Вечная любовь (Бессмертие любви) - Чарлин Кросс

— Я расценил бы это как вашу личную услугу мне, если бы вы позаботились об их добром здравии, — сказал Генрих, переводя взгляд с одного на другого. — Ступайте с Богом, — сказал он и двинулся к выходу.

Когда мимо нее проходил Генрих и его свита, Алана присела, а Пэкстон склонил голову. Рис, Дилан, Мередидд, Карадог, Мэдок и Олдвин не шевельнулись: уэльсская гордость не позволяла выказывать знаков уважения английскому королю.

Как только король и его свита вышли, Алана взглянула на Олдвина.

— Никогда уже не надеялась вновь увидеть тебя, не говоря уже о том, чтобы увидеть дядю. Где же вы все были, когда я уезжала из крепости?

— Он сразу ринулся в лес, чтобы добраться до поселка и все нам рассказать, — пояснил Рис.

— Но как сам-то ты обо всем узнал, Олдвин? — спросила Алана. — Я никому, кроме Гвенифер и Мэдо-ка, не сказала, а они держали языки за зубами. — Она внимательно посмотрела на своего слугу и друга. — Стало быть, кто-то все-таки не сдержал своего слова?

— К счастью, это был я, — объявил Мэдок, — потому как в противном случае вы и ваш муж уже болталсь бы на виселице.

Она перевела взгляд с Мэдока ка Олдвина.

— Спасибо, что попытался привести подмогу. Я очень тебе признательна за заботу и внимание.

— В случае необходимости друзья всегда помогают в беде, — сказал Олдвин.

Алана приобняла его, затем повернулась к дяде.

— Если ты знал о Гвеяифер все это время, почему же ни единым словом не обмолвился?

Рис огляделся, желая выяснить, нет ли поблизости посторонних.

— Я и сам не знаю, да и не знал ничего. Алана нахмурилась.

— То есть как это так? Ты ведь сказал Генриху, что Гилберт умер с именем Гвенифер на устах.

— Ну, это я выдумал. Гилберт так упорно просил о пощаде, что у него в тот момент не было возможности произнести что-либо еще.

— Тогда как же…

— Пока мы добирались сюда, Олдвин все рассуждал о том, каковы же могут быть истинные причины, вынудившие Гвенифер настоять на том, чтобы сопровождать тебя в Честер. Я сказал, что, наверное, она желает свидетельствовать в твою пользу. Олдвин очень сомневался в преданности Гвенифер, тем более что Олдвин знал об их отношениях с Гилбертом. Он видел их вместе в лесу незадолго до смерти Гилберта.

— Ты никогда мне не рассказывал, — произнесла Алана, обернувшись к Олдвину.

— Я не хотел причинять тебе боль, — пожав плечами, ответил Олдвин.

— Впрочем, как бы там ни было, а я очень рада, что ты сообразил поделиться с Рисом увиденным. Потому как в противном случае мы с Пэкстоном были бы уже на виселице. — И вновь она посмотрела на Риса. — Ты ведь и сам никогда не доверял Гвенифер. Но при этом никогда не объяснял почему.

— Наш народ по природе своей страстный и мстительный. Ты и сама знаешь, что мы не оставляем ни единого оскорбления безнаказанным, как бы давно это оскорбление ни было нанесено. Поэтому, зная о том, что произошло между твоим отцом и отцом Гвенифер, я всегда удивлялся тому, как это она быстро все простила. Я не верил в ее искренность. И был, как выяснилось, совершенно прав.

— Да, совершенно прав.

Стоявший за спиной Аланы Пэкстон положил ей руку на плечо. Прикосновения его были осторожными и дружескими. Алана вздохнула. Прекрасная внешность Гвенифер маскировала ее душевное уродство. Алана могла лишь гадать, до какой степени кузина ненавидела ее, раз смогла сказать и сделать подобное. Явно она дурачила Алану все это время. Хорошо еще, что ей не удалось одурачить Риса.

— А почему же ты прибыл сюда, дядя? — спросила она, заставив себя не думать более о Гвенифер. — Ты же сам говорил, что между нами все кончено.

— Не мог же я позволить, чтобы тебя казнили за убийство Гилберта, тогда как он умер от моей руки и моего клинка. Впрочем, это вовсе не значит, будто я простил тебя за то, что ты вышла за нормандца. — Взгляд Риса обратился к Пэкстону. — Хоть я и готов признать, что этот несомненно лучше.

— Вот и я так думаю, — сказала Алана, глядя на супруга, во взгляде которого она сейчас читала любовь. Никогда раньше она не чувствовала себя такой счастливой, никогда о ней так не заботились. Это чувство было не сравнимо ни с чем.

— Ну как, нормандец, намерен ли ты возвращаться вместе с нами в Кимри? — поинтересовался Рис.

— Дом Аланы — это теперь также и мой дом, — заявил Пэкстон. — Да, я отправлюсь назад, в Кимри.

— Что ж, тогда нам пора, — объявил Рис. Мэдок, сэр Грэхам, Олдвин, Рис и все его сыновья покинули палатку. За ними последовали Алана и Пэкстон. Едва только они оказались под открытым небом, как услышали громкий звук: это рухнула наспех сооруженная из палаточных подпорок виселица. Алана взглянула на Пэкстона.

— А ведь он и вправду рассчитывал нас вздернуть.

— Да, твое упрямство чуть до беды не довело.

— Но ведь и вы, сэр, оказались не менее упрямы, когда кидались на него. Назвать своего короля глупцом — что же за это полагалось?

— Так или иначе, а ты бы даже после смерти не сумела бы уйти от меня, Алана из Лланголлена. Эти темные уэльсские глаза твои пленили меня в ту самую минуту, когда я впервые их увидел. Не мог же я спокойно видеть, как огонь потухнет в твоем взоре. Так ведь? И чтобы удержать тебя рядом, я был готов сражаться с ангелами рая и демонами ада. Ну, а если пришлось бы умереть, чтобы остаться с тобой рядом, — что ж, я готов был и умереть.

Алана почувствовала, как от этих слов радостно затрепетало ее сердце.

— Стало быть, ты так сильно любишь меня? Он обнял ее за плечи.

— Да. Больше всего на свете.

— Хотя я и не могу в это поверить, но я люблю тебя ничуть не меньше. Не меньше, нормандец.

Пэкстон прищелкнул языком.

— Да, и впрямь трудно поверить. А скажи-ка ты мне вот что, жена. В тот самый день, когда мы были на лесной поляне, почему тогда ты сбежала от меня?

Алана снизу вверх посмотрела на Пэкстона.

— Сказать тебе? — переспросила она, поправляя на груди тунику.

Пэкстон кивнул.

— Обязательно скажи. Она вздохнула.

— Я вдруг почувствовала, что влюбилсь в тебя по уши. Это так напугало меня, что, ничего лучшего не придумав, я сбежала.

Из груди Пэкстона вырвался смех.

— Пойдем-ка мы домой, Алана, — сказал он и подтолкнул ее в направлении палатки, где оставались некоторые вещи. — Пойдем, я докажу тебе, что бояться незачем.

— Ты уверен в этом?

— Абсолютно.

В этот самый момент лучи заходящего солнца осветили облака, так что те превратились в скопище рыже-золотых искр.

— Ой, Пэкстон, ты только посмотри! Правда, красиво?

— Красиво, — согласился он, разглядывая прекрасный вид, подаренный природой, и крепче прижимая к себе Алану. — Однако завтрашнему рассвету солнца я буду радоваться еще больше.