Светлейший князь А. Д. Меншиков в кругу сподвижников Петра I - Марина Тазабаевна Накишова

канцелярия П. М. Голицына согласилась зафиксировать 1710 г. как год начала начисления доимочных денег. По мнению Н. И. Павленко, подобные послабления, полученные князем от государя, были связаны не столько с его дружеской привязанностью, сколько с умелой закулисной игрой, главным защитником А. Д. Меншикова в которой была Екатерина Алексеевна[1180]. Принимая во внимание ценные выводы историка относительно взаимоотношений Александра Даниловича с государыней, скажем несколько слов о кабинет-секретаре А. В. Макарове, который вместе с Екатериной приложил руку к урегулированию дел князя.

Собирая сведения о своих счетах, А. Д. Меншиков обращался к А. В. Макарову по делу беглого комиссара А. С. Сергеева. 31 октября 1716 г., находясь в Любеке, кабинет-секретарь отвечал: «…что ж изволите упоминать о Сергееве, и о том Его величеству уже довольно внушено (внушено, должно быть, благодаря стараниям Алексея Васильевича и Екатерины. – М. Н.), какова он состояния человек, а о высылке ево к щоту к Гарасиму Кошелеву посланы два указы, и ежели он по тем указом не будет выслан, то уже истинно мочно дивитца»[1181]. В связи с занятостью Петра вынесение решения затянулось до начала

1717 г. А. В. Макаров одним за одним отправлял к А. Д. Меншикову письма с обещанием «…о том я буду старатца, улуча благополучное время»[1182]. В феврале кабинет-секретарь посылал Александру Даниловичу копию указа государя к поручику от гвардии Юрьеву с повелением А. С. Сергеева и его товарищей освидетельствовать счетом: «Письмо твое декабря от 4 числа до нас дошло, в котором пишешь, что по делу Сергеева щоту окончать невозможно для того, что то дело касаетца больше до розыску. И по получении сего указу Сергеева и протчих ево товарыщей по первым нашим посланным указам прежде, сколько возможно, освидетелствуй щетом, а потом кто причинен будет к розыску, по тех розыщи, и по розыску виноватых возьми за караул и привези с собою в Питербурх»[1183]. О том, как закончилось дело А. С. Сергеева, нам неизвестно. Некоторые отрывочные сведения обнаруживаются в работах Д. О. Серова и Н. И. Павленко. Д. О. Серов отмечал, что А. Д. Меншиков лично проводил допрос А. А. Курбатова, в доме которого видели беглого комиссара[1184]. Н. И. Павленко указывал на благодарность, посланную князем А. И. Ушакову, «…за показанную вашу к людям моим милость, которые были у щоту Сергеева»[1185].

В 1718 г. А. Д. Меншиков добивался переноса года начала отсчета доимочных денег на 1710 г.[1186] Согласно Н. И. Павленко, логика князя была проста: именно до 1710 г. он чаще всего присваивал казенные средства[1187]. В феврале 1718 г. А. Д. Меншиков не без раздражения передавал А. В. Макарову позицию ведшего следствие генерал-майора П. М. Голицына, который считал злоупотребления князя не с 1710 г., как тот хотел, а с 1701 г.: «…написаны на меня с [1]701 по [1]715 год многие деньги, напрасно умножая сумму, с которой выписки его сиятельство, генерал-маеор князь Голицын послал к вашей милости копию, для чего предлагал я ему, дабы к тому щоту для ясного следования взять подлинные дела, которые уже принимать и по некоторым уже следовать начали, а против помянутой посланной к вам выписки, по которым статьям не доведетца на нас в надлежащую сумму причитать, выписав особливо. Присем прилагаю, которые самые явные и напрасно на нас положенные. Всех по указу повелено в делах следовать с [1]710 году, а по щотам моим следовать с [1]701 году, и о том не могу знать, чего ради мне против других отменя»[1188]. При письме он посылал копию с ведомости В. В. Долгорукова, считавшего необходимым назначить дату на 1703 г.[1189]

А. В. Макаров в ответ на жалобы князя передавал следующее: он доносил о деле государю и тот сказал, что считать растраты А. Д. Меншикова с 1701 г. никому не приказывал. Кабинет-секретарь, кроме того, сообщал, что от своего лица затребовал у П. М. Голицына объяснения[1190]. По прошествии месяца князь снова писал Алексею Васильевичу, так как П. М. Голицын на попятную не шел и продолжал вести счет финансовым аферам А. Д. Меншикова с 1701 г. Он просил, подыскав благоприятный момент, донести царю о существующем несогласии – примечательно, что А. Д. Меншиков, говоря об этом, ссылается на неких своих «советников», – и определить в канцелярии П. М. Голицына точную и правильную дату. Александр Данилович, рассчитывая на благоприятный для себя ход событий, на следующей почте ждал от А. В. Макарова указа за печатью[1191]. Кабинет-секретарь надежд князя не оправдал, он отвечал, что государю обо всем донес, но решения пока не получил, так как Петр занят разыскными делами по делу царевича Алексея[1192].

В следующем, 1719 г. и далее на протяжении начала 1720-х гг. А. Д. Меншиков продолжал настаивать на послаблениях. А. В. Макаров старался А. Д. Меншикова, терявшего терпение, успокоить. Каждый раз он находил новые причины, по которым Петр I не отвечал князю. Например, 7 февраля 1719 г. он заверял Александра Даниловича, что вопрос о доимочных деньгах будет рассмотрен после того, как государь закончит употребление вод и возвратится на Петровские заводы, тогда же и Екатерина будет чинить «предстательство» (как мы видели, окончательное решение не было принято)[1193]. В защиту А. В. Макарова можно отметить, что он все-таки добился для А. Д. Меншикова некоторых послаблений: кабинет-секретарь убедил монарха подписать указ, согласно которому П. М. Голицын не должен был спрашивать доимочных денег с князя до прибытия царя в Санкт-Петербург[1194], где А. Д. Меншиков рассчитывал с ним лично увидеться.

Князь, не ограничиваясь «предстательством» кабинет-секретаря и Екатерины Алексеевны, пытался сообщить о своих проблемах государю напрямую[1195]. Он напоминал Петру I свои былые заслуги, указывал, что не все деньги потратил на собственные нужды, но и направлял их на государственное благо, винился и при этом упорно требовал перестать с него взыскивать всё новые и новые денежные суммы. Так, в августе 1719 г. А. Д. Меншиков обращался к монарху: «По щету, которой изыскивал Василей Долгорукой в канцелярии Ижерской, написано на меня несколько сот тысяч без всякого явного свидетельства, о чем было надлежало ответствовать президенту Анисиму Щукину, ибо он тою канцелярией) правил. И в том я, хотя мне и ответствовать не подлежало, во всем ответствовал. А по изследованию ево, князя Долгорукого, також и ныне в канцелярии генерала-моэора, князя Голицына и по справкам с канцеляриями и с Кабинетом вашего величества с приходными и росходными книгами с меня снято 485 537 рублев. А затем с