Одиссея капитана Блада - Рафаэль Сабатини

– Я такого же мнения, – мягко сказал лорд Джулиан.

Арабелла тяжело вздохнула.

– А что сегодня стоит ваше или мое мнение? – сказала она, вздохнув

еще раз. – Как тяжело и горько думать о том, что, если бы я не оттолкнулаего вчера своими словами, он мог бы быть спасен! Если бы мне удалосьпереговорить с ним до его ухода! Я ждала, но он возвратился не один, с нимбыл мой дядя, и я даже не подозревала, что не увижу его больше. А сейчас онснова изгнанник, снова пират… Ведь когда-нибудь его все равно поймают иповесят. И виновата в этом я, одна я!

– Ну что вы говорите! Единственный виновник – это ваш дядя с его

дикой злобой и упрямством. Не обвиняйте себя ни в чем.Арабелла нетерпеливо обернулась к нему, и глаза ее по-прежнему былиполны слез.

– Как вы можете так говорить? – воскликнула она. – Он же сам

рассказал вам, что виновата именно я. Он же сам говорил вам о том, как яоскорбляла его, как была к нему несправедлива, и я знаю теперь, как этоверно.

– Не огорчайтесь, Арабелла, – успокаивал ее лорд Джулиан. – Поверьте

мне, я сделаю все возможное, чтобы спасти его.От волнения у нее перехватило дыхание.

– Правда? – воскликнула она со страстной надеждой. – Вы обещаете? –

Она порывисто протянула ему руку, и он сжал ее в своих руках.

– Клянусь вам! Все, что от меня будет зависеть, – ответил он и, не

выпуская ее руки, тихо сказал: – Но вы не ответили на мой вопрос,Арабелла…

– Какой вопрос? – Она изумленно взглянула на него, как на

сумасшедшего. Что могли значить сейчас какие-то вопросы, когда речь шла осудьбе Питера?

– Вопрос, касающийся лично меня, "всего моего будущего, – сказал лорд

Джулиан. – Я хочу знать… То, чему верил Блад, что заставило его… правдали… что я вам не безразличен?Он заметил, как мгновенно изменилось выражение ее лица.

– Не безразличны? – переспросила она его. – Ну конечно, нет. Мы –

добрые друзья, и я надеюсь, лорд Джулиан, что мы останемся добрыми друзьями.

– Друзья! Добрые друзья? – произнес он не то с отчаянием, не то с

горечью. – Я прошу не только вашей дружбы, Арабелла! Неужели вы скажетемне, что Питер Блад ошибся?Выражение ее лица стало тревожным. Она мягко попыталась высвободитьсвою руку. Вначале он хотел удержать ее, но, сообразив, что этим совершаетнасилие, выпустил из своих пальцев.

– Арабелла! – воскликнул он с болью в голосе.

– Я останусь вашим другом, лорд Джулиан. Только другом.

Воздушный замок рухнул, и его светлость почувствовал, будто на негонежданно свалилось несчастье. Он не был самонадеянным человеком, в чем и сампризнавался себе. И все же чего-то он не мог понять. Она обещала ему дружбу,а ведь он мог бы обеспечить ей такое положение, которое племянницеколониального плантатора даже и во сне не могло привидеться. Онаотказывается и вместо этого говорит о дружбе. Значит, Питер Блад ошибся. Нотогда… тогда выходит, что Арабелла… его размышления оборвались. К чемугадать дальше? Зачем бередить свою рану? Нет! Ему нужен точный ответ. И он ссуровой прямотой спросил ее:

– Это Питер Блад?

– Питер Блад? – повторила она, не поняв смысла его вопроса. А когда

поняла, то ее лицо покрылось густым румянцем. – Н-не знаю, – запинаясь,сказала она.Вряд ли этот ответ был правдивым. Произошло так, словно сегодня утром сее глаз спала пелена и наконец она увидела, как Питер Блад относился клюдям. И это ощущение, запоздавшее на целые сутки, наполнило ее жалостью итоской.Лорд Джулиан достаточно хорошо знал женщин, чтобы продолжатьсомневаться. Он склонил голову, чтобы скрыть гнев, сверкнувший в его глазах,ибо, будучи порядочным человеком, стыдился его и вместе с тем не мог его всеже подавить.И поскольку природа в нем была сильнее воспитания – впрочем, как и убольшинства из нас, – лорд Джулиан с этого времени, почти вопреки своемужеланию, начал заниматься тем, что весьма походило на подлость. Мненеприятно отмечать это в человеке, к которому вы, по-видимому, уже началиотноситься с некоторым уважением. Однако истина заключалась в том, чтожелание уничтожить своего соперника и занять его место вытеснило в немостаток расположения к Питеру Бладу. Он пообещал Арабелле использовать всесвое влияние в защиту Блада. К сожалению, мне приходится сообщить, что он не

только забыл о своем обещании, но втайне от Арабеллы стал подстрекать ее

дядю и содействовать ему в составлении планов поимки и казни корсара. Еслибы лорда Уйэда обвинили в этом, то, вполне возможно, он принялся быдоказывать, что он только выполняет свой долг, на что вполне резонно можнобыло бы ответить, что в этом деле его долг находится в плену у ревности.Несколько дней спустя, когда ямайская эскадра вышла в море, в каютефлагманского корабля вицеадмирала Крофорда вместе с полковником Бишопомотплыл и лорд Джулиан Уэйд. В их поездке не было никакой необходимости.Более того, обязанности губернатора требовали, чтобы Бишоп оставался наберегу, а лорд Джулиан, как мы знаем, вообще не мог принести пользы накорабле. И все же они оба отправились на охоту за капитаном Бладом, причемкаждый из них использовал свое положение в качестве предлога дляудовлетворения личных целей. Эта общая задача как-то связала их между собой

и создала какое-то подобие дружбы, которая при других обстоятельствах была

бы невозможной между людьми, столь отличавшимися друг от друга по своемувоспитанию и по своим стремлениям.И вот охота началась. Они крейсировали у берегов острова Гаити, ведянаблюдение за Наветренным проливом и страдая от лишений, связанных снаступлением дождливого сезона. Но охота была безрезультатной, и месяцспустя они вернулись с пустыми руками в Порт-Ройял, где их ожидали крайненеприятные известия из Старого Света.Мания величия Людовика XIV зажгла в Европе пожар войны. Французскиелегионеры опустошили рейнские провинции, а Испания присоединилась кгосударствам, объединившимся для своей защиты от неистовых притязаний короляФранции. И это еще было не самое худшее: из Англии, где народ изнемогал отизуверской тирании короля Якова, ползли слухи о гражданской войне.Сообщалось, что Вильгельм Оранский получил приглашение прибыть в Англию. Шлинедели, и каждый прибывающий из Англии корабль доставлял в Порт-Ройял новыеизвестия. Вильгельм прибыл в Англию, и в марте 1689 года на Ямайке узнали,что он вступил на английский престол и что Яков бежал во Францию,пообещавшую оказать ему помощь в борьбе с новым королем.Родственника Сэндерленда не могли радовать такие известия. А вскоребыло получено письмо от министра иностранных дел короля Вильгельма. Министр

сообщал полковнику Бишопу о начале войны с Францией, что должно было