Наследница клана Лунных - Юлия Викторовна Меллер

мысленно произнести малое заклинание исцеления. Она же его тысячу раз тараторила и оно даже снилось ей, когда заряжала сделанные дедом артефакты.

Сначала всё было, как прежде, но вошедшая в тело сила метаморфа немного перенастроило слабоватую систему Лазурной силы, делая её более правильной и совершенной. И Анха впервые почувствовала этот дар так же досконально, как раньше ощущала Лунную силу под руководством источника. А следом за этим новым ощущением случился переход на новый уровень волшбы.

Анхе вдруг удалось увидеть все строчки длиннейшего заклинания исцеления разом, влить необходимое количество энергии в него и активировать. Всё это заняло одно мгновение, один удар сердца! Это именно то, о чём говорили учителя и дед, рассказывая о том, как активируют заклинания опытные взрослые маги.

Тело Махи сразу отреагировало на направленное на неё заклинание: мгновенно исчезла сыпь и синяки, видимо улучшилось общее состояние. Мазь и метки полновесно вобрали в себя целебную силу и сразу же начали воздействовать на растянутую кожу.

И ко всему Анха почувствовала, что резерв Лазурной энергии явно подрос. Сейчас она чувствовала в себе силы повторить целительское заклинание, и она повторила, направляя его действие теперь строго на искоренение печатей. Энергия потекла без потерь и действовала исключительно на искоренение ожогов в виде клейм.

Маха в это время ощупывала своё лицо, но кожа всё ещё подвисала и женщина, не выдержав, расплакалась. Она чувствовала себя здоровой и думала, что всё с ней теперь по-прежнему, но обманулась.

Метаморф же потянулся, помотал головой, как разминающийся борец перед сражением и возбуждённо выдал:

— В меня будто молнией попало!

Анха переключила своё зрение на магическое и с удовольствием разглядывала, как активно включилось в работу энергетическое тело мужчины. Он ослепительно сиял в магическом плане.

На Маху тоже было интересно смотреть. Женщина мягко светилась, и особенно ярким выглядело её изуродованное лицо. Напитанная силой мазь продолжала воздействовать на кожу, смягчая и стягивая её. А ещё выделялись метки, являясь небольшими кладовыми силы, которые впитаются позже. Так что Маха напрасно плачет, и жаль, что невозможно ей всё объяснить.

Неожиданно у Анхи нестерпимо зачесалась голова. Ей даже пришлось снять платок, чтобы добраться до каждого зудящего кусочка. И только по лицам подруги и здоровяка она догадалась обратить внимание, что её ёжик волос подрос разом на несколько сантиметров.

Анха счастливо пригладила себя по коротким светлым прядкам, и не сдержав любопытства, приподняла штанину, чтобы посмотреть на печати хотя бы на ногах. Лодыжки были чистыми, и только магическим зрением ещё можно было разглядеть наличие печатей!

Княжна хищно оскалилась и победоносно сжала кулаки, потрясая ими. Она стала ближе к своей цели ещё на один шаг… сразу на десяток шагов! Сила здоровяка и полноценно запущенное заклинание исцеления заметно приблизили её свободу. Теперь счет идет не на недели, а на дни!

— Не расстраивайся, госпожа, — почтительно обратился воин к Махе. — Твоё лицо восстанавливается.

Анха вернула взгляд на подругу и, ободряюще улыбнувшись ей, знаками показала, что той необходимо лежать, чтобы не давать растягиваться коже под собственным весом, обняла и поднялась. Пора было уходить.

— Да-да, я всё понимаю, — всхлипнула женщина, — вы там осторожней…

— Фуф, — выдохнул метаморф, стоило им выйти во двор. — Думал, задохнусь… тесно там… — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд девушки.

Но она смотрела на него не из-за его вздохов. Лицо мужчины неуловимо, но изменилось. Основные черты лица продолжали быть грубыми, но глаза уже не казались слишком глубоко посаженными, а нижняя челюсть теперь была на грани нормы, и если её обыграть бородой, то мало кому захочется сравнить метаморфа с гориллой. Тоже касалось его фигуры. Руки всё ещё были длинноваты и плечи неправильно заворачивались, выглядя покатыми, но опять-таки уже не по-обезьяньи. Хотя может всё это игра Анхиного воображения?

— Вон она! — услышала Анха. — С Быком связалась, тварь!

— Ему ночью свои наваляли, чтобы не умничал!

Метаморф выступил вперёд и брезгливо сплюнул.

— Шавки нашли себе сучку и виляют хвостами? — насмешливо бросил он. Его слова заставили остановиться их.

— Он же раньше мычал…

— Бык, ты что, научился говорить? — искренне удивились вояки.

— Насрать на то, чему он научился… бычий хрен нарывается! — перекрывая вопросы любопытствующих, ответил парень из компании Ланки.

Анха видела, как случайные свидетели отбегают на безопасное расстояние и в ожидании нового зрелища вытягивают шеи. От происходящего было гадко. Не к месту вспомнились ищущие её помощи изуродованные тьмой калеки, от которых шарахались люди, но настоящее уродство свило гнездо здесь.

Она смотрела на них и не понимала, почему они гнобят своего товарища? Потому что он из другого десятка? Потому раньше позволял собой руководить, а сейчас посылает всех подальше? А к ней почему пристали? Ведь здесь мало женщин и, казалось бы, их всех надо беречь! Но никто не осадил приставшую к ней компанию, наоборот всем интересно посмотреть, как они растопчут, вываляют в грязи и докажут, что здесь дно.

Зачем? Почему они так поступают!?

Пока Анха стояла, сжимая в бессилии кулаки, её товарищ вышел вперёд и заявил, что порвёт визгливых шавок прямо сейчас. Задиры не спешили и, продолжая насмехаться, обступали здоровяка со всех сторон. Они не были уверены в себе и искали повода отступить, но метаморф провоцировал их дерзким взглядом и насмешливой ухмылкой.

Анха понимала, что её воин хочет открытой схватки, но у него при себе был только нож и топорик, а в куражащейся компании оказался стрелок. Этот вертлявый воин вытащил стрелу и оставаясь за спинами товарищей собрался стрелять в упор.

— Юркий, ты дерьмо! — крикнул кто-то из сторонних вояк стрелку. — Убери лук!

Но Юркий лишь криво усмехнулся и быстрым движением натянул тетиву… Анха не успела предупреждающе вскрикнуть, как первая стрела попала в бедро её защитника, а остальные начали нападать на него, дразня, словно зверя и не давая расправиться со стрелком. Многим было весело, и они подначивали то Юркого, то Быка, то выкрикивая другие клички.

Анха не выдержала и бросилась на стрелка, когда он выпустил вторую стрелу и достал третью.

«Не смей!» — пыталась кричать она, но её потуги помешать, вызвало у наблюдателей новый всплеск веселья.

— Ишь, девка-то отчаянная! Сейчас откусит чего у Юркого…

И всё же, княжна клещом вцепилась в стрелка, и как он ни пытался отпихнуть её, она не отставала. Тогда он влепил ей затрещину, от чего её голова мотнулась, но