Фантастика 2024-84 - Константин Давидович Мзареулов

тем более нашего не видно, взводного, то есть надо у ротного посмотреть.

— А наш того, при отходе пулю получил, прям в башку. Теперь только по одежке опознать можно.

— Твою мать, ладно, отдыхайте, хлопцы, я скоро.

У капитана и правда, были разборки. В комнате стоял дым коромыслом, ротный и политрук песочили молодого лейтеху, как оказалось — заводилу. Этот доблестный засра… драчун, в общем, уже не в первый раз устраивает вылазки с рукопашной. Пользуется тем, что комбат вроде как его хвалит, дескать, бьет фашистов в хвост и в гриву, а то, что и от наших бойцов ничего не остается, скромно умалчивают.

— Товарищ капитан, разрешите присутствовать? — вошел я и, доложившись, попросил разрешения остаться.

— Заходи, сержант, ты вовремя. С дымом ты настолько вовремя подсуетился, что просто слов нет.

— Ладно хоть вспомнил, — буркнул я.

— Чего делать будем, рота полностью потеряла боеготовность, а если через час приказ о наступлении? — капитан смотрел на ухаря из второго взвода.

— Да вот пошлем в атаку лейтенанта, пускай он фрицев кулаками в землю вбивает, вдруг батальон пехоты положит? — всерьез говорю я.

— Ты чего? — подал голос комвзвода два.

— Да помолчи уж, а то мы выйдем сейчас, тебе сержант объяснит, как людей беречь! — Ого, ай да политрук, вот это сказал так сказал. — С кем в бой пойдешь, лейтенант? У тебя от взвода пять человек, у сержанта…

— Семнадцать, взводный погиб, — вставляю я.

— Я и говорю, у сержанта, принимай взвод, Иванов, недолго ждал, благодаря таким вот храбрецам! — капитан смачно выругался.

— Принял уже. Санитар перевязки заканчивает.

— Много раненых? — спросил политрук.

— Хватает. «Двухсотых» шестеро… — Твою мать… осекаюсь я.

— Каких? — хором разинув рты, спрашивают капитан с политруком.

— «Двухсотых».

— Как это? — опять хором.

— Ну, мёртвых, значит. Безвозвратные потери…

— Первый раз слышу, чтобы так называли! — выдохнул капитан.

— Я тоже не понимал, когда услыхал как-то, потом сам сообразил. Раненые — «трехсотые». — И как выкручиваться?

— Ладно, как жить-то будем? — капитан закончил допытываться и в свою очередь ждал предложений.

— Да, как и раньше, только думать головой надо и… — я посмотрел на взводного-два, — …убрать от командования всяких недисциплинированных.

— Пьяниц! — поддержал меня политрук. Ха, а ты это еще о чем?

— Товарищ капитан, товарищ политрук, да я для храбрости, чуток всего! — завопил лейтеха.

— Твоя храбрость дорого обходится роте. Вообще-то это трибунал, но у нас… — политрук выделил голосом и указал на лейтеху, — ведь командир батальона в родственниках.

Оказалось, протекцию лейтехе составлял командир батальона. Даже более того. Комвзвода-два был зятем командиру батальона. А чего, хорошо устроился. В армии начальство ценит таких, кто может снять часть забот с командиров и организовать всех и вся. Но приближенные к старшим командирам бойцы сами особо не любят ручки пачкать.

— Может, нам все-таки выйти? — вновь предложил капитан. — А ты, — кэп показал на меня, — объяснишь лейтенанту, как нужно служить на войне. — Вот это у нас отношения, как с равным по званию разговаривают со мной.

— Да не надо никуда выходить, — повернул голову к лейтехе я, — слышь, военный, еще одна такая вылазка, я тебя на месяц в госпиталь отправлю, — вполне всерьез проговорил я.

Надо отдать должное, лейтенант не стал кочевряжиться, просто промолчал тогда, ответит он мне чуть позже, но это будет потом.

Выйдя от командиров, не успел отойти, как меня окрикнули.

— Сержант, Саша? — я повернулся, капитан и политрук стояли возле входа на КП и смотрели на меня.

— Слушаю, — чуть подтянувшись, ответил я.

— Ты где так драться научился, заглядение просто? — спросил капитан.

— Так немцы научили…

— Чего? Как это немцы? — охренели от услышанного оба командира.

— Да вот так, жить захочешь — научишься! — ответил я.

Ночью на нашем участке обороны фрицы взяли тайм-аут. Видимо, мы тоже им неплохо вломили, раз успокоились немного. Только «люстры» подвешивают, а стрельбы нет совсем. В такой тишине аж в ушах звенело, я почему-то не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, размышляя. Ну, вот, сколько таких кумов, сватов и прочих… родственничков служит сейчас в армии. Неужели все они так хотят выслужиться? Хотя, помня, сколько в двухтысячных годах будет всевозможных полковников и генералов, участников войны, становится понятным, как они столько прожили. У меня вон четыре деда на войне. Один без вести пропал в сентябре сорок первого, один в декабре, то есть уже скоро, будет тяжело ранен, но будет на фронте до конца войны. Третий связистом дойдет до Австрии, победу там застанет и вернется домой без царапины, а последний и вовсе служит портным у одного из действующих генералов. Так вот, даже те из дедов, кто и войны-то как таковой не видел, и то покинут этот мир меньше чем через тридцать лет. Им всего-то будет чуть больше пятидесяти. Ран нет, болезней врожденных нет, а умрут рано. А эти, герои, блин, чуть не до ста будут жить. Вот, конечно, мое это мнение, и как любое личное мнение может быть ошибочным, но все-таки считаю, что реальных боевых офицеров в двухтысячных годах должно было быть намного меньше. Ведь сказывается все, и ранения, и сдавшие нервишки. А те, что еще живы в двадцать первом веке, обычные тыловики, за малым исключением, конечно.

Уснул только после трех утра. Забывшись от усталости. Немцы разбудили нас сегодня поздно, часов в девять. Тоже устали, видимо, а может, потери большие, им тоже достается в последние дни всерьез. Наши долбят их и авиацией, и артиллерией, раздергивая прибывающие части, не давая концентрироваться. Но скоро с этим начнется напряг. Скоро уже наступление, снарядов здесь будут выделять мало, а авиация будет прикована к земле плохой погодой. Уже сейчас такая облачность, что темно, как в з… в одном известном месте, в общем. С утра такая была чудная погодка, а к вечеру не пойми чего.

Около десяти вызвал к себе капитан.

— Слушай, сержант, нам приказ из штаба полка, надо проверить пару домов. Разведка боем…

— Молочный, а еще какие? — интересуюсь я.

— Э-э… Так те, что рядом. Один слева, другой сзади, — удивился капитан, конечно, но не стал вдаваться в подробности.

— Я и так скажу. Там везде немцы. Численность каждого дома-гарнизона до двух взводов пехоты, хотя теперь, может, и поменьше быть. Минимум две самоходки типа Stug, упрятаны позади «Молочного», прилично так замаскированы. Дальше в конце квартала забор, отделяющий «железку» от города, сразу за ним танковый взвод, Т-4, если быть точным. Что вас конкретно интересует?

— Ты сейчас тут с кем разговаривал? — спросил ротный, когда я остановился. И чего они меня постоянно так спрашивают?

— Докладывал, товарищ капитан.