Обет молчания - Марселла Бернстайн

— Держу пари, — пробормотала сестра Эндрю, — мы очень скоро услышим эту песню от начала и до конца.

Глава 37

Они остановились в отеле под названием «Мон-Рефьюж», чей безупречный светло-розовый фасад со стороны улицы прятался за кованой оградой. У входа стояли пальмы в глиняных горшках. В вестибюле — красный ковер, тонированные стекла с подсветкой. Хозяйка отеля, респектабельная дама в черном, из-за высокой стойки наметанным глазом с ног до головы окинула вошедшую парочку.

Майкл готов был поклясться в том, что комнаты она подобрала для них в соответствии с только что полученным впечатлением. Он поставил свою подпись в книге регистрации после Кейт, не прибавив к фамилии звания. Поднимаясь по лестнице, он вполголоса сказал:

— Держу пари, она поняла, что у меня в чемодане — катехизис.

— Она просто заметила твой нимб. — Кейт с удивлением подумала о том, что пытается подтрунивать над ним. Еще больше ее удивляло то, что Майклу нравились ее шуточки.

— Он у нас один на двоих, — с притворной сухостью проворчал он.

Никто из них не решался заговорить о пережитой физической близости. Теперь, когда их связывала общая тайна, они не умели выразить свои чувства словами и боялись нечаянно порвать тонкую нить. Они не спеша, с большой осторожностью продвигались в своих отношениях, изучая привычки и слабости друг друга — бег трусцой ранним утром, джем на завтрак, горчица или томатный соус, делая это бессознательно, нисколько не задумываясь над тем, почему это для них так важно.

Каждый в душе был уверен в том, что подобный взрыв страсти больше не повторится, настолько непредсказуемым и неожиданным он был для обоих. Их мучили сомнения и тяготили личные проблемы. Ни Кейт, ни Майкл не прельстились бы ни к чему не обязывающей случайной интрижкой. Еще в тюрьме она стала задумываться над тем, что для полноты счастья ей не хватает мужского плеча. Выйдя на свободу и открыв в себе много нового, она лишь утвердилась в своей правоте. Признавшись Майклу в том, что в жизни ей нужна обыкновенная земная любовь, она имела в виду стабильные отношения, в которых секс играет немаловажную роль. Не иначе. Если Майкл несвободен и не может любить ее, что ж, значит, не судьба, придется поискать кого-нибудь другого.

Она прекрасно понимала, что для Майкла эта связь была грехопадением. В день, когда произошло их «свидание» (она не знала, как можно назвать это по-другому), он гнал машину до тех пор, пока не увидел церковь, где он смог исповедаться. Кейт многое бы отдала, чтобы узнать, что же все-таки сказал Майкл в ответ на традиционное: «Согрешил ли ты перед Богом?»

Много лет назад духовный наставник говорил ему: «Покаяние — это удивительное таинство. Лишь рассказав о своих грехах, ты сможешь попытаться вновь отыскать утраченную добродетель».

Перед глазами Майкла возникло ее спокойное лицо с ровной свежей кожей. Он вспомнил о том, как сильно желал ее, и о том, насколько было велико наслаждение, подаренное ею. И он промолчал.

Он не смог назвать то, что произошло между ними, грехом. Если ему и предстоит держать ответ перед Господом, он сделает это без свидетелей.

Их поселили в соседние номера, двери которых выходили в узкий коридор. Там стояла такая невыносимая жара, что Майклу пришло на ум посмотреть, где находится пожарная лестница. Кейт тоже открыла дверь своей комнаты.

— Ну и как тебе? — спросила она и рассмеялась.

В небольшом номере уместилась двуспальная кровать, два кресла и несколько стульев. В стенном проеме за занавеской на металлической перекладине висели вешалки для одежды. В другой проем втиснулась крошечная душевая кабинка, в которой можно было мыться только стоя.

Майкл осмотрел свой номер и вернулся.

— В моем есть шкаф. — Он поморщился. — Я слышал о том, что в Лурде постояльцев напихивают в гостиницы, словно селедок в бочку, но чтобы до такой степени… Если хочешь, можем поискать другое место.

Кейт обвела взглядом небрежно оклеенные обоями ниши в стене. В каждой была установлена фигурка Святой Девы, святого Иосифа, святой Бернадетты и в золоченой рамке висела написанная от руки молитва.

В душе висела такая же рамочка. Неужели и тут молитва? — подумала Кейт. При ближайшем рассмотрении оказалось, что в рамке — правила пользования горячей водой. Нигде не укрыться от предписаний!

— Мне здесь нравится, — сказала она.

Вечером они вдвоем отправились прогуляться по улочкам в верхней части города, где расположилось бесчисленное множество отелей, названных в честь святых мест, тесно прижатых друг к другу настолько, насколько позволила изобретательность архитектора. «„Голгофа“? — удивленно спросила Кейт. — Надо же такое придумать!»

Несмотря на поздний час, многочисленные сувенирные магазинчики были набиты паломниками, шла бойкая торговля, товары были грудами свалены на прилавках. Свечи всевозможных размеров, пластмассовые гроты, занесенные снегом, хрестоматийные божественные картинки с воззваниями религиозного характера на более чем десяти языках, включая фламандский, распятия, видеокассеты со свидетельствами явления Святой Девы.

Медальоны, флажки, всевозможные четки. Богатейший ассортимент Марий, вырезанных из дерева, отлитых из пластмассы, на подставках и без. В современных платьях, увенчанные короной из фольги. Пастилки «Лурд» с оттиском силуэта Святой Девы и гарантией того, что они содержат святую воду.

— Пилигримы обычно обедают рано, — заметил Майкл после нескольких бесплодных попыток найти подходящее местечко.

В конце концов им удалось отыскать свободный столик в летнем кафе под низким полосатым тентом.

Кейт взяла со столика местную газету и принялась разглядывать ее, ожидая, когда официант принесет заказ.

Над фотографией мужчины средних лет красовался заголовок «Assassin Sadique».

— Что это означает? — небрежно спросила она.

Майкл наклонился, чтобы взглянуть. Официант поставил тарелки на стол.

— По-английски это будет звучать несколько иначе. «Хладнокровный убийца».

Тон ее голоса был легким и наигранно-безразличным и совсем не соответствовал словам, которые она говорила.

— Меня тоже так называли.

Жареная утиная грудка внезапно потеряла вкус. Майкл отложил вилку в сторону.

— Кейт, мне не следовало… — Перед его внутренним взором вновь предстали чудовищные газетные заголовки. Он попытался загладить промах. — Они не знали о тебе всей правды.

— Все они знали. Меня называли монстром с прелестным личиком. Вот уж никогда не думала.

Майкл ответил, тоном показывая, что ему тягостно продолжать этот разговор: