Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу - Вячеслав Фомин

Конец 90-х гг. прошлого столетия - это время, когда представители разных взглядов на этнос варягов обоснованно опротестовали подачу факта отсутствия информации о Рюрике у Илариона и у Иакова Мниха в качестве аргумента как в пользу признания его исторического небытия, так и очень позднего появления варяжской легенды. Так, Е.А. Мельни­кова верно заметила, что, «согласно древнерусскому литературному эти­кету, в характеристике прославляемого (или упоминаемого) лица, как правило, указывались его отец и дед, а не более дальние потомки». Бу­дучи убежденной, что сказание о Рюрике зародилось в дружинной (скан­динавской) среде в конце IX - начале X в., она заключила: до середины XI в. в этом эпическом (локальном) повествовании образ Рюрика «не содержал представлений о нем как об основателе великокняжеской династии». В связи с чем, полагает исследовательница, «авторы сере­дины - второй половины XII в. не упоминают его имени в родословии Владимира, а дети князей не нарекаются его именем». В.В. Фомин, выя­вив ту же закономерность в перечне предшественников князей, о которой говорит Мельникова, вместе с тем показал, что ученые завышают свои требования к названным авторам и ищут в их произведениях того, чего там не может быть. Дело в том, что Иларион и Иаков мних «не ставили перед собой задачу осветить генеалогию Владимира Святославича, а тем более ее прославить. Они лишь попытались очертить место князя в русской истории, причем, прежде всего по факту крещения им Руси». С точ­ки зрения Е.В. Пчелова, отсутствие имени Рюрик у Илариона объясня­ется тем, что он «перечислял лишь великих киевских князей», а появле­ние этого имени среди его потомков лишь в середине XI в., равно как и редкое использование при дальнейшем наречении князей связал с неко­торой его «сакрализацией»: «имена предков не становятся родовыми именно из-за мифологизированной значимости их носителей...».

«Слово о законе и благодати» митрополита Илариона дошло до нас в большом количестве списков, что говорит о его широком распростра­нении. Как заключил Н.Н. Розов, чья точка зрения получила поддержку многих историков и литературоведов, «Слово» было впервые произне­сено киевским священником, будущим митрополитом 26 марта 1049 г. в честь завершения строительства киевских оборонительных соору­жений. И прозвучало оно перед Ярославом Мудрым и его ближайшим окружением. Специалисты выделяют несколько его основных идей -это противопоставление христианства иудаизму, это мировое значение крещения Руси, духовное превосходство Нового Завета над Ветхим Заве­том, величие Русской земли, занявшей законное и равноправное поло­жение среди христианских народов. Митрополит Макарий отмечал, что Иларион восхваляет Владимира, «просветившего Русскую землю». А.Н. Робинсон утверждал, что Иларион славит Владимира за христиан­ский долг, за государственную деятельность, за военные успехи.

Действительно, Иларион, обратившись в контексте своих глубоких рассуждений о христианстве к личности Владимира, подчеркивает, что он по собственному почину совершил дело «великое и дивное» - крестил Русь, благодаря чему «вера бо благодатьнаа... и до нашего языка рускааго доиде», в связи с чем сравнивает его с императором Константином Великим. Ведя речь о том, что «хвалить же похвалныими гласы Римьскаа страна Петра и Паула, има же вероваша в Иисуса Христа, сына божиа; Асиа и Ефес, и Пафм - Иоанна Богословьца, Индиа - Фому, Егупет -Марка», что все страны и народы хвалят своего учителя, что научил их православной вере, Иларион ставит подобную задачу перед русскими людьми: «Похвалим же и мы... нашего учителя и наставника великаго кагана нашеа земли Володимера, вънука старааго Игоря, сына же славнага Святослава». В том же духе оценивает Иаков мних (третья четверть XI в.) заслуги князя перед Русской землей: «Память и похвала князю рус­скому Владимиру, как крестился Владимир и детей своих крестил, и всю землю Русскую от края и до края...», как он «языческих богов, вернее, бесов, Перуна и Хорса и многих других попрал...», «всю землю Русскую привел к Богу...», называя при этом имена его отца Святослава, деда Иго­ря и «бабки» Ольги. Сразу же обращает на себя внимание тот момент, который не берут в расчет ученые, что Иларион не упомянул не только Рюрика, но и более близких Владимиру по родству и по времени не ме­нее значимых в истории русской державы и ее правящего дома Олега и Ольги. А Иаков мних «проигнорировал» Олега. Конечно, этот факт умол­чания не подлежит абсолютизации. И объяснить его, как и случай отсутствия информации о Рюрике у названных авторов, все-таки можно.

Хорошо видно, что Иларион и Иаков мних глубже третьего «колена» предков Владимира (отец-дед/бабка) не идут. Тем же правилом руковод­ствовались составители документа, прямо связанного с именем и эпохой Владимира Святославича. Устав князя о десятинах, судах и людях цер­ковных начинается словами: «В имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Се яз, князь великий Василеи, наречаемыи Володимер, сын Святославль, оунук Игорев, блаженыя Ольгы...». Здесь перечень предков Владимира также обрывается на третьем «колене» - на Игоре и Ольге. В уставе Яро­слава Мудрого о церковных судах запись такого же рода носит еще более скромный характер: «А се аз, князь великыи Ярослав, сын Володимеров...». В подобных памятниках встречаются, конечно, исключения. Так, в уставе новгородского князя Всеволода о церковных судах, людях и мерилах торговых сказано: «Се аз, княсь великыи Всеволод... правноук Игорев и блаженныя прабабы Олгы, нареченыя в святом святемь креще­нии Елена и матере Володимеровы, нареченнааго в святем крещении Ва-силие...». Такое глубокое «вхождение» в родословную Всеволода Мсти-славича вызвано тем, что приведенный устав был соединен в конце XIII в. с уставом Владимира Святославича. В другом уставе этого князя, данном им купеческой организации церкви Ивана на Опоках (1135-1136), перечень его предшественников не выходит за рамки принятых норм: «Се аз, князь великыи Гавриил, нареченыи Всеволод, самодержець Мстиславець, вноук Володимсров...».

Летописный и иной материал за вторую половину ХІ-ХІІІ вв. (зафик­сированный в этих же временных рамках) при упоминании старших в ро­ду также соблюдает жесткое правило. Несколько тому примеров при­водит Лаврентьевская летопись: 1057 г. - «преставися Вячеслав, сын Ярославль»; 1060 г. - «преставися Игорь, сын Ярославль»; 1076 г. -«преставися Святослав, сын Ярославль»; 1078 г. - «убьен бысть Изяслав, сын Ярославль»; 1093 г. - умер Всеволод, «сын Ярославль, внук Володи­мер»; 1125 г. - умер Владимир Мономах, «сын благоверна отца Всево­лода»; 1174 г. - убит Андрей Боголюбский, «сын великаго князя Георгия, внук Мономаха Володимера»; 1201 г. - упомянут Всеволод Юрьевич, «внук Володимерь Мономаха». В «Поучении» Владимира Мокомаха пер­вой строкой записано: «Аз худый дедом своим Ярославом, благослов-леным, славным, нареченыи в крешении Василий, русьскымь именемь Володимир, отцемь възлюбленымь и матерью своею Мьномахы...». В Первоначальной редакции Жития Александра Невского его автор гово­рит: «Я, жалкий и многогрешный, недалекий умом, осмеливаюсь опи­сать житие Александра, сына Ярославова, внука Всеволода». НПЛ стар­шего извода под 1180 г. сообщает о смерти Мстислава Храброго: «Переставися кънязь Мьстислав Ростиславиць, вънук Мьстиславль». В начале «Слова о полку Игореве» читается: «Слово о плъку Игореве, Игоря сына Святъславля, внука Ольгова».

В поздних летописях, напротив, очень подробно говорится о предках князей ХІ-ХІІ вв., что, несомненно, было связано с династическими спо­рами их потомков, а также с явным желанием летописцев разобраться в степени родства героев русской истории того времени. И при этом генеа­логической точкой отсчета в основном выступает Владимир Святославич (его дед Игорь «Старый» и отец Святослав в этих перечнях отсутствуют совершенно, словно их и не существовало в истории). Так, в Никонов­ской летописи названы: под 1067 г. «Всеслав, сын Брячиславль, полотский, внук Изеславль, правнук великаго Владимсра»; под 107? и 1073 гг. Изяслав, Святослав, Всеволод «сынове Ярославли, внуци великаго Владимера»; под 1078 г. «Изяслав, сын Ярославль, внук великого Владимера»; под 1093 г. «Всеволод, сын Ярославль, внук Владимер»; под 1094 г. «Ростислав, сын Мстиславль, внук Изяславль, правънук Ярославль, пра­правнук великого Владимера»; под 1096 г. Изяслав, «сын Володимеря Манамаха, внук Всеволож, правнук Ярославль, праправнук великого Владимера»; под 1108 г. «князь великий Святополк, сын Изяславль, внук Ярославль, правнук великого Владимера»; под 1114 и 1125 гг. «Володи­мер Манамах Всевелож, внук Ярославль, правнук великого Владимера», и т.д. И с каждым поколением этот перечень будет все больше удлинять­ся. В той же Никоновской летописи, например, читается: под 1270 г., что «преставися князь Василей Александровичь, внук Ярославль, правнук Всеволож, праправнук Юрья Долгорукаго, нрепраправнук Владимера Ма-номаха, пращур Всеволож, прапращур Ярославль, препрапращур велико­го Владимера»; под 1353 г. «Семен Ивановичь, внук Данилов, правнук, блаженнаго Александра, праправнук Ярославль, препраправнук Всево-ложь, пращур Юрья Долгорукаго, прапращур Владимера Маномаха, пре­прапращур Всеволожь Ярославича Владимеричя».