Золотой холм - Светлана Крушина

— Ты так спокоен, — Золотоглазый внимательно смотрел на него. — Это приятно. Конечно, ты не первый смертный, чья судьба плотно сплетена с судьбой мира. Но ты один из немногих, кто с такой готовностью и спокойствием принимает свое предназначение.

— В предназначение я не верю, — возразил Нэль.

— А это совершенно неважно. Слушай меня, человек. Время Двенадцати проходит, так же как прошло когда-то и мое время. Только ни они, ни люди ничего еще об этом не знают. Я мог бы ускорить их падение, а ты мог бы помочь мне. Впрочем, согласишься ты помогать или нет, значения не имеет, раз уж ты здесь… Скоро я объясню, что предстоит сделать, и, боюсь, твоя судьба тебя не обрадует.

— Я готов ко всему… и знаю, что исход уже близок, каков бы он ни был.

— О, для тебя исход станет лишь началом, — Безымянный снова сел рядом с ним, заглянул в глаза и коснулся указательным пальцем его лба между бровями. — Понимаешь ли ты, что больше не принадлежишь к роду смертных? Перед тобой вся вечность, и смерть не придет к тебе как освобождение от испытаний. К этому ты готов?

Нэль, помедлив, кивнул. Ради чего и были затеяны все его опыты, как ни ради бессмертия? Правда, он собирался обрести вечную жизнь не совсем в таком контексте, и в глубине души он хотел всего-то вернуться в родной мир, чтобы нести знание о магии и бессмертии людям. Но судьба (или Безымянный) распорядилась иначе. Имело ли смысл протестовать?

Золотоглазый улыбнулся, и его улыбка, словно кинжал, пронзила самое сердце. Нэль едва сдержал стон. Нет, все-таки он не был так уж спокоен. Он еще не знал точно, что ему предстоит, а внутри все изнывало от болезненной тоски…

— Хочешь спросить о чем-нибудь, прежде чем мы перейдем к делу? — спросил Безымянный и в расслабленной позе улегся на каменном полу, будто на пуховых подушках. — Только заранее прошу прощения, если покажусь слишком многословным. Пойми, много сотен лет мне не с кем было перемолвиться словом…

— Я понимаю… — задумчиво сказал Нэль.

— Конечно. Ведь ты сам был изгоем… Так спрашивай же.

Золотоглазый подпер голову рукой, и рукав синего шелка скользнул вниз мягкими складками, открывая изящное запястье и предплечье. Нэль сел в своей излюбленной позе: подтянув колени к груди и обхватив их руками.

— Где мы сейчас находимся? — спросил он. — Это мой мир или нет?

— И нет, и да. Я сейчас объясню, — Безымянный плавно перетек в сидячее положение и вскинул руки. Меж его ладоней появилась полоска бумаги, которую он ловко сложил гармошкой. Протянул ее Нэлю. — Вот, кажется, достаточно наглядно. Это — твой мир. Множество граней, лежащих под углом друг к другу. Одна сторона… и другая. Лицо и изнанка.

— Так вот что имел в виду Борон! Когда он перенес меня на Холм Богов, то сказал, что это — изнанка моего мира.

— Наверное, так и есть. Или же твой дом — изнанка Холма Богов. Все зависит от точки зрения. А вот, посмотри, сгибы — это места, где переламываются грани. Изломы, проломы между мирами… Если научиться находить их, можно путешествовать по граням.

— Так это все был один мир… — тихо проговорил Нэль. Ему вспомнилось многообразие пейзажей, промелькнувшее перед ним недавно. Трудно было поверить, что все эти небеса, светила, ни на что не похожие растения и животные — всего лишь разные грани одного мира.

— Кажется, я знаю, о чем ты говоришь. Не удивляйся, Лионель, ведь я наблюдал за тобой. Нет, вполне возможно, ты сумел покинуть пределы своего мира и побывал в таких далях, какие человек просто не может вообразить. Ведь этот лист бумаги — не единственный.

Безымянный подбросил бумажную «гармошку», дунул на нее, и она опустилась на пол ворохом резаной бумаги.

— Представь себе книгу, полную таких страниц. Книгу, которая стоит на одной из полок книжного шкафа.

— А шкаф этот, — Нэль поднял голову, — всего лишь один из десятков в библиотеке.

— Не десятков. Сотен! Тысяч! Миллионов! Думаю, люди еще не придумали слово, чтобы назвать невообразимое число шкафов с книгами, в которых заключены миры. Да и библиотека эта — одна из многих.

— А ты — библиотекарь, который переходит от шкафа к шкафу и снимает с полок книги одну за другой?

— О нет, — Безымянный улыбнулся печально. — Народ, из которого я происхожу, можно, скорее, сравнить с писцами. Мы добавляем в книги новые страницы. Мы создали твой мир.

— Так ты не единственный демиург?

— Нет. Нас очень мало, и мы пришли из другого мира, который находится очень, очень далеко… впрочем, это неважно, потому что мне туда никогда не вернуться. Такова судьба моего народа… Мы обладаем изначальной силой созидания, наше предназначение — творить. Те, кто вместе со мной создавали твой мир, ушли дальше. Я остался. Так дОлжно: один из творцов остается со своим детищем, пока оно… не повзрослеет. Кроме того, я в некотором роде привязался к нему. Мне было интересно следить за его изменением и развитием во всех его гранях. Каждый новый мир не похож ни на какой другой, ранее существовавший, и я не устаю дивиться этому разнообразию… — Безымянный опустил взгляд и улыбнулся задумчиво. — Но мой народ, Лионель — не единственные демиурги. Существуют расы гораздо древнее и могущественнее нашей. Вам, людям, они незнакомы, потому как никто из них не приближался к вашему миру. Но есть миры, где их почитают как богов — так же, как вы почитаете Двенадцать и ранее почитали меня.

Нэль жадно слушал его и заботился только о том, чтобы не слишком разевать рот.

— Ты сказал, что твое время прошло. Что это значит?

— Это значит, что мое время в вашем мире закончилось, когда на Холм пришли двенадцать магов, научившиеся пересекать изломы-границы. Их объединенная сила была велика, и я знал, что мне придется уступить. Но я не мог исчезнуть, не передав никому мир. Увы, ни один из двенадцати магов не годился на роль преемника. Они не хотели этого понять. Но жажда их власти была слишком велика, и произошла та самая битва, о которой люди в твоем мире не забыли до сих пор. Еще до ее начала я знал, что проиграю. Но хуже всего было, что маги не хотели слушать, не хотели понять… Они не сумели уничтожить меня, в этом их счастье — но они не желают этого признать. Ведь погибни я — погибнет и мир.

— Не понимаю…

— Что тут понимать? — вздохнул золотоглазый. — Я создал мир, я его и удерживаю. Своей плотью и кровью, своим дыханием, мыслями и чувствами. Мы с ним нераздельны. Но чем объяснять, лучше я покажу. Дай мне руки.

Нэль вложил ладони в ладони Безымянного. Сначала он ничего не почувствовал, захваченный золотой бездной его глаз. Огромные загадочные глаза Безымянного манили, околдовывали, зачаровывали. Сами по себе они были целым миром, со своими законами, тайнами и чудесами. В них жило то самое золотистое сияние, которое окутывало Холм Богов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});