Пьяная Россия. Том второй - Элеонора Кременская

– Это к делу не относиться! – взвился Василий Васильевич.

Интеллигент не обращая внимания на Кондрашова, театрально раскланялся и слез со стула, чтобы выпить и закусить.

Общество, между тем, взволновалось. Послышались возгласы:

– Полицаев просить! – скривился один выпивоха. – Бесполезно! Каждое сказанное слово повернут против меня же, а защитить все равно не защитят! В России такая система защиты, куда деваться! Пока меня не убьют, никто убийцу даже не заметит, пусть он даже хоть всего меня выпотрошит!

Василий Васильевич метался между завсегдатаями закусочной, пытаясь вернуть внимание общества к своему вопросу, но не тут-то было, каждый говорил о личном, наболевшем:

– А что? – выступал один выпивошка, по виду деревенский житель. – Жизнь моя удалась. Во всяком случае, кости я не ломал, заразными болезнями не болел, женщин не бил, детей не бросал, всех на ноги поставил. Долги всегда отдавал. Никого не убил. Вот только гор не видывал и моря не знаю, какое оно, море?

Поглядел он на присутствующих с вопросом. Ему ответили нестройно, вразнобой:

– Красное!

– Зеленое!

– Черное!

– Да, вроде, голубое, – усомнился кто-то.

Деревенский житель кивнул, громко сглотнул, проглатывая кусок хлеба с селедкой:

– Еще ни разу лягушек не пробовал.

Слушатели промычали с отвращением.

– Тараканов, жуков, говорят, азиаты едят! – съехидничал кто-то.

Деревенский не слушал, перечислял, загибая пальцы:

– На Эйфелеву башню взобраться бы. Белый дом в Вашингтоне повидать. Опять-таки, Мавзолей на Красной площади, где нашего Ильича мучают, фараона из него делают, на посмешище толпы выставляют!

Общество одобрительно мычало, соглашаясь. Деревенский загибал пальцы, перечисляя:

– Самолет тоже, как он взлетает, как летит, приземляется, не ведаю! Полетал бы, хошь на вертолете, иной раз и протрещит вертушка над деревней, а куда, чего, неизвестно! Крейсер Аврора мечтаю увидеть, мосты разводные, иной раз, смотрю телевизор и так завидно становится, спасу нет, хоть бы родиться в следующей жизни питерским котом, всех бы каменных львов тогда перецеловал бы, честное слово!

Хор голосов вторил мечтателю. Слушатели разволновались, и Василий Васильевич махнул рукой. Покидая закусочную, он злобно пнул ни в чем не повинную мусорную урну и зашагал, размахивая руками, негодуя вслух на завсегдатаев закусочной не пожелавших даже обратить внимания, несмотря на даровое угощение, на его точку зрения.

Василий Васильевич на людях всегда старался выглядеть приветливым человеком, однако, кажущаяся приветливость вовсе не означала искреннюю доброту души, а была лишь прикрытием эгоистичной, порочной натуры. Он был осторожен, но осторожность эта была продиктована скорее трусостью и нежеланием выглядеть в глазах людей не порядочным человеком. Сочувствуя лишь на словах попавшему в беду товарищу, он тут же за спиной товарища корчил насмешливые рожи и злобно щерился, торжествуя над чужим несчастьем.

Для Кондрашова чрезвычайно важным представлялось иметь квартиру в центре города, шикарную иномарку и денежную независимость от реформ лихорадочного правительства.

Он завидовал чужому успеху так, что аж качался, а ночью рыдал в подушку от отчаяния.

Если была возможность украсть, Кондрашов крал, нисколько не смущаясь. Девизом его жизни, практически лозунгом были слова: «Хочешь жить, умей вертеться!»

Он не умел прощать, будучи злопамятен не верил никому и потому встреченный женой, замер на пороге квартиры, с подозрением вглядываясь в лицо своей второй половины.

С утра они здорово поругались. Темой спора была все та же порядочность.

– Ну, почему мужчина должен быть всегда порядочным? – негодовал Василий Васильевич. – Почему не женщина?

– Я порядочный человек! – визжал в следующую секунду Кондрашов. – Я тебе всю зарплату отдаю, цветы на восьмое марта дарю, дней рождений твоих никогда не забываю!

– Стерва, кикимора, идиотка! – сорвался Кондрашов, метаясь по квартире, в попытке спастись от жены.

– Меня не задевают твои оскорбления! – холодно заявила ему жена, загнав-таки Кондрашова в угол. – Надобно иметь чуточку уважения к тому, кто оскорбляет, а я себе такой роскоши позволить не могу. Ты – жалкий, гнусный, презренный человишко. Вор, использующий достижения других людей для достижения собственной славы. Предатель, отворачивающийся от попавшего в беду товарища, но стоит этому самому товарищу воскреснуть и начать свой трудный путь восхождения из мрака нищеты и безвестности к почету и славе, как и ты, тут как тут, как ни в чем не бывало, трещишь и рассыпаешься в лживых комплиментах!

И вот теперь, жена встретила его на пороге квартиры:

– Ну! – властно потребовала она.

Кондрашов, без лишних слов, полез за пазуху, достал толстую книгу в красочной обложке на которой виден был фотопортрет того самого интеллигента из закусочной.

– Сумей отстать от него, – посоветовала она, потрясая книжкой, – право, это украсит тебя!

– Чем? – грубо отталкивая ее со своего пути, осведомился Кондрашов.

– Розами! – насмешничала жена.

Разозленный и обиженный, он с грохотом захлопнул дверь одной комнаты, просунул в ручку двери швабру.

– Да, не собираюсь я входить! – громко пообещала жена, тем не менее, подергала дверь, закрыта ли.

Дверь даже не пошевелилась.

– Ну и сиди там, узник драный! – прокричала она, чувствуя обиду и гнев.

Понимая, что ругаться в одиночку с закрытой дверью бесполезно, она вышла из квартиры, где на лестнице обнаружила парочку выпивох. Выпивохи, вполне мирные мужички забрели в подъезд дома, спасаясь от проливного дождя. Сидели себе на ступеньке, расстелив между собой газетку, на газетке разложив сушеную воблу. Пили портвейн, закусывали, когда жена Кондрашова с гневом налетела на них:

– Здесь вам не закусочная! – кричала она.

Выпивошки в ответ протянули ей наполненный портвейном стакан. После, держа на коленях газету с воблой, Кондрашова сидела на ступеньке и жаловалась на своего благоверного. Мужички слушали, кивали, и тут затянули песню. Под монотонный шум дождя за окном пелось легко и свободно. После первой песни последовала другая, затем третья. Трио хорошо спелось, а тут и дождь кончился, мужички попрощались с ней и пошли себе восвояси, тем более, что и бутылка закончилась.

Кондрашова вернулась в квартиру, прилегла на диван спать, сморенная выпитым, Кондрашов, правда, еще долго, недоверчиво прислушивался к похрапыванию жены, но после, выдернул швабру, освобождая самого себя из плена и пробравшись на цыпочках мимо спящей жены к шкафу, схватил выходной костюм серебристого цвета и выбежал из квартиры.

Вскоре, он уже стучался в двери другого дома. Интеллигент, тот самый, с обложки книги, открыл ему двери. А увидав, кто перед ним, гостеприимно повел рукой, приглашая в свое зашарпанное жилище. До утра Кондрашова лихорадило и мотало по квартире интеллигента. Он развивал грандиозные планы по продвижению книг интеллигента, на что сам автор не реагировал, он мирно спал, свернувшись калачиком на облезлой кушетке.

А на утро, гладко выбритый, благоухающий одеколоном, стоял Кондрашов перед объективом телекамеры городского канала. Позади разглагольствующего Кондрашова виднелись книжные полки городской библиотеки, уставленные томами и книгами интеллигента. И указывая рукой на полки, Василий Васильевич упоенно трещал о презентации книги своего приятеля, такого замечательного писателя и покровительственно похлопывал по плечу скромного труженика пера и бумаги, затертого широким плечом Кондрашова куда-то, ну неважно, куда…

Слухи о войне

В Самару, к обычной семье работяг Терентьевых приехали родственники с Украины. Спасаясь от бомбежек, они бежали из Донецка. Долго вздрагивали, заслышав гул самолета в небе, а от вертолетов бежали в укрытие, спасаясь, сколько им ни внушали, что в России пока нет войны. Вот это самое слово, ПОКА, не давало главе семьи Терентьевых спокойно спать и внушало разные мысли.

Нередко, глава семьи обсуждал с домашними и родственниками свои выводы, с ним часто соглашались, но иногда и спорили. Спорили и соседи по дому, кивали или отрицали коллеги по работе, слухи неслись после таких споров по городу, порождая дополнительные споры. Вот эти слухи:

Говорят, будто скоро, войска НАТО нападут на Россию и в связи с этим говорят, будто центральную часть России превратят в месиво из растерзанных тел, обломков обрушившихся многоэтажек и осколков разорвавшихся снарядов. А, чтобы России никто из соседних стран не пришел на помощь, говорят проводится тотальное информационное вранье и со всех телеэкранов черно… опый президент США вместе с кликой украинских фашистов внушают представителям так называемых развитых стран о России, как об агрессоре, отсюда и санкции, отсюда и выводы…