Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917 - Геогрий Чернявский

Встреча 10 мая не дала непосредственного результата. Но все-таки это был первый, хотя и робкий шаг на пути вхождения Троцкого в большевистскую партию, шаг немаловажный, фактически определивший вектор его дальнейшего политического поведения. 30 мая на заседании столичного комитета большевиков Ленин объявил о намечаемой договоренности с межрайонкой и о «привлечении т. Троцкого к изданию популярного органа». Издание популярной газеты – сложный проект и требует большого опыта, заявлял Ленин, объясняя намерение использовать недавнего злейшего врага. «Поэтому ЦК и привлекает к участию в постановке популярной газеты т. Троцкого, сумевшего [в 1905 г.] поставить свой популярный орган «Русскую газету» [988] .

И все же политически Троцкий в первой половине 1917 г. (точнее говоря, до середины июня) продолжал считать себя циммервальдовцем, имея в виду прежде всего то, что он придерживался курса на восстановление Интернационала на базе тех принципов, которые были сформулированы Циммервальдской конференцией. В печатном органе межрайонцев «Вперед», в газете М. Горького «Новая жизнь», в «Известиях» Петроградского Совета он продолжал пропагандировать те идеи, которые многократно высказывал в последние месяцы, прежде всего в нью-йоркской газете «Новый мир». Троцкий резко критиковал непоследовательность Временного правительства, которое, по его мнению, мало что изменило в России со времени свержения монархии, не пошло на проведение радикальной реформы полиции и местной администрации, отказалось от провозглашения республики, отложив вопрос о форме государственного устройства до созыва Учредительного собрания, главное – не решилось на вывод России из войны. Поддаваясь эмоциям, он даже заявил, что Временное правительство импотентно. Но тем не менее не предлагал идти на полный разрыв с ним, не призывал организовывать новое социальное восстание.

Отстаивал он и необходимость сплочения с меньшевиками-интернационалистами. Мартов писал Кристи 17 июня, выражая даже некоторое удивление, что Троцкий «держится политики – не трогать нас». Более того, после одного из выступлений Юлия Осиповича он «поднялся и нелепо закричал: «Да здравствует революционный социал-демократ Мартов!» [989] Ранее межрайонцы во главе с Троцким, частью меньшевиков-интернационалистов во главе с Мартовым и членами национальных социал-демократических организаций блокировались с большевиками при выборах в районные городские думы Петрограда [990] . Так что в блоке с левыми меньшевиками во главе с Мартовым Троцкий не видел ничего неестественного.

Новому лидеру межрайонцев удалось выпустить брошюру «Программа мира» [991] , в которой формулировались основные принципы: международные отношения дублируют рыночные отношения – сильные доминируют над слабыми; в ходе империалистических противоречий и войн неизбежны аннексии и порабощения стран; подлинное самоопределение наций может гарантировать только новый мировой пролетарский порядок. В брошюре вновь подчеркивалось приоритетное значение создания Соединенных Штатов Европы на социалистических началах. Автор всячески акцентировал внимание на том, что пролетарская революция не может победоносно завершиться в национальных рамках, что эта задача может быть осуществлена лишь в масштабе Соединенных Штатов Европы.

При всем неприятии Лениным этого лозунга сами установки перманентной революции теперь были несравненно ближе большевистскому лидеру, чем десятью годами ранее, хотя далеко не по всем вопросам он и теперь готов был согласиться с Троцким. В первую очередь это касалось вопроса о власти. Дело в том, что весной и летом 1917 г. Троцкий считал, что взятие власти Советами было бы преждевременной акцией, тогда как Ленин выдвигал лозунг «Вся власть Советам». Но Ленин и Троцкий подразумевали под властью Советов разное. Для Троцкого этот лозунг означал действительную передачу власти Советам – не Ленину и большевикам, а Советам, во главе которых Троцкий уже стоял в 1905 г. И не без оснований надеялся занять этот пост в 1917-м. Лозунг «Вся власть Советам» во главе с Троцким означал «Вся власть Троцкому». Но во главе Советов пока что стояли умеренные социалисты, ведомые авторитетным меньшевиком Чхеидзе. Бороться за власть с ним Троцкий не планировал. Он намеревался выждать, пока в силу исторических обстоятельств – дальнейшей радикализации масс и революции, на что очевидным образом рассчитывал Троцкий, – власть упадет к нему в руки сама. По всем этим причинам он и считал выдвинутый Лениным лозунг пока преждевременным.

По мысли Троцкого, на первом этапе левые социал-демократические силы должны были завоевать в Советах большинство (и проголосовать за Троцкого как своего лидера). До этого Советы, не претендуя на прямую власть, должны были осуществлять самый бдительный контроль за деятельностью Временного правительства [992] (то есть подвергать правительство постоянной критике и толкать влево). Ленин же понимал, что перехват власти Советами на нынешнем этапе создаст бесконтрольную ситуацию и увеличит шансы большевиков на захват с помощью Троцкого власти в Петроградском Совете, а через это – во всей столице.

Позиция Троцкого, как и всей межрайонки, была близка установкам той группы большевиков, доминировавших в Петроградской организации (ими руководил Каменев), которые до приезда Ленина в Петроград были подвергнуты Лениным критике и вынуждены были отказаться от своего мнения на Апрельской партийной конференции большевиков. С их помощью Троцкий уверенно восстанавливал позиции в этом самом революционном органе революции. Он сотрудничал в трех газетах: «Известиях» (органе Совета), «Вперед» (печатном органе межрайонцев, который стал выходить в начале июня) и в газете М. Горького «Новая жизнь». Особое внимание он уделял выступлениям на митингах, перед народом. В те месяцы, когда Россия внезапно, в течение нескольких дней, стала страной абсолютной свободы слова (для либералов и левых радикалов), Троцкий оказался именно тем персонажем, который был наиболее востребован массами. Он выступал в Совете, ездил в Кронштадт, где его речи с восторгом встречали революционные моряки. Он часто выступал в петроградском цирке «Модерн». Луначарский дал буквально восторженное описание его выступлений в этом цирке: «Я считаю Троцкого едва ли не самым крупным оратором нашего времени. Я слышал на своем веку всяких крупнейших парламентских и народных трибунов социализма и очень много знаменитых ораторов буржуазного мира и затруднился бы назвать кого-либо из них, кроме Жореса… которого я мог бы поставить рядом с Троцким… Эффективная наружность, красивая широкая жестикуляция, могучий ритм речи, громкий, совершенно не устающий голос, замечательная складность, литературность фразы, богатство образов, жгучая ирония, парящий пафос, совершенно исключительная, поистине железная по своей ясности логика – вот достоинства речи Троцкого» [993] .

2. Сближение с большевиками

На уровне практической деятельности Троцкий активно сотрудничал с большевиками главным образом в Петроградском Совете и на I Всероссийском съезде Советов, состоявшемся 3 – 24 июня (16 июня – 7 июля) 1917 г. Троцкий был избран делегатом съезда вместе с еще девятью делегатами от группы «объединенных социал-демократов», то есть от межрайонцев [994] . Еще до открытия съезда, 1 июня, состоялось «объединенное совещание социал-демократических депутатов», на котором в числе других ораторов выступил Троцкий, посвятивший свою речь обоснованию того, что продолжавшаяся война носила империалистический характер. Однако уже 2 июня на совещании с директивной речью выступил большевик Каменев [995] , после чего большевики, а вместе с ними и Троцкий, отказались участвовать в совещаниях объединенных социалистических фракций. Это был первый экзамен, устроенный Лениным Троцкому, которому пришлось выбирать: оставаться ли с меньшевиками на совещании и сохранить ораторскую трибуну, или уйти с большевиками, пока что в никуда. Троцкий выбрал второе.

Первый раз он выступил на пленарном заседании съезда Советов 5 июня при обсуждении вопроса о продовольственной политике Временного правительства. Оценивая отчет министра продовольствия А.В. Пошехонова, Троцкий соглашался на определенную степень конструктивного сотрудничества с правительством, призывая министров к конкретности и деловитости, хотя и не объясняя, в чем эти качества должны были, по его мнению, состоять. В то же время он предупреждал, что страна живет в состоянии «панического кризиса власти», и полагал, что буржуазные партии будут саботировать промышленность, чтобы углубить кризис: «Представители помещичьего землевладения и крупного капитала занимаются политическим шантажом по отношению к партиям и революционным силам демократии», – утверждал он примерно в том же духе, что и большевистская пресса. Между тем если кто и работал на углубление кризиса в стране, то, конечно, радикальные партии, а не буржуазные.