Фантастика 2024-84 - Константин Давидович Мзареулов

на насыпь в районе Госбанка, точнее того, что от него осталось, я поравнялся с идущим впереди Мальцевым и тихо так, но всерьез сказал:

— Так это вы те доблестные разведчики, что нас с другом обобрали? — Мальцев кинулся на меня с места, даже без раскачки, видимо, только ждал случая.

— Что ты сказал, гад, я тебя сейчас здесь закопаю и скажу, что так и было, — он схватил меня за грудки.

— А чего ты разошелся-то? Думаешь, свои вещи требовать стану? Винтовку с пистолетом вы, скорее всего, сдали, хотя винтовка на роте числится, а вот мой складешок кто-то из вас себе взял, ну да ладно, чего уж там. Только обидно, уж разобрались же, чего ты на меня бычишь-то? В одной армии служим, а ты как не русский? — Удар под дых прилетел как-то быстро и не сильно. Но пришелся он аккурат в швы на брюхе, как-то нехорошо мне стало, чуть не «поплыл».

— Заткнись, гад, не доводи до греха? — А меня вдруг тоже зло взяло.

— Эй, мужики, кто вам такого неуравновешенного командира дал? У вас, наверное, и языки-то не доживают до допроса? — Снова удар, на этот раз в лицо. Сплюнул, крови не увидел и глянул в глаза Мальцеву.

— Ты кто по званию? — Тот держал руку на замахе, готовый ударить вновь.

— Чего? — удивился Мальцев. Стоявшие сзади и оглядывавшие округу бойцы не мешали.

— Ты чего, глухой? — грубо бросил я.

— Я гвардии лейтенант, как ты вообще смеешь мне «тыкать»?

— Ну ладно, лейтенант, трибунал так трибунал… — вздохнул я и без замаха, хлестко, открытой кистью пробил разведчику в пузо. Лейтенант сжался, согнулся, захрипел. Витиевато выругавшись и посмотрев на меня, открыл рот.

— Ты чего сделал-то, гад? — хриплым, севшим голосом проговорил разведчик.

— А что, не нравится сдачи огребать, так я могу и добавить! — усмехнулся я, снимая с плеч сидор.

— Я тебя порву сейчас! — вскипел Мальцев и бросил свой автомат.

— Э, командир, ну-ка хватит уже! — это внезапно ожили два сопровождавших нас бойца. — Ты сам сейчас на трибунал заработаешь, чего ты к нему привязался?

— Молчите! Вы чего, не видите, что ли, что он издевается надо мной? — обратился к парням их командир.

— Ну, хоть и взяли мы все себе, все равно отдавать не будем, трофей и есть трофей! — «вылез» один из бойцов.

— Какие же это трофеи? Вы и со своих снимаете, что ли? — усмехнулся я.

Дальше все пошло как-то быстро. Сначала я отбил удар Мальцева и ударом кулака в грудь отправил его на землю, затем меня схватили сзади на удушающий, и пришлось повертеться, чтобы вылезти. Пробить локтем в корпус так, чтобы отпустили, явно не получилось бы, ватник на разведчике штука толстая, ударил головой. Повезло в том, что державший меня парень был чуть выше меня, затылок прилетел ему аккурат в нос. Издав вопль, боец меня отпустил, а я, уходя от удара третьего разведчика, ушел в кувырок. Не успел выпрямиться, когда метрах в тридцати разорвался снаряд, или мина, черт ее знает. Все попадали на землю и стали отползать. Услышал только вслед:

— Лучше сдохни побыстрее, а то поможем!

— Сами будьте здоровы! — крикнул я, отползая в сторону развалин, в надежде укрыться от обстрела. Все-таки это были мины. С воем они шлепались где-то на улице и лопались, разлетаясь осколками по округе. Черт, чего я привязался к этим разведчикам? Сам не понимаю. Возможно, сыграла именно наглость, с какой те разговаривали со мной. Еще с той жизни ненавижу наглецов. Да понимал я, конечно, что ничего они мне не вернут, но зачем было борзеть? Сказали бы просто, парень, да, мы себе взяли, ты был почти трупом, а то начали выделываться, да ты фриц, да это трофеи, да мы тебя захватили… Ну, чего они так себя повели, а? А и фиг с ними, доложат, отвечу. Но, конечно, ситуация мне не понравилась, ругаемся со своими, когда враг рядом, неправильно это.

Перебежками от кучи мусора к куче пробирался в сторону площади Января, примерно помню, где она. Прошел уже метров триста, когда окликнули:

— Стой, стрелять буду!

— Стою. Дальше чего?

— Кто таков?

— Сержант Иванов, в сорок второй полк иду, дорогу подскажете?

— Пришел считай, здорово, Саня! — услышал я второй голос. Приглядевшись, из подвала показались три человека. Двое страховали, не вылезая на улицу, один пошел ко мне.

— О, здорово, Вань, вы тут, что ли, стоите? — я узнал паренька. Когда-то мы с ним и еще двумя бойцами лазали к немцам со взрывчаткой.

— Да тут. Ты из госпиталя? Ротного видел?

— Да, оклемался, вот удалось вернуться, несмотря на некоторое противодействие со стороны дивизионной разведки.

— Чего случилось? — удивился Иван.

— Да, поспорили немного о том, что считать трофеями. Они говорят, что даже если с нашего бойца снимают что-то, притом, что тот живой, то это все равно трофей. Я не согласился, немного пободались.

— Ясно, слышали уже про такое, кто-то с ними сталкивался уже. После атаки наши боеприпасы собирали, появились какие-то непонятные ребята и давай трупы шмонать, причем и наших, и немцев. Тоже тогда подрались.

— Ясно. А старлея нашего в Куйбышев отправили. Нога у него плохая, весь в гипсе, нескоро восстановится. Просил все, чтобы здесь оставили, но врачи настояли, пришлось ехать.

— Ясно, тебе, наверное, к командиру надо, у нас теперь новый и в роте, и в батальоне.

— И как?

— Да вроде ничего мужик, капитан, после госпиталя к нам попал, сам просился в Сталинград, это уже кто-то рассказывал, говорят, что слышали, как он у комдива просился его взять. А батальонный жестковат, опять же, «радио» сообщило, что разжалованный из полковников. До майора понизили и пихнули на наш батальон, вроде как под Харьковом начудил чего-то.

— Ладно, разберемся.

Меня проводили до наблюдательного поста, где находился командир роты, увидев мужика, я аж крякнул. И где такого «откопали-то»?

— Здравия желаю, товарищ капитан, разрешите доложить?

— Слушаю, — капитан сидел за столом над картой, подняв голову, он кивнул.

— Сержант Иванов, явился после излечения, прошу зачислить в роту. До ранения командир первого взвода вашей роты.

— Вот блин-блинский! — крякнул капитан, поднимаясь и протягивая мне руку. — То не одного взводного, а то девать некуда. Черт, мне только вчера лейтенанта молоденького дали, место занято, сержант…

— Да я не претендую, готов служить, кем поставите, ну, кроме повара, конечно. А то боюсь, после моей стряпни, меня тут же пристрелят, — смеюсь я, а ротный подхватывает. Когда он вылез из-за стола, я подивился пуще прежнего. Роста в командире метр восемьдесят, может, восемьдесят пять, привычный вполне, но