Дурацкие игры магов. Книга вторая. - Анфиса Кохинор

Бой длился уже более получаса, а разбойнику ни разу не удалось контратаковать. Одежда Шеварана промокла от пота, ноги и руки гудели, сердце билось, точно пойманная в силки птица, а раб кайсары по-прежнему выглядел свежим и полным сил. И Шеваран с ужасом осознал, что многолетний опыт фехтовальщика не спасёт его от поражения - жить ему оставалось считанные секунды. Он предпринял отчаянную попытку выбить оружие из рук противника, но раб вновь опередил его. Сабля разбойника полетела на пол, а в горло упёрлось блестящее лезвие. Тяжело дыша, Шеваран замер и с ненавистью посмотрел на победителя.

- Мне искренне жаль, - тихо сказал Дмитрий и надавил на рукоять.

Лезвие вонзилось в горло разбойника, раздался предсмертный хрип, и плиты обеденного зала обагрились кровью. Придворные восторженно зааплодировали, но маг не услышал оваций: знакомый пьянящий аромат отрезал его от мира. Он змеёй вползал в ноздри и нёс ленивое, блаженное умиротворение.

- Чистая победа! - воскликнула кайсара, махнула рукой, и к Диме подбежал мальчишка-раб с кубком вина.

Маг нехотя оторвал взгляд от трупа, принял знак монаршей милости и взглянул на главного визиря: он выжил, но Сахбан, казалось, ничуть не расстроился. "Ясно, отравить решил, - растерянно подумал маг, посмотрел на вино, но яда не почувствовал. - Странно… Что же тогда он задумал? - Дмитрий залпом опустошил кубок, вернул его рабу и покосился на визиря, поглощённого беседой с кайсарой. - Чёрт! Как же я сразу не догадался? Он решил измотать меня поединками! Умно, ничего не скажешь: либо какой-нибудь проходимец сумеет проткнуть меня саблей, либо кайсара решит, что я опасен, и зарежет собственноручно!" Злость переполнила мага, холод в глазах стал обжигающим, и он обрадовался, когда Сабира жестом отослала его прочь.

Гвардейцы отвели раба в покои кайсары и встали у дверей. Наложницы окружили Дмитрия, проводили его в ванную комнату и сняли пропахшую потом одежду. Они бережно вымыли постельного раба, облачили в тонкие белые шаровары, расчесали отросшие тёмные волосы, и маг направился в спальню. Ему хотелось побыть в одиночестве, но Сабира никогда не оставляла его без присмотра. Вот и сейчас в спальне дежурили двое гвардейцев, а у стены на корточках сидели наложницы. Дмитрий вздохнул, опустился на край постели, положил руки на колени и стал флегматично разглядывать пальцы: "Что со мной? Я не хочу убивать, но этот запах… Он действует на меня. Наверное, когда-то я много убивал… Да! Я умею убивать, так же хорошо, как принц Камии!" Дима протянул руку, взял с прикроватного столика кинжал и, не глядя, метнул его в гобелен. Наложницы взвизгнули и вместе с гвардейцами изумлённо уставились на рукоять, торчащую из горла всадника на вздыбленном коне. А Дима даже не обернулся: он и так знал, что бросок безупречен. "Я оказался тем, кем хотел быть меньше всего - убийцей. Теперь я понимаю, за что ненавидел Олефира. Это он сделал нас с Тёмой такими. Правда, мне повезло - я не сошёл с ума… Сомнительное везенье. - Дмитрий машинально погладил палец, на котором раньше носил перстень. - Кто знает, что заставлял нас творить Олефир. Может, и в Камию мы попали в расплату за свои деяния. Нет! Не верю! Скорее кто-то избавился от нас. Я должен вспомнить, кто это сделал, пока он не явился добивать нас!"

- Ты славно потрудился, котик.

Влажные губы коснулись шеи, и Дима вздрогнул. Он не заметил, как в спальню вошла кайсара. Ругая себя за беспечность, маг растянул губы в приветливой улыбке:

- Рад, что доставил тебе наслаждение, госпожа. - И привычно ласково поцеловал короткие тёмно-каштановые волосы любовницы.

Сабира зажмурилась от удовольствия, обвила шею Дмитрия руками, прижалась щекой к щеке и вдохновенно промурлыкала:

- Ты был великолепен, мой боец. Меч в твоих руках выглядит очень убедительно. Я хочу, чтобы ты как можно чаще демонстрировал силу. Сахбан позаботиться о новых противниках. Я пообещала два миллиона бааров и виллу в Бэрисе тому, кто победит тебя, котик, так что от желающих отбоя не будет. А визирь выберет лучших из лучших.

- Не сомневаюсь, - ухмыльнулся маг, и Сабира игриво погрозила ему пальцем:

- Мне не хотелось бы лишиться денег и Гольнура, который визирь получит, если ты проиграешь. Мы поспорили с ним, котик. Так что, теперь на тебе двойная ответственность. Не подведи меня, милый. - Кайсара вожделенно посмотрела на Диму и прошептала: - Два миллиона, вилла и целый город. Ты самый дорогой раб в Камии, радость моя.

- Я не разочарую тебя, госпожа, - эхом откликнулся маг, и губы любовников слились в долгом волнительном поцелуе…

Желающих получить деньги и виллу оказалось предостаточно: с Дмитрием сражались и разбойники, и солдаты, и рабы. Каждый день маг выходил на площадку в обеденном зале и убивал камийцев под бурные аплодисменты зала. Он смотрел на разрубленные тела, на кровь, льющуюся на светлые плиты пола и чувствовал, как внутри пробуждается неведомая сила. Она была рядом, так близко, что казалось можно коснуться, но стоило магу потянуться к ней, путь преграждала незыблемая стена. Особенно остро он ощущал присутствие силы во время поединков. Едва Дмитрий выхватывал саблю, сердце омывала приятная, согревающая волна, на губах расцветала блаженная полуулыбка и пробуждалось желание убивать. И маг убивал, получая острое, ни с чем не сравнимое удовольствие. А ночью, лёжа в постели рядом с измотанной его ласками кайсарой, Дима смотрел в потолок и пытался понять, что с ним творится. Он страшился того существа, в которое перерождался, и одновременно желал превратиться в него. Всё чаще и чаще холод в глазах становился невыносимым, и Диме казалось, что он вот-вот вырвется наружу и затопит дворец. Усилием воли маг загонял холодный белый свет в глубины своего существа и каждый раз слышал вкрадчивый шёпот: "Это воскресает Смерть. Не позволяй ему вырваться, мальчик". И Дмитрий внутренне содрогался от ужаса. Он боялся, что сойдёт с ума и станет таким, как Артём…

Поединки следовали один за другим. Дима виртуозно расправлялся с противниками, и кайсара впала в азарт. Сабира готова была с утра до вечера любоваться силой своего постельного раба, но, как назло, желающих сразиться с ним становилось всё меньше. По Харшиду ползли слухи, что невольник кайсары - колдун и победить его невозможно. Но Сабира не желала прекращать поединки, и, потакая правительнице, Сахбан вытаскивал из тюрьмы смертников. Он обещал им свободу и отдавал на растерзание магу. Схватки с заключёнными больше смахивали на бойню, однако кайсару это не смущало - её дико возбуждала кровь на руках любовника.

Но настал день, когда Дмитрий вышел "на арену" и не увидел жертвы. Сабира с наигранным удивлением взглянула на Сахбана:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});