Прощальный вздох мавра - Салман Рушди

– Современная эпоха, – говорил он мне. – Язык тоже должен быть современным. Что люблю, то люблю! Молоко на губах не обсохло, а замашки крутого парня! Гляди, как все у него забегали.

Мои собственные замашки крутого парня были несколько иного свойства; возможно, по мнению Авраама, они устарели – и, в любом случае, все это для меня было уже в прошлом. Я не мог пойти и отдубасить молодого Адама Браганзу. Я держал язык за зубами; и улыбался. Это был новый Адам в новом эдеме. Мой отец пригласил молодчика в свой поднебесный атриум, и спустя всего лишь месяцы -да какое там, спустя недели! дни! – компания «Сиодикорп» начала переориентироваться на компьютеры и, само собой, также на кабели, волоконную оптику, принимающие тарелки, спутники и всевозможные средства телекоммуникации; и угадайте, кто командовал этим новым парадом?

– Мы создадим в мировой экономике наш собственный ареал, – сиял Авраам, не упуская случая ввернуть новое словцо. – Что за серость деревенская у нас повсюду с этими разговорами о владычестве Рамы! Не Рам раджья, a RAM раджья [128] – вот каким козырем мы по ним ударим!

«Не Рама, a RAM». С самого начала мне видна была склонность этого юнца к лозунгам. Авраам был прав. Вот оно, будущее. Пришло поколение, которое «наследует землю» [129], для которого тревоги стариков ничего не значат; поколение, помешанное на всем новом, говорящее на странном, кодированном, бесстрастном языке будущего, совершенно не похожем на наши мелодраматические перечно-жаркие восклицания. Неудивительно, что Авраам, неистощимый Авраам обратил к Адаму свое лицо. Это было рождение новой эпохи в Индии, когда деньги, как и религия, в стремлении к удовлетворению своих желаний сбрасывали всяческие маски и оковы; время похотливых, голодных, алчных до жизни, а отнюдь не истраченных и не опустошенных.

Я чувствовал себя отыгранной картой; рожденный слишком быстро, рожденный с изъяном, увечный, я стремительно состарился и, старея, постоянно давал волю своей злобе. Теперь мое лицо было обращено в прошлое, к утраченной любви. Когда я поворачивался и глядел вперед, я видел поджидающую меня Смерть. Смерть, над которой Авраам по-прежнему спокойно смеялся, могла забрать сына вместо бессмертного отца.

– Ну чего ты такой несчастный, смотреть противно, -сказал Авраам Зогойби. – Что тебе нужно – это жена. Добрая женщина сотрет с твоего лба заботу. Мое предложение: мисс Надья Вадья. Что скажешь?

x x x

Надья Вадья!

Весь год, пока она была официальной Мисс Мира, Раман Филдинг не давал ей покоя. Он пытался снискать ее расположение, заваливая ее цветами, радиотелефонами, видеокамерами и микроволновыми печами. Она отсылала все это ему обратно. Он приглашал ее на светские приемы, но после памятного дня Ганапати она отвергала все приглашения. О страсти Филдинга к Надье Вадье поведал стране «Кусака» – известный светский обозреватель газеты «Миддей», прямой потомок писавшего под тем же псевдонимом журналиста, который рассказал в «Бомбей кроникл» о «Гама-радиации» и тем самым положил конец блестящей научной карьере моего прадеда Франсишку да Гамы. После теперешней публикации отказ Надьи Вадьи лечь под Мандука стал для определенной категории бомбейцев символом сопротивления в более широком смысле; ее отказ приобрел героические, политические черты. Появились карикатуры. В городе, которым Филдинг, по его собственным словам, «правил как своим личным автомобилем», упорство Надьи Вадьи было знаком того, что существует и другой, свободный Бомбей. Она давала развернутые интервью. Не целую лягушек, заявляет Надья… Впредь наука для Мандука! Надья берет уроки бокса -что-то будет!… Потехе не было конца.

Потом произошли две вещи.

Первое: Филдинг, терпение которого лопнуло, решил чуток припугнуть строптивую королеву красоты; вследствие чего, впервые за долгое время его безусловного владычества в ОМ, там произошел бунт, который возглавил Сэмми Хазаре и единодушно поддержали все вожаки «команд», силами которых проводились «особые операции» ОМ. Железяка привел депутацию к Филдингу, сидевшему в своем кабинете с телефоном-лягушкой. «Сэр неспортивно сэр», – таковы были слова Хазаре, полные горького упрека. Мандук уступил, но после этого стал смотреть на Сэмми таким же взглядом, как на меня, когда я рассказал о моем примирении с отцом. И это было не зря, потому что Сэмми изменился. В недалеком будущем он будет вытолкнут из своей пожизненной ниши игрока второго эшелона и принужден силой событий и своих личных сердечных бурь сыграть в грандиозной драме, которая пока только репетировалась, выдающуюся роль.

Второе: Надья Вадья перестала быть правящей Мисс Мира. Уже были избраны и новая Мисс Индия, и новая Мисс Бомбей. Надья Вадья стала достоянием прошлого. Ее песня уже не звучала ни по радио, ни на новом телеканале «Масала телевижн», ставшем индийским вариантом «Эм-ти-ви», -кому нужны низвергнутые королевы? В медицинский колледж Надья Вадья так и не поступила, друг, о котором она когда-то упомянула, испарился, со сценической карьерой ничего не вышло. Деньги в Бомбее кончаются быстро. В восемнадцать лет Надья Вадья была бывшей знаменитостью – брошенной, барахтающейся, беспомощной. В этот момент Авраам Зогойби сделал свой ход. Он предложил ей и ее овдовевшей матери роскошную квартиру в южном конце Колаба-козуэй и щедрую стипендию впридачу. Для переговоров Надья Вадья уже не была в сильной позиции, но гордости своей она не потеряла. Когда она посетила Авраама в «Элефанте», чтобы обсудить его предложение, – и насколько же быстро новость об этом через Ламбаджана Чандивалу, двойного агента у наших ворот, достигла ушей Мандука! в какую ярость она привела злобного босса! – она говорила с большим достоинством.

– Я думаю внутри себя: Надья Вадья, а что этот щедрый господин хочет получить в обмен на такое благодеяние? Может быть, что-то такое, чего Надья Вадья не может дать даже великому Аврааму Зогойби?

На Авраама ее слова произвели впечатление. Он ответил, что такому предприятию, как «Сиодикорп», нужно иметь располагающее общественное лицо.

– Поглядите на меня, – хихикнул он. – Разве я не жуткий старик? И люди, когда они думают про нашу компанию, представляют себе вот этого сумасшедшего старого дурака. А теперь, если вы согласитесь, они будут представлять себе вас.

Так-то и вышло, что Надья Вадья стала лицом компании «Сиодикорп»; она появлялась и в телероликах, и на рекламных щитах, и лично, открывая многочисленные престижные мероприятия, проводимые со спонсорским участием корпорации, – фешенебельные празднества, однодневные международные соревнования по крикету, съезды рекордсменов из Книги Гиннесса, выставку «Третье тысячелетие», чемпионат мира по борьбе. Так-то и вышло, что она была избавлена от нищеты и вновь сделала общественным достоянием свою незапятнанную красоту. Так-то и вышло, что Авраам Зогойби одержал еще одну победу над Раманом Филдингом и что песня о Надье Вадье, записанная в новой версии, с притопами и прихлопами, вернулась в «горячий список» популярных клипов на «Масала-телевижн» и взлетела на вершину хит-парада.

Надья Вадья и ее мать Фадья Вадья переехали жить в квартиру на Колаба-козуэй, и на стену их гостиной Авраам повесил единственную картину Ауроры Зогойби, которую Зинат Вакиль все еще не могла выставить в галерее на Камбалла-хилле, – картину, на которой красивая юная девушка целует красивого юного крикетиста с той живописной страстью, которая вызвала в свое время такое негодование. В свое время.

– Ой, какая прелесть, – воскликнула Надья Вадья и захлопала в ладоши, когда Авраам лично снял покрывало с «Поцелуя Аббаса Али Бека». – Надья Вадья и Фадья Вадья любят крикет – правда, Фадья Вадья?

– Истинная правда, Надья Вадья, – сказала Фадья Вадья. -Крикет – королевский спорт.

– Ой, ну и глупышка же ты, Фадья Вадья, – возразила Надья Вадья. – Королевский спорт – это лошадки. Фадья Вадья должна это знать. Надья Вадья знает.

– Любуйтесь на здоровье, дочка, – сказал Авраам Зогойби, целуя перед уходом Надью в макушку. – Но прошу вас: немножко больше почтения к вашей маме.

Он ни разу даже пальцем ее не тронул, всегда вел себя как безукоризненный джентльмен. И вдруг ни с того ни с сего предложил ее мне, словно она была его с головы до пят -презент, игрушечная невеста.

Я ответил Аврааму, что приду к Надье и ее матери и поговорю о его предложении. В квартире, расположенной в колабском небоскребе, меня ждали две насмерть перепуганные женщины. Надья Вадья была разряжена, как подарочная кукла, – брильянты на крыльях носа и все прочее.

– Ваш отец был так добр к нам, – выпалила Фадья Вадья, в которой материнские чувства взяли верх над щекотливостью ситуации. – Но поймите, уважаемый господин, моя Надья Вадья заслуживает, чтобы у нее были детки… ей бы кого-нибудь помоложе…