Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917 - Геогрий Чернявский

Седова с детьми была оставлена в Галифаксе в квартире полицейского инспектора русского происхождения. «Будучи неплохим человеком, был он глуп до комичности, – вспоминала Седова. – Получив приказ скрытно за мной наблюдать, он хвастал передо мной, как ловко он это делает» [950] . Троцкий был всем этим недоволен и считал, что квартира принадлежит «англо-русскому полицейскому агенту» [951] . Через несколько дней власти смягчились и все три члена семьи были переведены в дешевый отель, правда с обязательством ежедневной регистрации в полиции.

Троцкого и остальных революционеров отвезли в лагерь для военнопленных, размещавшийся в близлежащем городке Амхерст. Из лагеря Троцкий обратился с протестом к королевскому правительству Великобритании, на который ответа не получил. Что же касается коменданта лагеря полковника Морриса, то тот в ответ на непрерывные протесты и жалобы отвечал: «Вы опасны для нынешнего русского правительства» и «опасны для союзников вообще». Моррису нельзя было отказать в проницательности.

Естественно, в Петроград сразу же была направлена телеграмма на имя министра юстиции Временного правительства А.Ф. Керенского [952] с копией Совету рабочих депутатов, в которой содержалось требование немедленного вмешательства. Телеграмму самого Троцкого британские власти не пропустили [953] . Тогда находчивые арестанты организовали другую телеграмму, подписанную: «За группу русских пассажиров Петров». Эта телеграмма была оглашена на заседании Петроградского Совета 6 апреля. В ней говорилось, что 3 апреля в Галифаксе арестованы Мухин, Фишелев, Троцкий, Романченко, Чудновский и Мельничанский. «Мы против действий английского правительства и выражаем надежду, что примете решительные меры возвратить их на родину». Совет принял решение обратиться с протестом к министру иностранных дел России П.Н. Милюкову и посольству Великобритании [954] . Вслед за этим Совет принял еще одну резолюцию: «Революционная демократия России с нетерпением ждет к себе своих борцов за свободу». К «английской демократии» предъявлялось требование «поддержать этот протест и призвать министра иностранных дел принять в экстренном порядке меры, необходимые для возвращения в Россию всех политических эмигрантов без изъятия» [955] .

Попытки Троцкого послать новые телеграммы в Петроград, а также в Лондон на имя премьер-министра Дэвида Ллойд Джорджа все время пресекались начальством лагеря. Когда же известие об аресте было опубликовано «Известиями» и другими печатными органами Петрограда, британский посол Джордж Бьюкенен разослал в газеты сообщение, что арестованные в Канаде русские ехали «с субсидией от германского посольства для низвержения временного правительства».

Если в отношении Ленина и других русских эмигрантов, приехавших в Петроград через территорию Германии в «запломбированном» вагоне, обвинение в получении денег от немцев имело основание, обстоятельства возвращения на родину Троцкого почти исключали возможность германских субсидий. В этот критический для себя и русской революции момент Троцкому протянул руку помощи тот, от кого он рассчитывал получить разве что удар в спину. В защиту Троцкого в «Правде» выступил Ленин (деньги у немцев бравший): «Можно ли поверить хотя на минуту в добросовестность того сообщения, что Троцкий, бывший председатель Совета рабочих депутатов в Петербурге в 1905 году, – революционер, десятки лет отдавший бескорыстной службе революции – что этот человек имел связь с планом, субсидированным германским правительством? Ведь это явная, неслыханная, бессовестная клевета на революционера! От кого вы получили это сообщение, г. Бьюкенен? Почему вы не скажете это?.. Шесть человек за руки и за ноги тащили товарища Троцкого – все это во имя дружбы к русскому временному правительству!» [956]

Выступление «Правды» было многозначительным. Оно свидетельствовало, что большевистское руководство, прежде всего Ленин, было готово принять Троцкого в свои ряды, если он, разумеется, будет вести себя должным образом. Даже революционный стаж Ленин Троцкому преувеличил: десятков лет Троцкий в революционном движении, разумеется, не провел.

Временное правительство заняло в отношении задержания Троцкого и его спутников двойственную позицию. С одной стороны, министр иностранных дел Милюков хорошо помнил прошлые столкновения и прекрасно понимал, какие заботы и беспокойства может ему и его правительству доставить этот неугомонный и красноречивый социал-демократический демагог. С другой стороны, сам Милюков зависел от политической поддержки Петроградского Совета и в то же время считал необходимым демонстрировать на международной арене суверенность новой России, включая дипломатическую защиту интересов ее граждан. Посол Великобритании в России того времени Джордж Бьюкенен вспоминает, что, согласно полученному им сообщению, Троцкий и другие российские политические беженцы были задержаны в Галифаксе «впредь до выяснения намерений» Временного правительства в отношении их, «до тех пор, пока Временное правительство не даст на их счет четких указаний». Бьюкенен немедленно поставил Милюкова в известность об аресте группы Троцкого. 8 апреля посол передал своему правительству просьбу российского министра об освобождении Троцкого и его спутников. Бьюкенен, как он доносил в министерство иностранных дел Великобритании, пытался переубедить Милюкова: «Я сообщил ему, что сожалею об этом решении, т. к. опасаюсь, что возвращение этих людей значительно усилит существующую нестабильность и создаст серьезные затруднения для правительства». Милюков поначалу настаивал [957] , но через два дня проинформировал посла, что отзывает свою просьбу. «Это означает, что за их задержание до 21 апреля несет ответственность Временное правительство», – констатировал Бьюкенен и потребовал, чтобы российское Временное правительство немедленно сделало заявление о том, что Великобритания не отказывает в выездных визах никому из тех русских, чьи интересы представляет российское консульство. Милюков ответил согласием [958] .

Тем временем Ленин продолжал энергичные выступления в защиту Троцкого, которого он называл теперь «заведомым интернационалистом, противником войны». В обращении «К солдатам и матросам» в апреле он резко протестовал против ареста своего недавнего злейшего противника. В еще одном обращении – «Против погромщиков» – Ленин писал, что арест Троцкого доказал бессилие Милюкова перед Англией и Францией или же тот факт, что Милюков не хочет принять серьезных мер (на самом деле Милюкову в Петрограде Троцкий конечно же был не нужен). На митинге в Михайловском манеже 15 апреля Ленин повторял: «Англичане держат в тюрьме… нашего товарища Троцкого, бывшего председателем Совета рабочих депутатов в 1905 году, арестовали и держат в тюрьме» [959] . Троцкий теперь уже был «товарищем» Ленина.

В конце концов новое вмешательство Петроградского Совета вынудило Милюкова обратиться к англичанам с просьбой об освобождении группы Троцкого и предоставлении ей возможности беспрепятственно следовать в Петроград. Если задерживать Троцкого и его спутников и дальше, полагал Милюков, об этом станет известно радикалам в России, и тогда правительство все равно будет вынуждено разрешить ему въезд [960] . 20 апреля задержанные получили по телеграфу разрешение следовать далее и были посажены на датский пароход. Перед отправкой Троцкий заявил британскому офицеру Меккену, что первым делом он внесет в Учредительное собрание запрос министру иностранных дел России относительно издевательств англо-канадской полиции над российскими гражданами. «Надеюсь, что вы не попадете в Учредительное собрание», – парировал англичанин [961] и оказался прав только отчасти. В Учредительное собрание Троцкий от фракции большевиков попал, но наркомом иностранных дел к этому времени был сам Троцкий, так что запрос самому себе об «издевательствах» англичан он посылать не стал, а Собрание большевиками было разогнано.

Инцидент с Троцким был расценен некоторыми русскими социалистами-эмигрантами, находившимися в Западной Европе, как предостережение против возвращения в Россию через территории, контролируемые англичанами, в пользу использования «ленинского пути», то есть проезда через германскую территорию, несмотря на то что это была территория вражеского по отношению к России государства. Мартов писал Н.С. Кристи 12 апреля: «Да после снятия Троцкого и др[угих] с парохода англичанами мы были бы дураками, если бы стали соглашаться на другие пути. Не хотят обменом – поедем через Германию просто» [962] . Тот же смысл заключался в телеграмме от 3 мая в Петроград Организационного комитета РСДРП (Аксельрода, Мартова, Мартынова и др.) своим единомышленникам: «После случая с Троцким невозможно доверять обещаниям правительства» [Великобритании] [963] . Правда, несколько более осторожные российские революционеры, находившиеся в самой России, требовали, чтобы эмигранты ни в коем случае не пользовались «услугами германского правительства» [964] . Было очевидно, что в этом случае вернувшихся заподозрят и обвинят в шпионаже в пользу Германии.