Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чувствуя сильное беспокойство, Пэкстон поднялся с постели. Наклонившись над Аланой, он внимательно посмотрел ей в лицо. Глаза были закрыты, губы шептали едва различимые, как всегда во сне, слова. Выпрямившись, он начал одеваться. Натянув штаны, он поднял тунику и укрыл ею нагое тело Аланы. После этого, как был босиком, он тихо вышел из палатки.
Пэкстон несколько раз с наслаждением глубоко вдохнул прохладный ночной воздух. Затем уселся на корточки возле входа в палатку и принялся раздумывать, лениво потягивая из земли травинки.
Клок туники, который теперь находился у Генриха… Кто именно и с какой целью подбросил его на постель?
Пэкстон напряженно думал. Ни один человек не казался способным на такое. Пэкстон постарался не замыкаться только на Гилберте, а взглянуть на ситуацию шире.
Что может побудить мужчину убить собственную жену? Ненависть, о чем однажды говорила Алана? Или другая женщина? Последнее казалось Пэкстону гораздо более вероятным.
Каковы могли быть намерения Гилберта? Может, ему хотелось убить Алану именно для того, чтобы жениться на ком-нибудь другом?
Скажем, на Гвенифер?
Насколько ему было известно, между Гвенифер и Гилбертом существовали теплые отношения. В то же время он сомневался, что Гвенифер была девственницей. Возможно ли, что у Гвенифер и Гилберта была связь? И что именно они вознамерились убить Алану? Что ж, это вполне возможно, подумал Пэкстон. Но одно дело предполагать, и совсем другое — доказать это.
Ведь догадка — не аргумент и тем более не доказательство. Если он попытается обвинить Гвенифер, та наверняка будет все отрицать. Без стройных доказательств Пэкстону не удастся показать, что она лжет. А, кроме того, припоминая их спор с Аланой относительно невинности Гвенифер, он мог быть уверен, что Алана займет сторону Гвенифер и будет утверждать, что между кузиной и ее бывшим супругом ничего, кроме дружеских отношений, не существовало.
Так Пэкстон пришел к тому, с чего начал. Глядя сейчас на догоравший костер, Пэкстон чувствовал, как в душе его растет отчаяние. Тут он заметил мужскую фигуру.
Человек явно направлялся к костру. Он остановился, вытащил кожаную фляжку, глотнул вина. Вытерев руказом губы, мужчина зашагал дальше, затем как подкошенный упал возле кострища. Человек вновь приложился и глотнул вика. Отняв флажку от губ, он покачал головой, затем удовлетворенно кивнул.
Вдруг Пэкстон услышал истошный крик. Он вновь посмотрел туда, где горел костер, и, тотчас же вскочив на ноги, ринулся к мужчине, на котором загорелась одежда.
Вместо того чтобы кинуться на землю и начать кататься, старясь таким образом сбить пламя, мужчина вертелся вокруг себя, оглашая окрестности жутким криком.
Многие выскочили из палаток и, поняв, что происходит, вновь скрывались в палатках и выбегали оттуда с одеялами в руках.
К тому времени, когда Пэкстон подбежал к бедолаге, человек превратился в живой факел. Понимая, что именно такую смерть Рис некогда уготовил ему, Пэкстон содрогнулся. Горевшего мужчину окатили водой из ведра, после чего Пэкстон выхватил из чьих-то рук одеяло, свалил беднягу на землю и погасил пламя. Вполне возможно, что уже слишком поздно. Пэкстон чуть не упал в обморок от запаха обожженной плоти. Затаив дыхание, он положил человека на сгашу. Вид обгоревшего был чудовищен. И вдруг Пэкстон сообразил, что знает этого человека. Полумертвые глаза, смотревшие снизу вверх, без сомнения, принадлежали сэру Годцарду. Он был мертв. Ему не придется больше страдать.
Пэкстон с головы до ног укрыл покойного одеялом. Затем поднялся. Хотя он не пожелал бы никому подобной смерти, Пэкстону казалось очевидным, что сэр Годдард получил причитавшееся ему сполна.
Повернувшись, Пэкстон зашагал к своей палатке. Ему так сейчас хотелось найти успокоение в объятиях Аланы!
Был полдень следующего дня. Алана стояла и слушала показания Мэдока, который отвечал на вопросы Генриха. Гвенифер находилась тут же. Отец Джевон и Сэр Грэхам тоже были в палатке. В нескольких футах от палатки находился Пэкстон.
Прошлой ночью, когда он отнес Алану на соломенную постель, у них все получилось бурно и стремительно. Оставив жену, он был уверен, что она заснула. Вернувшись в палатку, он чувствовал себя отвратительно, его била дрожь. До утра он так и не рассказал ей, свидетелем чего довелось ему быть и как именно погиб сэр Годдард.
Весь ужас увиденного Пэкстон держал в себе. Алане же он только сказал, что хочет ее. Теперь он старался быть нежным и внимательным. В ласках Пэкстона, в его горячих поцелуях чувствовалась такая страсть, что лучше всяких слов говорила о том, насколько он желает Алану. И тем не менее он так и не произнес тех слов, которые были столь необходимы Алане. Как ни грустно было ей сознавать, однако она решила, что этих слов она от него так никогда и не дождется.
Отбросив воспоминания, Алана услышала, как Генрих спросил у Мэдока:
— Твоя хозяйка и сэр Гилберт, — они ссорились?
— Случалось.
— И кто из них обычно начинал ссоры?
— Сэр Гилберт и начинал. Он по отношению к моей госпоже всегда держался холодно и всякий раз высказывал свое неудовольствие. Как бы она ни пыталась ублажить его, все ему было не так. У каждого человека есть свой предел. В какой-то момент нужно уметь и защищаться.
— Случалось ли тебе видеть, чтобы сэр Гилберт поднимал руку на свою жену?
— Да, однажды я был свидетелем подобного.
— Он что, ударил ее?
— Нет, — вынужден был признать Мэдок. — Он замахнулся было, но опустил руку и пошел прочь.
— Насколько я знаю, у них не было общих детей, так ведь? — спросил Генрих.
— Не было, — ответил Мэдок.
— Ты в курсе, они спали вместе?
— Ну, это очень личный, я бы сказал, вопрос, — нахмурив брови, сказал Мэдок.
— Я всего лишь хочу выяснить, не получалось ли так, что леди Алана отказывала мужу в его супружеских правах, — пояснил Генрих.
— Это касается только ее.
— И все же я хочу услышать ответ, — настаивал Генрих.
— Они спали на разных постелях, однако он очень часто приходил к ней. Много времени они не оставались вместе, но этого было вполне достаточно.
— А скажи мне, Мэдок, каково твое личное мнение о сэре Гилберте? Скажи, ты уважал этого человека?
— Я уважал бы его, если бы он лучше относился к моей госпоже. Однако он вел себя с ней чрезвычайно грубо. Очень трудно уважать человека, который так обращается со своей супругой.
Генрих сложил руки на груди и несколько раз пристукнул каблуками.
— А скажи-ка мне, как вообще ты относишься к нормандцам?
Алана в ужасе затаила дыхание.
— Я стараюсь никогда о них не думать, — ответил Мэдок.
- Лондонские тайны - Джулия Куинн - Исторические любовные романы
- от любви до ненависти... - Людмила Сурская - Исторические любовные романы
- Обольщение миледи - Дэнис Хэмптон - Исторические любовные романы
- Укрощенное сердце - Рексанна Бекнел - Исторические любовные романы
- Тайная страсть леди Эстер - Энни Берроуз - Исторические любовные романы
- Невинное развлечение - Джулия Куин - Исторические любовные романы
- Вечная принцесса - Филиппа Грегори - Исторические любовные романы
- Чего хочет граф - Ширли Карр - Исторические любовные романы
- Замок Саттон - Дина Лампитт - Исторические любовные романы
- Что приносит тьма - К. Харрис - Исторические любовные романы