ДИКИЙ ВОЛК(Сборник НФ) - Георг Смит

Первый сон сегодня, например. Сказал ли ему доктор снова увидеть лошадь, а сам он подсознательно добавил конский навоз? Это смущало его. Или доктор предвидел и навоз, что смущает уже в другом отношении. Возможно Хаберу повезло, что сон не кончился только большой-большой грудой дымящегося навоза на ковре в его кабинете. Вместо этого появилось изображение горы.

Орр застыл. Поезд подошел к станции Олдер-стрит. Мимо него к двери протискивались люди. «Гора, — думал он. — Он велел мне вернуть гору, значит, он знал, что она была здесь до лошади. Он знал. Он видел, как эффективные сны изменяют реальность. Он видел изменения. Он видел изменения! Он верит мне! Я не сумасшедший!»

Радость Орра была так велика, что семь или восемь пассажиров, прижатых к нему, тоже ощутили радость или облегчение.

Женщина, не сумевшая перехватить у него петлю, почувствовала, как у нее перестала болеть мозоль. Мужчина, вонзивший ему в ребра локоть, неожиданно подумал о солнечном свете. Старик, сидевший прямо перед ним, на мгновение забыл о голоде.

Орр соображал не очень быстро. Он думал медленно, не скользя по чистому льду логики, не паря на крыльях воображения. Он медленно плелся пешком по дороге существования. Он не видел связей, которые свидетельствуют о глубоком интеллекте. Он их чувствовал, благодаря своей интуиции. Конечно, он не был глупцом, но он и наполовину не использовал свой мозг. Лишь когда он вышел из подземки на станции Росс-Айленд Бридж, прошел несколько кварталов вверх по холму, поднялся в лифте на восемнадцатый этаж в свою комнату размером восемь на одиннадцать футов, положил кусок хлеба из соевых бобов в инфракрасную печь, налил кружку эрзацпива и постоял немного у окна — он платил вдвое больше за комнату с окном — тогда он, наконец, подумал: «Почему доктор Хабер не сказал мне, что знает об эффективных снах?».

Он некоторое время размышлял.

«Хабер знает, что картина дважды изменилась. Почему он ничего не сказал? Он знает, что я боюсь безумия. Он говорит, что хочет помочь мне. Мне бы очень помогло, если бы он сказал».

Глотнув пива, Орр продолжал рассуждать.

«Доктор теперь знает, что дождь прекратился. Но когда я ему сказал об этом, он не пошел проверять. Может, он боится всего этого и не хочет узнать, прежде чем сказать мне, что он об этом думает? Что ж, не могу его осуждать за это. Странно, если бы он не испугался… Но когда он привыкнет к этой мысли, что ж… Прекратит ли он мои сны, помешает мне немедленно изменять реальность или нет? Пора прекратить. Происшедшего вполне достаточно».

Он покачал головой и отвернулся от окна.

4

Ничто не длится постоянно, ничто не является точным и определенным (креме мозга педанта), совершенство — есть лишь простое отрицание той неотвратимой неопределенности, которая является загадочной внутренней сущностью Бытия.

Г. Дж. Уэллс. Современная утопия.

Адвокатская контора «Форман, Эссербен, Гудхью Ратти» размещалась в автомобильном гараже 1973 года, приспособленном для использования людьми. Многие старые здания Нижнего города в Портленде были того же происхождения. Некогда большую часть Нижнего города занимали стоянки автомобилей.

Вначале это были просто участки, расчерченные полосами, но по мере роста населения росли и они. Давным-давно в Портленде изобрели многоэтажные гаражи с лифтами, и прежде чем частные автомобили задохнулись в собственных выхлопах, появились пятнадцати и двадцатиэтажные гаражи. Но все они были разрушены в восьмидесятые годы, чтобы расчистить место для высотных зданий. Некоторые были преобразованы. Это здание номер двести девять на Юго-Западной Вервсайд, все еще неуловимо пахло бензином.

Его цементный пол носил на себе следы бесчисленных автомобилей, отпечатки шин автомобильных динозавров, некогда обитавших в его гулких залах, Полы всюду были слегка наклонены, в соответствии с общей конструкцией здания. В конторе «Форман, Эссербен, Гудхью Ратти» никогда нельзя было быть уверенным, что ты занимаешь строго вертикальное положение.

Мисс Лилач сидела за стеллажом с книгофильмами, отделявшим ее половину кабинета от половины мистера Пирла, и думала о себе, как о черной вдове.

Вот она сидит, жестокая, сияющая и ядовитая: ждет.

И жертва приходит.

— Ну, я думаю, тут дело такое, — говорит он, — вроде вторжения в частную жизнь. Но я не уверен. Поэтому мне нужен совет.

— Рассказывайте, — говорит мисс Лилач.

Жертва не может рассказывать, ее голос замолк.

— Вы под добровольным терапевтическим лечением, — говорит мисс Лилач.

Она рассматривает переданную ей мистером Эссербеном записку.

— За нарушение федеральных распоряжений относительно распределения лекарств в автоматических аптеках.

— Да, если бы я не согласился на ДТЛ, меня бы преследовали судебным порядком.

— Такова суть, — сухо говорит адвокат.

Этот человек кажется ей если не слабоумным, то до удивления простым. Она прочищает горло.

Он тоже прочищает горло, Обезьяна видит и обезьяна делает.

Постепенно, с большим количеством отступлений и запинок, он объясняет, что подвергается лечению, которое состоит в гипнотическом внушении сна. Он считает, что врач, внушая ему определенное содержание сновидений, нарушает права личности, определенные новой федеральной Конституцией 1984 года.

— Что ж, аналогичный случай рассматривался в прошлом году в Аризоне, — говорит на это мисс Лилач. — Человек под ДТЛ пытался обвинить своего врача во внушении ему гомосексуальных тенденций. Конечно, врач использовал стандартную технику, а истец был ужасным человеком: его арестовали за попытки склонения к сожительству двенадцатилетнего мальчика среди бела дня, прямо в парке Феникс. Он проходил лечение в Техакане. Я хочу сказать, что вы должны быть осторожны в предъявлении таких обвинений. Большинство врачей на правительственной службе — очень осторожные люди. Если бы вы могли предоставить какое-нибудь реальное доказательство… Простые подозрения ничего не дадут. Они могут привести вас к обязательному лечению в лечебнице для душевнобольных в Линктоне или даже в тюрьме.

— Может быть мне дадут другого врача?

— Гм. На это нужна особая причина. Медицинская школа направила вас к этому Хаберу. Там хорошие специалисты, вы знаете. И если вы обратитесь с жалобой на этого Хабера, то скорее всего, вас выслушает представитель Медицинской школы и направившей вас к Хаберу. Возможно, это будет тот самый человек. Без доказательств он поверит скорее не пациенту, а доктору. Но в таком случае…

— Душевная болезнь, — печально сказал клиент.

— Точно.

Некоторое время он молчал. Наконец, он поднял на нее глаза, чистые и ясные. Он улыбнулся и без гнева и надежды в голосе сказал:

— Большое спасибо, мисс Лилач. Жаль, что я отнял у вас время.

— Подождите, — сказала она.

Возможно он и простак, но явно не сумасшедший. Он даже не выглядит невротиком. Просто — человек в отчаянии.

— Не нужно сдаваться так легко. Я не говорю, что у вас нет причины. Вы утверждаете, что хотите избавиться от наркотиков, а доктор Хабер дает вам большие дозы фенобарбитала, больше, чем вы принимали сами. Возможно, мы организуем расследование. Хотя я очень в этом сомневаюсь. Но защита прав человека — моя специальность, и я хочу убедиться, что они здесь не нарушены. Вы ведь еще не объяснили мне ваш случай. Что делает доктор?

— Если я расскажу вам, — с печальной объективностью сказал клиент, — вы решите, что я спятил.

— Откуда вы знаете?

Мисс Лилач не поддавалась внушению — прекрасное качество в юристе — но знала, что заходит в этом слишком далеко.

— Если я расскажу вам, — тем же тоном продолжал клиент, — что некоторые из моих снов воздействуют на реальность, а доктор Хабер это обнаружил и использует мою способность в своих целях без моего согласия, вы решите, что я спятил, не так ли?

Мисс Лилач некоторое время смотрела на него, опираясь подбородком на руку.

— Что ж, продолжайте, — наконец, сказала она резко.

Он правильно догадался, о чем она подумает, но будь она проклята, если она с этим согласится. И что с того, даже если он сумасшедший? Кто может жить в этом мире и не сойти с ума?

Он с минуту смотрел на свои руки, очевидно, стараясь собраться с мыслями.

— Видите ли, — сказал он, — у него машина, изобретение, как ЗЭГ, которое анализирует мозговые волны и руководит ими.

— Вы хотите сказать, что он безумный ученый с адской машиной?

Клиент слабо улыбнулся.

— Я так выразился? Нет, мне кажется, у него очень хорошая репутация, как у исследователя, и он искренне хочет помочь людям. Я уверен, что у него нет намерения повредить мне или кому-нибудь другому. Мотивы у него благородные.

Встретив на мгновение разочарованный взгляд Черной Вдовы, он запнулся.