Плеханов - Михаил Иовчук

Плеханов своими замечаниями пытался преодолеть основной недостаток труда Рубакина — некоторый эклектизм его автора, который безуспешно стремился примирить в своей работе противоположные взгляды. Благодаря тому, что Рубакин учел многие замечания Плеханова, была расширена библиография трудов Маркса, Энгельса и Ленина, а ряд формулировок во вводных статьях освободился от теоретической путаницы.

Сохранились воспоминания Н. А. Рубакина о Плеханове, об их встречах с 1909 по 1913 год. Рубакин записал свои впечатления от бесед с Плехановым в 1913 году: «Еще поражала меня его обширная универсальность, энциклопедичность его знаний. Громадная феноменальная память его удерживала не только главное, но и детали, теоретические и фактические. Он помнил тысячи не только книг, но и журнальных статей. Он помнил и людей, и встречи с ними, и лица, и слова их. Он обладал поразительно точным и быстрым восприятием и стремительно скорым и тоже точным мышлением и находчивостью. Каждый визит Плеханова ко мне оставлял неизгладимый след в моей душе».

К 1908–1909 годам относятся еще два интересных для Плеханова знакомства.

Летом 1908 года в Женеву приехал известный драматический актер Павел Николаевич Орленев. Последние годы он много гастролировал по России.

Плехановы встретили артиста и его жену очень радушно, помогли устроиться, несколько раз приглашали в гости. За столом Орленев рассказывал о положении в России, о настроении интеллигенции. По просьбе хозяев он читал отрывки из своих любимых ролей — царя Федора Иоанновича, Раскольникова, Дмитрия Карамазова, Освальда из «Привидений» Ибсена. Талант, ум, сердечность Павла Николаевича в соединении с прекрасной внешностью и великолепным бархатным голосом очаровали всю семью Плехановых.

Плеханов подарил артисту свою книгу «Генрик Ибсен» с дарственной надписью; он не раз разъяснял ему марксистскую точку зрения на роль искусства, влияние материальных факторов на развитие духовной жизни общества.

Когда позже П. Н. Орленев прислал письмо Плеханову из Харбина, где тогда гастролировал с организованным им «Крестьянским театром», он писал, что их встреча «никогда не изгладится из моей памяти. Очень, очень хотелось бы слушать Вас, находиться близ Вас и поучаться Вашей проникновенной чуткой личностью».

В феврале — марте 1909 года Плеханов жил в Ницце. Даже в Ницце стояла плохая погода — дули холодные ветры. Плеханов плохо себя чувствовал, работы было много, а отдыхающая публика была малосимпатичной. Он писал жене 25 февраля: «Начинаю понемногу знакомиться с публикой. Пока немного интересного. Немного похожа на публику, которую Щедрин изображал под именем культурных людей. Тот, кого я принимал за черносотенца, уехал. И я рад этому, потому что я боялся, что я с ним подерусь».

Ничего себе компания! Зато Плеханов познакомился с Федором Ивановичем Шаляпиным, который жил недалеко, в Монте-Карло. В нескольких письмах он пишет жене и дочери о встречах с певцом. А когда в Ниццу приехала Розалия Марковна, то они позвали Шаляпина к себе в гости.

Обед прошел очень оживленно. И хозяева и гость получили большое удовольствие от проведенного вместе времени. После этого Федор Иванович прислал свою фотографию с надписью: «Милейшим супругам Плехановым на память о свидании и в знак искренней симпатии. Федор Шаляпин. 26.III.(1)909. М. Carlo».

Эта карточка в течение двух лет стояла на камине в квартире Плехановых в Женеве. Плеханов любил рассказывать гостям о встречах с гениальным певцом, о его таланте, о его выступлениях, за которыми следила вся семья Плехановых, и особенно дочери, страстные поклонницы Шаляпина.

Но когда в феврале 1911 года Плехановы узнали о том, что Шаляпин встал на колени перед царской ложей, когда хор обратился к царю с просьбой об улучшении своего положения, они, как и многие, были возмущены. Георгий Валентинович под влиянием минуты раздражения вложил фотографию Шаляпина в конверт, написал записку «Возвращаем за ненадобностью. Г. Плеханов. Р. Плеханова. 1 марта 1911 г.». Наверно, потом, когда выяснились обстоятельства дела и стало известно, что Шаляпин не был предупрежден заранее о демонстрации и, растерявшись, встал на колени, Плехановы пожалели о своем поступке.

С наступлением осени 1909 года опять встал вопрос: куда перебираться Плеханову на зиму? Розалия Марковна не могла бросить врачебную практику в Женеве, которая была основным источником материального благополучия семьи. Но жить по нескольку месяцев в разлуке Плеханов больше не мог.

И тогда Розалия Марковна осуществила свою мечту, которая у нее возникла еще в марте, когда она приезжала к мужу в Ниццу. Она решила открыть санаторий для больных на берегу Средиземного моря, чтобы Плеханов мог жить там зимой, а она лечила бы своих пациентов, а заодно и его. Санаторий должен был быть зимним, а летом закрываться. Самое дорогое — оплата врача — отпадало, так как главным врачом будет Розалия Марковна, а ее помощницей — дочь Лидия Георгиевна, которая к тому времени тоже стала врачом-невропатологом.

Розалии Марковне повезло — она скоро нашла подходящий дом в Сан-Ремо и сняла его за сравнительно недорогую плату на сезон, а потом продлевала контракт до возвращения в Россию в 1917 году.

Вилла «Виктория» стояла на возвышенном месте, кругом много зелени, магазины и аптека были близко. Правда, море далековато, но ведь ее больным нужен был только морской воздух, а о купании не приходится и думать.

Когда санаторий был устроен и улажены все формальности с итальянскими властями, стали ждать пациентов. В санаторий жены социал-демократа не поедет чопорная публика из России, а итальянцы и швейцарцы уже имели свои излюбленные отели.

Членов и другие русские врачи, к которым обратилась за помощью Розалия Марковна, учитывали это обстоятельство, когда направляли к ней своих пациентов. Это были или члены семей революционеров и эмигрантов, или люди, индифферентные к политике, для которых главным были уход и лечение. Но все эти пациенты были небогатыми людьми, потому и плата в санатории доктора Боград была очень скромной. В общем, расходы еле покрывались доходами. Но зато вся семья могла жить вместе.

Когда все было готово, Розалия Марковна сама привезла мужа.

После отдыха Георгий Валентинович решил осмотреть сад и спуститься в городок. В саду росли изящное перечное дерево, мимоза и много кустов роз. С террас над дорогой был виден залив Средиземного моря, иногда блестящего под лучами солнца, иногда синеющего бирюзой.

От виллы «Виктория» в город тянулась тропинка, выложенная камнем, переходящая иногда в лестницу с обветренными ступеньками.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});