Обет молчания - Марселла Бернстайн

Кончиками пальцев она провела по его лицу.

— Знаешь, раньше я думала, — прошептала она, — что люди занимаются этим только в темноте.

Глава 36

Доктор Бивен барабанил костяшками пальцев по крышке стола, в глубокой задумчивости выпятив нижнюю губу.

Сара сосредоточенно разглядывала свою левую руку, крючковатые, негнущиеся пальцы, безобразные, как когти.

— Рука отнялась, пальцы висят бесполезной плетью. Вот уже две недели не сгибаются и не разгибаются. Боль невозможно терпеть. — Сара была расстроена. Правой рукой она провела от кисти до плеча и потерла. — Пылающая какая-то боль, пульсирующая.

— Странно, нет никакой опухоли, — вставила сестра Марк. — И с лимфатическими узлами все в порядке.

— Сделаем анализ крови, с тем чтобы исключить ревматический артрит и еще пару-тройку болячек, — распорядился доктор. Вид у него был менее оптимистичным, чем тон. — Хотя сомневаюсь, что это что-то даст.

— Что это может быть, доктор? — с тревогой спросила Сара. — Все было так хорошо. Я поправлюсь?

— Думаю, это просто фортель вашего подсознания, — сказал он, отвечая на первый вопрос. — Таково мое видение вашей проблемы. Очередное напоминание о тесной эмоциональной связи с сестрой-близнецом.

Она насторожилась, приподнялись плечи.

Сестра Марк поспешила вставить:

— Насколько нам известно, с Кейт все в порядке, учитывая, что два месяца назад она перенесла операцию. С рукой это никоим образом не связано.

Доктор оглядел из-под очков обеих женщин.

— Не будем спешить с выводами, дождемся результатов анализов. Если они окажутся отрицательными, придется искать более глубокие корни проблемы. Понимаете, что я имею в виду? Психоанализ. Пора расставить все точки над «i» в этой истории.

Сестра Марк увидела, как внезапно побледнела Сара, когда до нее дошел смысл сказанного.

Она казалась ей такой уязвимой. Напрочь лишенной многослойного защитного налета, что образуется с годами. Вид несчастной девушки вызвал у медсестры прилив материнской нежности и заботы.

Сестра Марк наклонилась к ней.

— Не стоит так переживать. Все будет хорошо, — уверенно сказала она. Сестра Гидеон посмотрела на нее взглядом, полным надежды. — Мы что-нибудь придумаем.

Отец Майкл доедал завтрак, когда позвонила матушка Эммануэль.

— Надеюсь, я вас не разбудила, отец Майкл.

В голосе ее Майкл уловил нотку снисходительности: как и все обитательницы монастыря Пречистой Девы в Снегах, всю свою жизнь она вставала с петухами. Священник проглотил последний кусочек тоста.

— Разумеется, нет. Я только что вернулся с мессы.

Он догадался, что матушка звонит с мобильного телефона, скорее всего, из сада: среди прочих звуков слышался треск веток. Без лишних слов она перешла к делу:

— Состояние здоровья сестры Гидеон вновь дает нам повод для волнений. Она опять занемогла. — Из трубки послышался досадливый вздох. — Мы думали, что скверная история с ее сестрой закончилась, но, как видно, ошиблись. На сей раз у сестры Гидеон отказала рука, ей становится хуже день ото дня. И доктор Бивен отрицает физическую природу болезни. Он убежден в том, что ее недуг вызван психологическими причинами.

— Знаете, не так давно мне на глаза попалась статья об исследовании близнецовых пар, живущих врозь. Так вот, там написано, что если один из близнецов, к примеру, умирает, пусть даже при рождении, велика вероятность того, что второй будет скорбеть о нем всю оставшуюся жизнь.

— Вполне логично предположить, что с сестрой Гидеон происходит то же самое или что-то в этом роде. Невероятный случай.

— С годами, — продолжал он, — оставшийся в живых близнец приобретает черты умершего.

— Как бы то ни было, — помолчав, добавила она, — нельзя было разлучать этих двух девочек.

— Плохо то, — сухо ответил он, — что в девочках не поощряли стремления к самостоятельности и независимости. Это могло бы предотвратить трагедию.

— Так или иначе, старая проблема сестры Гидеон никуда не делась. Ее левая рука практически нетрудоспособна. Мы зашли в тупик. У медсестры, правда, на этот счет имеются кое-какие соображения, но мне интересно узнать ваше мнение.

Поездка монахинь из монастыря Пречистой Девы в Снегах в Лурд была запланирована на середину августа. Было решено, что одной из трех монахинь будет сестра Гидеон. Счет, как всегда, был оплачен из фонда миссис Глин.

Вместе с сестрами пожилая леди регулярно совершала паломничество по святым местам. Считая ее бедной женщиной и зная, что у нее нет ни семьи, ни поддержки, они никогда не брали с нее больше банки домашнего варенья. Во время одной из поездок с ней случился сердечный приступ, и монахини целый месяц не отходили от ее постели, пока она жила в гостинице ордена.

Каково же было всеобщее удивление, когда спустя несколько лет после ее смерти от ее поверенного пришло письмо, в котором сообщалось, что впредь поездки монахинь ордена в Лурд будут оплачиваться из ее средств. С тех пор за семь лет в маленьком французском городке побывали пятнадцать монахинь, а имя миссис Глин исправно упоминалось в благодарственных молитвах.

В этом году погода рано испортилась, и Дувр встретил их густым туманом. Ночь застала богомолок в пути, и им пришлось заночевать в гостинице. Несмотря на смертельную усталость, да еще с непривычки — матушка Антробус, например, не покидала Уэльса в течение сорока пяти лет, — в незнакомом месте им плохо спалось.

Паромный терминал напоминал гудящий улей, за бетонными причалами плескалась кромка угрюмой серовато-бурой воды. Отличительным знаком паломников служили бело-голубые значки Католической ассоциации, их было множество. Элегантная темнокожая женщина и ее сестра с детьми на руках и летними колясками, увешанными памперсами. Дети постарше, пожилые дамы в инвалидных колясках, включая сестру Антробус.

Седая, коротко остриженная женщина пыталась рассказать сестре Антробус о чьем-то брате, чья слепота прогрессировала до тех пор, пока… Матушка Антробус была глуха и, не понимая ни слова, лишь вежливо улыбалась. Ее внимание, Сара заметила это, было поглощено мальчиком лет двенадцати в инвалидной коляске рядом с ней, он сидел неестественно прямо в хитросплетении ремешков и застежек. Мягкая кожаная повязка вокруг лба прижимала его голову к обитому мягкой тканью стулу. Его руки были худы и длинны. Женщина, садящая рядом, очевидно, его мать, ласково поглаживала его прекрасные белокурые волосы. Бедное дитя, подумала Сара. Так хочется верить, что Лурд исцелит его. Хотя неискушенному глазу видно, что его болезнь неизлечима. Этому мальчику остается уповать только на чудо. Она снова посмотрела на него, его коляска была приставлена к сиденью его матери. Она разговаривала с ним и, оглядываясь по сторонам, описывала ему происходящее.