Кордон - Николай Данилов

— Ваше превосходство! Разрешите в штыки!

— Что?

— В штыки, ваша милость, прошу… шения! — Завойко видит перед собой фельдфебеля Степана Спилихина. Недавно этот человек был командиром губернаторского катера. Он обещал из старшего сына, Жоры, сделать настоящего моряка.

— В штыки? — Завойко в упор смотрит на фельдфебеля и никак не поймет, чего он от него хочет. — Ах, в штыки! Да, да, ступай! И не мешкай!

Фельдфебель расправил широкие плечи и выпятил грудь.

— Робята! — заорал он. — Неужто мы трухнем перед этими глистами? За мной! На сопку! Ударим с фланга!

С десяток человек осталось около губернатора, а восемнадцать — двадцать побежали за Спылихиным. Степан на ходу громко пояснял свой замысел:

— Лезем на самый верх! Которые вниз навстречу идут, пропускай мимо! Прячься в кусты! Друг от друга не отставать! Наверху быть в единое время! Поспешай!

По выстрелам на сопке не разобрать, где свои, а где неприятель. Мимо притаившейся в кустах группы Спы-

лихина, справа и слева, прошли вниз английские десантники.

— Пущай идут, — прошептал фельдфебель. — С горы спускаться легко, а в гору им бежать будет тяжко…

Пологий восточный склон Никольской сопки позволил Спылихину быстро подняться на вершину. И тут Степан увидел, как по крутому обрыву противоположной стороны гуськом вскарабкиваются французы со штуцерами и брандскугелями для поджога зданий. Их, десантников, уже много на вершине, но еще больше внизу, у кромки воды. Покинув катера, они сгруппировались у скалы, выбирая место подъема. А по вершине с северного мыса навстречу французам двигаются англичане. Знаменосцы торжественно несут знамя — неприкосновенную святыню части, символ непоколебимости, мужества и доблести британских воинов. Синие и красные мундиры появляются на вершине и исчезают в зелени. Десантники осторожничают. Они не знают толком куда двигаться, их действия неуверенные. Вот англичане остановили французов. Те и другие показывают руками в разные стороны, убеждая друг друга, куда идти. Обе группы спускаются вниз, исчезают в зелени густого массива.

«А эти куда?» — Фельдфебель всматривается в красные рубахи и с радостью узнает авроровцев. Впереди мичман Николай Фесун. За ним твердым шагом спешат моряки к северному мысу, туда, где в основном скапливается противник. Поднимаются еще две группы русских. Их ведут лейтенанты Дмитрий Анкудинов и Иосип Скон-драков. Спылихин знает, что где-то тут же, на сопке, есть еще несколько своих команд. И пусть они небольшие — по двадцать — сорок человек, но ведь это русские люди, у которых бег от врага считается позором. А вот и противник. Пора вступать в бой.

— Целься! — прокричал Спылихин. — Пли!

Загремели ружейные выстрелы, приправленные громкими голосами моряков:

— Бей иродов! Круши супостатов!

И тут же послышались чужие выкрики:

— Russes! Infernaux! En avanl!'

— God damn! Go on!2

— Des imbeciles, attendez!3

1 Русские! Дьяволы! Вперед! (франц.)

2 Черт возьми! Вперед! (англ.)

3 Дурни, стойте! (франц.)

Бас Спылихина заглушил другие голоса:

— Братцы! В штыки! Ура-а-а!

Фельдфебель первым бросился в штыковую атаку, увлекая за собой других. Молодецки выбив штуцер у вставшего на пути француза с высоким красным султаном над козырьком, Степан с силой обрушил на его голову приклад тяжелой кремневки и, увернувшись от второго, пырнул штыком в бок, а третьего, в страхе отпрянувшего назад, сбил грудью.

Удали в рукопашной схватке русским не занимать. Как в кулачном бою, стена на стену, шли они на десантников смело и решительно. Французы (их было десятков пять) не выдержали столь напористого натиска двадцати человек, шарахнулись в кусты, покатились вниз, в сторону порта.

— Вперед! — призывно выкрикнул Спылихин и побежал по хребту вершины навстречу англичанам. Он увидел мелькавшие справа в кустах красные рубашки.

— За мной!

Фельдфебель резко остановился.

— Стоп! Не стрелять! — Степан узнал авроровцев.

Лейтенант Пилкин, услышав гулкий топот сапог, развернул свою команду и чуть не выстрелил в Спылихина.

— Свои! — предупредил фельдфебель и оторопело уставился на лейтенанта.

— Вы откуда, черти?

— А мы из тех же ворот, откуда весь народ, — скороговоркой ответил Степан.

— Присоединяйтесь!

— Есть!

— Вперед, орлы! — Лейтенант с саблей в руке устремился к северному мысу.

Слившись в одну команду, моряки и волонтеры побежали за офицером. Впереди, сзади и внизу гремели выстрелы, разносились то русские, то английские, то французские воодушевляющие возгласы. Бой на Никольской сопке шел по всей вершине, от перешейка до мыса, всюду переходя в рукопашную схватку…

Англичане так и не овладели Озерной батареей. Их первые ряды были от нее саженях в тридцати, когда с «Авроры» неожиданно громыхнули десять крупнокалиберных стволов. Десантники сразу же оставили дефилс и полезли на сопку. Обманывая друг друга и себя, они не

сознавались, что батарея оказалась им не по зубам, убегали от русских артиллеристов, но делали вид, якобы торопились на выручку товарищей. А навстречу им бежали в беспорядке те, к кому они хотели присоединиться. Охваченные животным страхом, английские, французские моряки и солдаты морской пехоты не подчинялись офицерам, размахивающим саблями и пистолетами. Те, кто по вершине сопки добежал до мыса, могли рассчитывать на спасение: по его покатистому склону можно легко спуститься к берегу и добежать до гребных судов. Однако почти в безвыходном положении оказались французы, которые поднялись на Никольскую сопку по крутому скалистому берегу или высадились на перешейке. Команды русских моряков, солдат и волонтеров отрезали им путь назад и вперед, заставив скопиться у тридцатисаженного обрыва. Здесь для французов и разыгралась трагедия. Не решаясь прыгать с обрыва — полет вниз равносилен самоубийству, — они бежали куда глядят глаза. Одни попадали под выстрелы или натыкались на штыки, другие ныряли в кусты и улепетывали в сторону порта, третьи, подталкиваемые обезумевшими товарищами, с диким воплем летели со скал и разбивались о камни.

Фебрие де Пуант, видя гибель и паническое бегство своих матросов и солдат, приказал высадить на сопку дополнительный десант в две сотни человек. Однако и новая партия, высадившись на межсопочном перешейке, поддалась на суше общей панике. Нет слов, были среди англичан и французов смелые люди, но и они не могли устоять перед русскими, сплоченными в бою, самоотверженными, бесшабашно храбрыми и сильными духом.

В один момент двое французов с разных сторон бросились на Спылихина. Фельдфебель обнял их за шеи и, сильно сжав, поволок за собой.

— Робяты! Помогите! — заорал он, не зная как избавиться от опасной ноши. Но вот судорожно задергался один француз, взвыл и замолк второй. Тела ослабли. Спылихин грузно повернулся назад. Перед ним стояли солдат Раис Сидоров и чернявый паренек-камчадал лет пятнадцати-шестнадцати. Со штыка солдата по стволу ружья стекала кровь; охотничий нож и правая рука паренька были также окровавлены. Раис, нервно поморгав белесыми ресницами, выругался по-татарски и бесенком исчез. Молодой камчадал стоял заметно побледневший. Беззвучно открывая рот, он жестами показывал фельд-

фебелю, что ношу можно бросать на землю. Безжизненные тела свалились на траву. Откуда-то появился высокий старик-камчадал с раструбным кремневым ружьем.

— Внук это мой, — словно извиняясь, сказал он. — Парень немой.

Спылихин, перешагнув через труп француза, благодарно потрепал паренька за шею.

— Твой — не твой внук, я не разобрался, — сказал Степан, — но парень, что надо! Молодец!

— Он немой, грю, но он мой родной внук, — снова попытался объяснить старик-камчадал, однако фельдфебеля рядом уже не было.

Жаркая рукопашная схватка завязалась у обрыва, около тропы, по которой французы недавно цепочкой вскарабкивались на вершину сопки. По ней же десантники намеревались вернуться к своим судам. Но одно дело неторопливо двигаться гуськом вверх с уверенностью, что русские уже не смогут оказать серьезного сопротивления, и совсем другое — в-страхе поспешно уносить ноги, когда у обрыва скопилось множество людей. Не стоять же в очереди к тропке, когда на вершине сопки русские неудержимо и отчаянно рвутся в смертельный бой. А отступающие прибывали и прибывали к опасному месту спуска. Беспорядочно отстреливаясь, панически боясь штыков, французы теснились к обрыву. Толкая друг друга, они с истеричными криками падали вниз, кубарем катились по крутому скалистому откосу, цепляясь за камни и кусты. Но самые храбрые из десантников, оградив огнем и штыками отступающих, продолжали сражаться…

Потом активный участник боев в Камчатке французский офицер Эдмонд дю Айн напишет статью «Тихоокеанская кампания. Петропавловская экспедиция». Ее напечатают газеты и журналы многих стран мира. Вот как он будет оправдывать своих подчиненных, а заодно и себя: