, были ли Вы с братом знакомы с творчеством американского писателя Филипа Фармера? В середине прошлого века он написал серию книг «Мир реки». Герои, жители Земли разных стран и веков, оказываются после смерти на другой планете. Все они говорят на одном языке, сначала не понимают, что умерли, и время от времени то одному, то другому из них являются правители этого мира (боги) в капюшонах и дают разные полезные советы. Собственно, это всё сходство с «Градом Обреченным». Оно случайно?

Альфия <[email protected] > Уфа, Россия - 09/14/11 16:17:13 MSK

Я, помнится, читал что-то из «Мира реки». Сколько-нибудь сильного впечатления роман этот у меня не оставил. Так что вряд ли знакомство с ним сыграло хоть какую-то роль в написании ГО. ГО вообще очень «самобытная» вещь: уж очень много времни мы на этот роман угрохали: долго обдумывали, долго писали...

Уважаемый Борис Натанович! Ниже просто для информации, хотя, конечно, интересно было бы получить от Вас комментарий. В интервью, данном Станиславом Лемом испанцам в начале 2004 г., речь зашла о Ф.Дике. На вопрос, какие еще авторы научной фантастики Лему были интересны, Лем ответил: «Дик, по-моему, был оригинальнее всех». Далее интервьюер сказал, что было время, когда имя Лема ставили рядом с Брэдбери и Азимовым, и задал вопрос, как Лем относится к Брэдбери, Кларку и Азимову, Лем ответил: «Никак. Я думаю, что русские, братья Аркадий и Борис Стругацкие, лучше».

Язневич Виктор <[email protected]> Минск, Беларусь - 09/14/11 16:17:40 MSK

Да, это приятно читать. И еще более приятно, помнится, было читать его предисловие к польскому изданию «Пикника». Похвала Лема – это серьезно!

Здравствуйте, Борис Натанович! В «Пикнике на обочине» есть такие строки: «Что же ещё нужно с нами сделать, что бы нас наконец проняло? Неужели этого вот – мало?.. Он знал, что этого мало. Он знал, что миллиарды и миллиарды ничего не знают и ничего не хотят знать, а если и узнают, поужасаются десять минут и снова вернуться на круги своя». Как я понимаю, данную позицию людей можно применить ко всем эпохам и к настоящему времени в том числе. Но всегда же найдутся люди, которых «проняло», – умеющие проявлять некую долю эмпатии, сочувствовать, думать и т.д. Как Вы считаете, искусство в целом и Ваши книги в частности способны привести людей к такой жизненной позиции, изменив их жизненные и моральные установки, или же это всё предназначено для людей с уже такого рода мировоззрением? В последнем случае, что тогда влияет на выбор человека в пользу позиции тех, кого всё-таки «проняло»? Влияет ли на такой выбор некая череда «плохих» происшествий в жизни человека, как то: серьезная болезнь, война, гибель любимых людей, – для того, чтобы в человеке проснулись сострадание, милосердие, терпимость, потребность думать и жить, а не проводить всё время в ожидании жизни... Или, может быть, такие качества и моральные основы закладывается родителями, их личным примером, окружением? Или это всё действует сообща?.. Что, по-Вашему, приводит человека к совершенствованию себя и к позиции «тех, кого проняло» и какую роль в этом играет искусство в целом и Ваши книги в частности?

Клюева Евгения <[email protected]> Москва, Россия - 09/14/11 16:17:48 MSK

Мне кажется, я уже отвечал на похожие вопросы и не раз. В том числе и здесь. Если коротко, то человека формирует жизнь, жизнь в целом: родители, двор, школа, вуз, работа, неисчислимые перипетии и хитросплетения событий, и попытки в них разобраться, и политические эскапады каждодневной реальности... Сотни и тысячи обстоятельств, событий, встреч и открытий. Бывают события ГЛАВНЫЕ, – они происходят редко и способны переменить человека радикально, – характер его, образ жизни, мировоззрение. Бывают события мелкие, совсем, вроде бы, малопримечательные, но ежедневные, регулярные, создающие как бы фон текущей жизни, – они зачастую определяют наше отношение к реальности, наш менталитет, самое нравственность нашу даже более эффективно и категорично, чем серьезные, но редкие потрясения. «Вода камень точит». Это течение «обыкновенной» жизни шлифует наши души и сердца наши осторожно, неторопливо, «нечувствительно»: десяток «спокойных», «тихих» лет миновало, – ах, а ты уже не тот! И обнаруживаешь вдруг, что былые ценности обесценились, совершенно неожиданные заботы появились, а то, что казалось таким важным еще вчера, даже пожатия плечей не стоит сегодня. И старый школьный друг смотрит странно и говорит вдруг: «Да, брат, мы, брат, уже не те стали... А помнишь?..» И выясняется, что нет, не помнишь, забыл, оказывается... Я убежден глубоко, что роль искусства, литературы, культуры вообще, в этом «душеобразующем» процессе не велика есть. Разумеется, бывают книги, совершающие в нас революционный переворот духа, – но они редки, они чрезвычайно редко (и случайно!) попадаются людям в их жизни, да и не в каждой, далеко не в каждой жизни вдобавок. Книга, как умный, яркий, восхищающий тебя собеседник, способна оказаться на твоем пути, чтобы ты убедился в правильности своих представлений о мире, чтобы поддержать в тебе твое мировоззрение, основы твоей нравственности, близость твою к пониманию истины. Она способна спасти от ощущения одиночества, от неуверенности в себе, от смертного греха уныния. Иногда она даже способна наполнить твою жизнь вроде бы даже новым смыслом, – хотя на самом деле это проснулось в тебе твое, годами сработанное, понятое когда-то, да подзабытое, невостребованное, ненужное даже, – а вот теперь разбуженное волшебством сопереживания с миром книги. Книга способна подарить тебе СОПЕРЕЖИВАНИЕ, а значит, заставить твою душу трудиться. Она может «пронять»: помочь преодолеть душевную лень. Но практически никогда никакая книга не способна тебя «трансформировать» – перевернуть и вывернуть, сделать другим, – как умеют это делать некоторые жизненные обстоятельства (вроде преодоления смертельного страха или катастрофической потери совести), и как это великолепно, почти беспроигрышно удается пресловутому медленному и тихому течению «обыкновенной» жизни.

Здравствуйте, уважаемый Борис Натанович! Всех благ Вам! Я с удовольствием прочитал архив интервью за все 13 лет, появилось отчетливое ощущение личного знакомства с Вами. Большое спасибо за Ваше бесконечное терпение! Это, на мой взгляд, одно из главных качеств, присущих настоящему Учителю. На все мои «серьезные» вопросы Вы, оказывается, уже ответили, поэтому нынешний мой вопрос будет, скорее, праздным: почему любимейший мой Иосиф Кацман – Изя, а не Ося? Или не Йося, Иоси? Или, если он все-таки Изя, почему он тогда не Израиль Кацман?

Марк Ушин <[email protected]> Бангкок, Таиланд - 09/14/11 16:18:14 MSK

Очень просто. У нас был знакомый Иосиф (не Кацман), которого все мы звали Изя, и он охотно откликался. Забавно, что когда мы пытались напечатать главу из ГО в каком-то (прибалтийском) журнале в самом начале 80-х, нас, в частности, попросилии Изю Кацмана как-нибудь «облагородить», «во избежание», и мы превратили его в русского по имени Изялав. Впрочем, это не помогло.