Игра на чужом поле. 30 лет во главе разведки - Маркус Вольф

Главные задачи отдела активных мероприятий заключались в том, чтобы сделать явной подрывную активность противной стороны и одновременно целенаправленными фактами и документами в комбинации со сфабрикованными нами материалами лишить доверия те личности и структуры Федеративной республики, которые были враждебно настроены против ГДР.

В этой связи деятельность X отдела имела в моих глазах действительно важное значение, когда ему удавалось разоблачить и поставить к позорному столбу прежних нацистов и лишить доверия политически “вечно вчерашних” подстрекателей холодной войны. У меня никогда не было наивной веры в то, что булавочные уколы наших “активных мероприятий” могут оказать заметное влияние на политическую систему и экономику Федеративной республики, а тем более серьезно их дестабилизировать. И когда теперь самозваные блюстители морали искренне или лицемерно возмущаются по поводу того, что мы прослушивали телефонные разговоры западногерманских политиков, я в этой связи могу только повторить то, что сказал в интервью журналу “Шпигель”: политики сами должны знать, какие телефонные разговоры можно вести из автомобиля, а какие — нет. Надо быть более чем наивным, чтобы удивляться практике прослушивания у секретных служб. К этому я хотел бы добавить, что наши подслушивающие устройства не шли ни в какое сравнение с теми, что имели соответствующие службы США на немецкой территории, действующие и поныне.

Нам вскоре пришлось отказаться от наших попыток открыть в Федеративной республике собственные издания, поскольку это было выше наших возможностей. Вместо этого мы сконцентрировались на установлении контактов с журналистами, при этом, правда, входя в столкновение с другими подразделениями нашего министерства. Сотрудники контрразведки имели своей задачей ограничивать, насколько возможно, деятельность западных журналистов, в то время как сотрудники X отдела готовы были даже оказывать им помощь в поиске материала, чтобы установить контакты.

Поскольку мы, естественно, не могли определять, что из передаваемых журналистам материалов будет опубликовано, мы дополнительно основали фиктивные бюллетени ХДС и СДПГ, которые получили названия “Митте” и “СДПГ-Интерн”. Их сообщения составляли сотрудники X отдела, которые мастерски умели подражать стилю и манере письма отдельных политиков ФРГ. Для СвДП не было необходимости создавать фиктивный орган, поскольку там с нашей помощью возникла подлинная служба под названием “Х-Информационен”. Разнообразие идей наших сотрудников, естественно, ограничивалось критерием правдоподобного сообщения. Однако их деятельность обрела собственную динамику, которую едва ли можно было сдержать, и в свет порой выпускались вещи, которые выходили за рамки того, что должна себе позволять секретная служба. Так, например, я должен считать горькой иронией историю, что именно сотрудник X отдела, выдумавший и распространивший высказывания Ганса Мартина Шляйера, которые тот якобы сделал, когда его похитили, был одним из первых авторов разоблачений против своей же службы в бульварной прессе после 1989 года.

Отдел “психологической борьбы” боннского министерства обороны был отнюдь не единственным в борьбе против влияния ГДР, но он пользовался покровительством со стороны политических объединений и именитых политиков правого спектра и связанных с ними СМИ. Наряду с Герхардом Лёвенталем, с его телевизионной рубрикой, и периодическими изданиями газетного короля Акселя Шпрингера, которые вплоть до 80-х годов аббревиатуру ГДР продолжали печатать в кавычках, против социалистической Германии вел борьбу прежде всего иллюстрированный журнал “Квик”, главный редактор которого был нам знаком. Это был тот самый ван Нойхус, который с 1954 года до начала 60-х годов под псевдонимом Нанте работал в качестве агента на нас и, сверх того, был двойным агентом западногерманской разведки. Несмотря на неписаный закон никогда не выдавать агента — даже в том случае, если он с незапамятных времен перестал быть активным, — я все же в конце концов дал согласие на то, чтобы журналу “Штерн” была выдана квитанция с подписью Нойхуса, опираясь на которую гамбургский журнал мог предъявить ему аргументированное обвинение в шпионаже. Мне и сейчас сделанный мною тогда шаг кажется несколько проблематичным, так как он граничит с нарушением доверия, но тогда мне это представлялось необходимым, чтобы заткнуть рот Нойхусу. В своем листке он непрестанно нападал на “восточные договоры”, и мы даже начали опасаться, что они могут быть торпедированы.

Примечательно, что после своего разоблачения “Штерн” должен был в течение многих лет вести судебный процесс против Нойхуса и его издательства, который он выиграл только потому, что Нойхус не смог доказать, что он не шпион. Истина в юридическом смысле сама по себе, в таком случае мало что значит. То, что ван Нойхус после объединения выступал в специально созданных для новых федеральных земель бульварных газетенках в качестве эксперта по делам Штази и нашей разведки, можно считать только анекдотом на полях этой грязной истории…

Менее успешными, чем разоблачение Нойхуса, были наши усилия, целенаправленно распространяя смесь фактов и слухов, нанести ущерб таким политикам, как Франц-Йозеф Штраус, Альфред Дрегтер или Вернер Маркс. Штраус для подобных уловок был слишком крупной рыбой. Мы ничего не могли добиться, упрекая его в коррумпированности. А в других случаях затраты не стоили результата, так как, несмотря на кратковременное возмущение, они равнялись нулю. Мы должны были извлечь для себя урок: скандалы и скандальчики вокруг политиков, так же как и частная жизнь футболистов или актеров, были повседневной пищей бульварной прессы: сегодня у всех на устах, а завтра забыты.

По-другому обстояло дело с нашими акциями против бывших нацистов и с усилиями по поддержке движения за мир. Как я говорил, мы пытались, осторожно дозируя воздействие, прибрать к рукам западное движение за мир, не вступая при этом в открытые конфликты с собственным политическим руководством. В мероприятиях против старых нацистов подобных опасений у нас не было.

Уже в первые послевоенные годы многие чиновники гитлеровского рейха в Федеративной республике в период канцлерства Аденауэра оказались на службе и достигли высоких чинов, и так было на всех уровнях в партиях, армии, юстиции, государственном аппарате, а также в секретных службах. При этом в большинстве случаев речь шла не о так называемых мелких попутчиках. Статс-секретарь Аденауэра Глобке мог с полной уверенностью считаться символической фигурой в кругу подобных персон.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});