Фантастика 2024-84 - Константин Давидович Мзареулов

class="p1">— Да, — коротко ответил я и чуть заметно кивнул.

— Хорошо, — заключил вошедший и задал новый вопрос: — Кто ты? — Хороший вопрос, как бы тебе ответить…

— Гвардии сержант Иванов, тринадцатая гвардейская дивизия, — ответил я, не став уточнять что-либо еще, и так много сказал.

— Кто-о-о??? — Казалось, особист, или кто это такой, сейчас лопнет от возмущения. — И где же ты сейчас, по-твоему?

— Мне бы кто сказал, — ляпнул я и добавил: — Почем я знаю.

— Парень, ты хоть что-то помнишь, что с тобой произошло? Где ты был? Что последнее помнишь? — затараторил особист, но, надо отдать должное, тон его голоса изменился.

— Да фиг его знает, шли с Петрухой… Черт, товарищ…

— Батальонный комиссар Первушин, — быстро представился особист, фу, значит, все-таки у своих!

— Товарищ батальонный комиссар, со мной боец был, гвардии красноармеец Курочкин, его ранили серьезно…

— Очень тяжелое ранение. Без сознания, шансы — минимальны. Ты давай-ка о себе продолжай!

— Виноват. Вышли дозором, осмотреть подступы к укреплённым пунктам противника…

— А почему вы оба в немецкой форме были?

— Так надели специально, чтобы пройти проще было. И ведь далеко прошли.

— Что было дальше? — особист сел на стул и, достав папиросу, закурил. Увидев, как я глотаю слюну, комиссар вдруг встал и подошел ко мне.

— Курить хочешь? — спросил он и отстегнул мне руки.

— Товарищ батальонный комиссар, а зачем меня пристегнули, я что, на кого-то напал?

— Да за немца тебя приняли мои помощники. Пристегнули и докладывать побежали, а мне вот интересно стало, что это у нас за фриц в госпитале лежит, что по-немецки не понимает.

— Это вы про доктора говорите? Так он на немецком говорит чуть лучше, чем я на китайском!

— А ты на китайском говоришь? — удивился, но тут же все понял особист, улыбнувшись, он протянул мне папиросу и, поднеся спичку, продолжил: — Так что же произошло, сержант?

— На немцев выперлись, лоб в лоб. Они нас спросили о чем-то, а дальше стрельба началась. Я пулю вроде словил, отключился ненадолго. Очухался, смотрю, фрицы «готовые» лежат, ну и мы…

— Больше ничего не помнишь?

— Пытался в развалины отползти, но вроде чуток не дотянул.

— Вас разведчики нашли, лежали в обнимку со вторым таким же, в немецкой форме. Думали, вы немцы раненые, притащили вас к нам. Обоих прооперировали.

— Как же это, товарищ комиссар? У нас что, немцев полудохлых лечат?

— Этим мы и отличаемся от фашистов. Врач осмотрел, сказал, что шансы есть, так чего бы не прооперировать. У тебя две пули в брюхе были, у напарника твоего одна, но в груди.

— Товарищ комиссар, — мне прямо не верилось в такое отношение, а главное в то, что мне, выходит, верят, — и вы мне верите?

— Ну, сейчас, конечно, нет, но ты сказал свою фамилию и звание, отправим людей за кем-нибудь из вашего полка, если опознают… Что такое? — комиссар, видя, как я нахмурился, уточнил: — Что, могут не признать?

— Товарищ комиссар, нас пятнадцатого был полноценный полк, а к двадцатому мы в роте даже знакомиться перестали, несколько раз за сутки состав менялся. То нам подкрепление дадут, то наоборот нами кого-нибудь усилят. С твердостью могу сказать одно, если жив старший лейтенант Нечаев, командир роты, он точно подтвердит, — ну, уж Родимцева приплетать не буду, тот мог уже и забыть, хотя вряд ли, он и после войны будет в Сталинград приезжать, поминать своих бойцов.

— Ладно. Пойду, попробуем связаться с тем берегом, но связь тут…

— Понятно, — кивнул я.

— Двадцатого, говоришь, вышли в дозор?

— Вроде бы, точно уже не помню, товарищ батальонный комиссар, там как-то не до календаря было…

— Есть хочешь? — А у меня уже давно в животе урчит так, что на сирену похоже.

— Да, только можно ли мне?

— У доктора узнаю, пристегивать тебя не буду, не сбежишь?

— До того берега мне не добраться, а больше мне идти некуда.

— Ну-ну, — удовлетворенно хмыкнул комиссар и вышел. Вот же блин, угораздило меня так попасть! И, конечно, я обалдел от комиссара. Думал все, сейчас меня немного побьют, да и лоб зеленкой смажут, а тут даже поесть предложил. Минут через двадцать появился врач в сопровождении бойца, наверное, надзирателя моего, и тетки, которая несла поднос с тарелкой, а не котелком. Поставив мне на ноги поднос, охранник с врачом предварительно меня подтянули, подложив подушку к спине, тетка начала было меня кормить.

— Сударыня, руки у меня вроде целы, мне стыдно, право слово, так вас утруждать, — завернул я, охранник только крякнул, врач ухмыльнулся, а тетка санитарка, залившись легким румянцем, проговорила:

— Да кушай уж, сударь, мне не сложно, — и запихнула мне в рот ложку с какой-то противнейшей бурдой. Видя, что я скривился, заметила: — Извиняй, сударь, но тебе пока разносолы нельзя, да и не будет до утра ничего.

— Спасибо, не обращайте внимания, привыкну, — я проговорил с набитым ртом и, прожевав, вновь открыл свою пасть.

Вскоре я, наконец, доел все принесённое, попил водички, еще и порошок какой-то дали. Посетители меня покинули, а я провалился в сон. Опять снились кошмары. Куда-то бегу, стреляю, тут же вижу, что за мной бегут какие-то дебилы в тренировочных костюмах и ботинках на ногах.

— А, твою мать! — проснулся и выругался я. Напротив меня сидел давешний врач.

— Что, сон плохой? — как-то хитро спросил мужчина.

— Ага, снится всякая хрень, вообще не знаю про что и почему?

— А что значат слова, — врач на секунду задумался, но продолжил: — «В очередь, урки драные, в очередь!»

— Это что, я говорил? — Вижу, как кивает врач, я впал в ступор. Блин, наяву-то еле сдерживаюсь, а во сне-то как себя проконтролировать? Я ведь там эпизод из той жизни видел. Мне тогда лет семнадцать было, братишку у меня ушлепки какие-то побили, а я увидел случайно, ну и понеслось. Мне тогда тоже хорошо прилетело, но из пятерых троих я приложил на совесть.

— Говорю же, не знаю я. Доктор, у меня в личном деле есть выписка от военврача второго ранга Михайловского, амнезия у меня, вследствие контузии, это он так написал, а не я придумал.

— А где вы видели Петра Алексеевича? — удивился врач.

— В санбате под Камышином, мы тогда из окружения только вышли, я вообще как овощ был.

— Ясно, а я только хотел спросить, не было ли у вас контузии, а вы и рассказали. Остальные ранения я и так видел. Кстати, в ноге у вас что было, осколок?

— Ага, — кивнул я.

— Больно уж края неровные.

— Так я ножом его вытаскивал, а позже доктор на берегу рану расширял, чтобы вычистить…

— Как это ножом вытаскивал, сам? —