Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость - Василий Головачев

– Ты… – Она помолчала. – Ты… сумасшедший!

– Не побоишься стать женой сумасшедшего полковника?

Губы Шехерезады раскрылись.

И тогда он поцеловал её всерьёз, не прислушиваясь к голосу разума, подчиняясь интуиции, которая его никогда не подводила.

Целовались недолго. Он снова нашёл в себе силы оторваться от этого сладостного действа, чтобы не скомкать прощание.

– Завтра идём в ЗАГС!

– Завтра не могу, закончить надо важные дела, – выговорила Шехерезада пунцовыми губами. – Да и Олег Харитонович не поймёт, если я уйду.

– Поймёт! Заеду за тобой в двенадцать часов дня, будь готова.

– И всё–таки ты…

– Не повторяйся, – засмеялся он, хмельной от радости.

Она мгновение всматривалась в его глаза, быстро поцеловала и исчезла за дверью подъезда. А у него остался на губах сиреневый вкус поцелуя, который хотелось сохранить вечно. С трудом удержался от радостного вопля (тебе сколько лет, полковник?), сел в машину, пребывая в эйфорическом состоянии, потом очнулся, схватился за телефон:

– Олег Харитонович, не поздно?

– Надеюсь, важность сообщения оправдывает звонок? – спросил координатор.

– У меня родилась идея насчёт захвата Ко…

– Подъезжай ко мне, обсудим, – перебил его Малахов.

– Можно завтра, – остыл Афанасий.

– Я ложусь спать поздно. Или ты не в состоянии перемещаться?

– Нет, всё нормально. – Он неожиданно заговорил о другом. – Шехерезаду отпустите завтра в двенадцать?

– Зачем?

– Мы поедем в ЗАГС.

Из трубки капнула минута молчания.

– Не торопитесь?

– Нет.

– Жду.

В трубке раздались гудки отбоя.

И Афанасий, почувствовав неожиданное облегчение, поехал через всю Москву в Южное Бутово, где жил Малахов.

Несмотря на посты ГИБДД, ремонты трассы и участки дороги, больше похожие на полосу препятствий, Ылтыын на своей «Марусе» доехал до Пскова за три с половиной часа. Антирадар ему был не нужен, он и так чувствовал, где стоят скрытые телекамеры либо автомобили ДПС, оборудованные компьютерно–радарными системами.

В половине двенадцатого он остановил машину во дворе дома, где жил экстрасенс, понаблюдал за подъездом и окнами квартиры на первом этаже, принадлежащей Роману, хотел было позвонить ему по телефону и услышал ментальный вызов:

«Кому это я понадобился?»

«Привет, висв, – ответил Ылтыын, шевельнув лопатками; ощущать себя пронизанным лучом «телепатического локатора“ было не очень приятно. – Я за тобой».

«Заходи».

«Может, я тебя в машине подожду?»

«Засада тебя не ждёт, поговорить надо. Да и тебе отдохнуть с дороги».

«Как ты меня обнаружил?»

«В окно посмотрел».

Ылтыын подумал, вышел из машины, посмотреть на которую сбежались мальчишки со всего двора.

Роман открыл дверь, одетый в шорты и майку. Они обменялись «локтепожатиями».

– Проходи, я не один.

Ылтыын заглянул в комнату.

Стоявшая у окошка девушка, русоволосая и стройная, одетая в маечку и почти такие же шорты, что и на Романе, оглянулась.

– Здравствуйте.

– Здравствуй, однако, – вежливо сказал Ылтыын.

– Это Алтын, – сказал вошедший следом Роман. – А это Юна.

Ылтыын поклонился.

– Очинно приятно, однако.

– Он говорит по–русски совершенно без акцента, – насмешливо сказал Роман девушке. – Не обращай внимания.

– Извините, – снова поклонился Ылтыын.

Юна засмеялась.

– Я приготовлю стол.

– Я не голоден, – сказал Ылтыын.

– Приготовь, мы пока побеседуем, – сказал Роман.

Юна вышла.

Роман проводил её тающими влюблёнными глазами, заметил взгляд гостя, развёл руками.

– Вот, понимаешь…

– Вполне.

– Она дочь Варсонофия. Он уехал, а она осталась.

На лице Романа читалось скрытое смущение, и Ылтыын понял, что экстрасенс переживает не столько из–за присутствия дочки модератора «Триэн», сколько из–за происшествия со стрельбой и ранением.

– Как нога?

Роман потрогал пальцем лодыжку.

– Нормально, зажила. Пуля пробила икру, я залечил.

– Много их было?

– Трое. – Роман бледно усмехнулся. – Сам виноват. Надо было оценить угрозу до стрельбы и действовать по простой схеме. Я мог справиться с ними без дурацкого бегства.

Ылтыын сел на диван, вытянул ноги.

– Не обидишься, если я скажу, что думаю?

– Постараюсь.

– Ты не научился решать жизненные ситуации самостоятельно. Учись соображать, не рассчитывая на готовое. Тебе дали «интуитивку», научили ФАГу, а ты цепляешься за какие–то наработанные схемы.

Роман сжал зубы, скулы затвердели.

– Я не профи спецслужб.

– Ты должен стать профи жизни, это гораздо круче. Не позволяй ментальной лени завладевать мозгами, это опасно. Таких людей легко превратить в марионеток.

– Спасибо за оценку.

– Это не оценка – предостережение.

Роман снова крутанул желваки, сдерживая возражения, помолчал немного, поднял голову.

– Психологию человека изменить трудно.

– Так постарайся. Ты многого добился, добьёшься и большего, если точно поставишь цель.

– Стать суперменом? – с сарказмом осведомился Роман.

– Стать распорядителем собственной судьбы. Тем более что ты взял на себя обязательства защищать эту девушку. Я не прав?

Вошедшая Юна избавила Романа от необходимости отвечать.

– Всё готово.

– Мы сейчас, – выдавил экстрасенс.

Девушка понимающе удалилась, бросив любопытный взгляд на гостя.

– Ты нужен в Москве, – сказал Ылтыын, переводя разговор.

– Зачем?

– Не догадываешься?

– Кочевник…

– Готовится операция по его захвату. Но есть одно «но».

– Моя безответственность?

– В Москве замечен наш с тобой поединщик.

– Арчибальд?!

– Настроен он решительно, так как получил задание найти оператора, нейтрализовавшего женщину–террористку. Не боишься?

– Ещё чего? – расправил плечи Роман; было видно, что он и в самом деле не считает американца опасным соперником. – Откуда ты знаешь, что Арчибальд собирается предпринять?

– Разведка перехватила его переговоры с Фурсенюком во дворце Юсуповых, в Питере.

– У нас такая крутая разведка?

– Аск[12].

Роман фыркнул, настроение его улучшилось.

– Если у нас такая классная разведка, почему АПГ чувствует себя на Земле вольготно?

– Во–первых, если я говорю «наша разведка», то это не государственная структура, а ковчеговская. Во–вторых, мы занимаемся Ассоциацией недавно, а все властные государственные структуры находятся под контролем Поводырей уже тысячи лет. Вообще, насколько мне известно, АПГ долго являлась единственным надгосударственным игроком мирового масштаба. Теперь появились мы, но если у них многотысячелетний опыт воздействия на людей, то у нас этого опыта кот наплакал. Хотя кое–чему научились и мы. Во всяком случае обошли иерархическую организацию традиционного типа, которую легко можно контролировать теми же способами, что и политические партии, государственные институты и финансовые союзы.

– Через руководителей.

– Соображаешь.

– Но ведь мы должны содержать огромное количество групп, ту же разведку, контрразведку, аналитиков, компьютерщиков.

– «Триэн» не зависит от денег, и поэтому её нельзя убить, перекрыв финансовые каналы.

– Как это? – не поверил Роман.

– Финансы влияют на активность системы, но не на факт её существования. Мы же используем уже существующие структуры и работаем не за страх или денежное вознаграждение, а за совесть. Если официальные организации объединяют сотрудников зарплатой, то мы «склеиваем» людей признанием полезности общего дела. Любую формальную структуру контролируют неформальные лидеры и группы. Они есть в любом министерстве, учреждении, учебном заведении, в армии и администрациях, в том числе – в президентской. В церкви. В корпорациях. В ООН, если хочешь. У нас всё иначе. За членство в Ковчеге люди готовы жертвовать своим временем, ресурсами и даже здоровьем.

– Как ты, – усмехнулся Роман.

– Бывает, жертвуют и жизнью. Хотя, конечно, есть и у нас свои финансовые институты, не зависящие от государственных, и деньги на какие–то мероприятия всегда находятся. Но об этом тебе лучше побеседовать не со мной.

– С Олегом Харитоновичем?

– У нас есть и другие координаторы, идеологи и политики.

– Ты их знаешь?

– Знаю одного. Он не то туркмен по национальности, не то таджик. Захария Салахутдинович, прозвище – Тамерлан, женился на русской, да и сам всю жизнь прожил в России. Он по духу русский, как и я, хотя по национальности я иннуит. Кстати, его дочку зовут Шехерезадой, она – секретарша у Малахова и твой Афоня от нее без ума. Ну, так что, поехали?