Рерих - Максим Дубаев

«Милостивая Государыня

Наидрожайшая невеста моя Елена Ивановна.

Напрасно думаете утрудить рученьки Ваши отодранием меня за хохол мой, ибо он таковой у меня маленький и оной критики Вашей противоустоять не в состоянии.

Тоже напрасно думаете, что спать ложимся мы с петухами; мы хотя и купеческого сословия, но дворянские привычки с малых лет исполнять приобыкаем и вечером сидим в трактире, ведем разговоры и слушаем машину, и когда машина играет что-либо чувствительное для сердца, то мысленно и почтительно целую я Ручки Ваши. Опять же напрасно думаете Вы, Елена Ивановна, что храплю я „Во всю Ивановскую“ — скажу, как приятно было мне слышать из сахарных уст Ваших наше любимое купеческое слово — то пренапрасно Вы на меня такие размышления имеете, оной привычки храпеть мы не имеем, а ежели во сне когда и присвистываем, то в самую умеренную пропорцию. В трактире непутственных разговоров мы не водим, а ведем компанию с людьми солидными. Первое, коммерции советник Свиньин — двор строительных материалов содержит и покойный Царствие Небесное, Папенька Ваш про него слыхивал. Второе, купеческий сын Александр Иванович Косоротов — галантерейными товарами шибко приторговывает. В-третьих, греческого короля поставщик Куинджев восточный магазин имеет. С оными людьми мы водим компанию.

За благовонийстными духами я послал мальца и настрого приказал прежде не брать, а понюхать, чтобы не было обману и духи крепко бы пахли. Малец нюхал и чихал даже, следовательно духи — добротныя.

Понимает ли Тевяшев толк в товарах, и до того мне дела нету, но хочет он купить у меня оптом партию очень большую и такие покупатели нам с руки. В среду прикончу дела мои торговыя и еду повидать Ваши ясныя глазки.

Почтительнейше целую ручку маменьки достопочтенной Екатерины Васильевны и пальчики Ваши несчетное число раз перецеловывая и Господа о здравии Вашем моля усердно пребуду почтительнейше.

Купеческий сын и москатильного магазина владелец Николай Константинович сын Рерихов. Санкт Петербург»[368].

В Европе Рерих продолжал предпринимать все возможное и невозможное, чтобы скорее вернуться в Индию к жене Елене Ивановне.

30 июля 1930 года Елена Ивановна писала, что положение в Индии очень серьезное, в долинах происходят волнения и ей приходится ездить домой в сари, подчернив лицо.

Визовое дело Рериха принимало все больший общественный резонанс. Сотрудники рериховских учреждений упорно и методично рассылали прошения во все английские инстанции и обращались за помощью к влиятельным людям.

7 августа 1930 года американский митрополит Платон написал официальное письмо в поддержку Рериха. Под давлением колоссального количества писем английские власти стали уже сомневаться в целесообразности отказа выдачи виз Н. К. Рериху и его сыну, но так просто уступить общественному мнению не позволяла честь мундира. Первой уступкой министерства иностранных дел Англии был отказ от всех неофициальных ответов, которые ранее направлялись в газеты.

А тем временем болезнь Елены Ивановны обострилась. Николай Константинович переслал в Нью-Йорк письмо для передачи президенту США Гуверу. Луис Хорш, в обход всех недоброжелателей, сумел передать его президенту лично. И 1 сентября было решено написать петицию, составленную от имени всех заступников и отправить ее в министерство иностранных дел Англии. Это не испугало английские власти, а наоборот, разозлило. В Болгарии британская разведка организовала распространение среди монархистов слухов о большевизме Н. К. Рериха. При этом упоминались ранняя книга стихов Рериха «Цветы Мории» и книги, написанные Еленой Ивановной.

11 сентября из Индии пришло сообщение о критическом состоянии здоровья Елены Ивановны, а на дорогу Рерихам, при лучшем стечении обстоятельств, потребовалось бы около трех недель. Но английские власти пока не собирались пускать Николая Константиновича ни к здоровой, ни к больной, ни к умирающей жене, хотя уже и стали побаиваться общественного резонанса. 28 августа 1930 года заместитель секретаря при правительстве Индии С. Н. Рой писал:

«Мы не можем рассчитывать на то, что государственный секретарь выразит удовлетворение по поводу нашего обещания осмотреть по возвращении Е. И. Рерих в Наггар в начале сентября. Ее возвращение может быть отложено, и, если болезнь будет иметь фатальный исход, мы можем оказаться в ужасном положении».

Поэтому на очередную просьбу спикер английского парламента ответил, что вопрос о визах находится еще на обсуждении, а что касается болезни Елены Ивановны, то если она смогла участвовать в труднейшей гималайской экспедиции, то со здоровьем у нее, наверное, все в порядке.

Постепенно положение с визами зашло в тупик. Американский посол во Франции уже отказался помогать Н. К. Рериху, заявив, что это не его дело, так как Рерих не гражданин США. В такой ситуации Николай Константинович потребовал ускорить подготовку меморандума в свою защиту и просил своих сотрудников вновь обратиться за поддержкой к митрополиту Платону, чтобы тот послал телеграмму президенту Гуверу.

24 сентября возникла еще одна идея: помимо Общества друзей Музея Рериха, предполагалось создать Всемирное общество единения женщин и с помощью этой организации собрать подписи в поддержку Елены Ивановны с просьбой выдачи виз для ее мужа. Специально для давления на английское правительство Г. Г. Шклявер ездил на заседание Лиги Наций, но там на его заявление не обратили внимания, мир уже приближался к следующей мировой войне. Рерих раздаривал свои картины, альбомы, искал новых друзей и союзников.

6 октября папа римский передал через кардинала Франции письмо для Н. К. Рериха со своим благословением и благодарностью за альбом репродукций, посланных ему в дар Николаем Константиновичем.

На следующий день Николай Константинович написал письмо английской королеве в надежде на содействие в сложившейся ситуации. Но не дождавшись от нее ответа, нашел свое решение. На официальном обеде французский колониальный министр пригласил Н. К. Рериха и его сына во французскую часть Индии. В это время Н. К. Рерих уже запасся визами во все колонии других стран в Индии, он собирался использовать их как козырь при получении английской визы, но после официального приглашения французского министра Николай Константинович поступил иначе.

Было решено, что 11 октября Николай Константинович выедет в Пондишери, во Французскую Индию, и уже оттуда попробует повлиять на колониальные власти. Ходили слухи, что английскому правительству надоела настойчивость Рериха и виза должна быть выписана уже в этом месяце.

Елена Ивановна Рерих писала из Индии американским сотрудникам, что трудности, связанные с получением виз, только помогли приобрести новых друзей и проверить на прочность старых.

Прошел уже год с момента первого отказа в английских визах, а Николай Константинович никак не мог встретиться с женой. В октябре 1930 года, в то время, когда корабль Рериха был на пути в Коломбо, помощники Елены Ивановны, без ее ведома, дали согласие на медицинское освидетельствование. В Англии снова подняли вопрос о визах, решение должно было быть принято в строжайшей секретности от непримиримых врагов Николая Константиновича. Разорвать этот заколдованный круг решил принц Уэльский.

4 ноября Николай Константинович и Юрий Рерихи прибыли в Пондишери. На просьбу выдать въездные документы они снова получают отказ, и даже принц Уэльский не сумел перебороть бюрократическую машину английской разведки. Тогда Н. К. Рерих попросил своих друзей немедленно послать петицию, подписанную сотнями известных людей. Были вновь разосланы письма во все инстанции от имени нескольких десятков учреждений и организаций.

Наконец Рерих решился обратиться к самому вице-королю Индии:

«Абсолютно невозможно везти ее вниз, на жаркую равнину. Доктора, которые знают ее состояние, подтверждают, что она может совершить морское путешествие ценой своей жизни. Низкие места и жара в равной степени убийственны для нее. Последние шесть месяцев беспрерывных волнений и справедливое возмущение всеми клеветническими слухами и газетными сообщениями нанесли серьезный ущерб ее здоровью… Я уверен, что Вы примете в расчет действительно трагическое положение нашей семьи и дадите нам разрешение посетить Кулу, которая является единственной целью нашей поездки».

Последним аргументом Н. К. Рериха было то, что вместе с ним приехал и личный врач Елены Ивановны. Николай Константинович позже вспоминал эти события: «Перед нашим отплытием из Марселя мы дали телеграмму британскому министру Гендерсону о нашем отъезде в Пондишери, на что он телеграфировал нам, что это „принято во внимание“. Кроме французской визы во все пять французских владений в Индии мы запаслись еще португальской визой в Гоа и в португальское селение около Бомбея. Британский консул в Пондишери был чрезвычайно встревожен нашим приездом, тем более что по местному обычаю приезжие в Пондишери имели возможность посещать и Мадрас. Британский консул озабоченно спрашивал нас, что мы будем делать, если виза все же не будет выдана. Мы сказали, что приобретем имение в Пондишери, а затем будем ездить во французский Чандранагор (в 20 милях от Калькутты), в Гоа, в Каракал и в другие места, согласно нашим визам. Наши сожители по гостинице в Пондишери уверяли, что на деньги, потраченные на одни телеграммы, можно выстроить целый большой дом»[369].