Возьми меня с собой - Патриция Филлипс

Дженни остановилась на углу улицы, пропуская повозку с пивом, и в этот момент почувствовала, что плащ ее за что-то зацепился. Обернувшись, она увидела, что на край ее одежды наступил какой-то оборванец. Дженни решила, что имеет дело с вором.

– Напрасно теряете время! У меня ничего нет, кроме пустой корзины!

Но тут, к ужасу Дженни, из темноты выступили еще несколько человек – по внешнему виду явные разбойники. Дженни, не раздумывая, сбросила с себя плащ и побежала, но ее вскоре догнали, и чья-то смуглая и грязная ладонь мгновенно заглушила ее крик о помощи. Что-то в этой банде показалось Дженни смутно знакомым, и вскоре ей предстояло убедиться, что ощущения ее не обманули.

– Ты совсем стала как леди, горджио, – с ухмылкой, перекосившей обезображенное шрамом лицо, процедил Мануэль, смерив ее взглядом. – Но я ничего не имею против – привык всегда брать от жизни лучшее.

Мануэль дал знак сотоварищам тащить Дженни в переулок. Она отчаянно сопротивлялась и даже исхитрилась укусить разбойника за ладонь. Тот завопил от боли и неожиданности и, скорее машинально, чем намеренно, ударил Дженни кулаком по голове. Все поплыло у нее перед глазами, и она потеряла сознание.

Дженни очнулась, когда ее несли по какой-то мрачной улочке.

– Куда вы меня тащите?

– Ты в Альсатии. Не беспокойся, вокруг друзья, – пробурчал Мануэль и взвалил ее на плечо.

Если у Дженни и брезжила смутная надежда на спасение, то теперь и она умерла. Альсатия – такое место, куда ни один здравомыслящий человек не рискнет забрести. Здесь находили приют все разбойники и головорезы Лондона.

Мануэль вошел в какое-то мрачное жилище и потащил Дженни наверх по лестнице, загаженной экскрементами и кишащей крысами. Дженни снова едва не лишилась чувств, когда что-то теплое и покрытое шерстью прошуршало по ее ногам. Однако сопровождавшие ее люди, казалось, совершенно не замечали этого ужаса. На самом верху Мануэль пинком ноги открыл дверь в мансарду, и два цыгана-охранника, дежурившие под дверью, подскочили от испуга.

Мануэль что-то сказал им по-цыгански, потом повернулся к Дженни.

– Вот ты и дома, горджио. Я тут живу.

Дженни не хотелось верить в происходящее. Она продолжала надеяться, что сейчас очнется от кошмара, проснувшись в своей постели в уютном домике на Чансери-лейн.

– Что ты намерен со мной делать? – спросила она после того, как, ущипнув себя за руку, убедилась, что не спит.

Мануэль, пожав плечами, протянул ей миску горячего супа.

– Все то же, что делал с тобой раньше, горджио, – расплывшись в белозубой улыбке, ответил он.

– Теперь многое изменилось.

– Разве? Мои чувства остались неизменными. Ты хочешь сказать, что у тебя ничего ко мне нет? – с угрозой в голосе переспросил он.

Дженни по опыту знала, что может последовать, если она не станет выбирать слова, и не на шутку испугалась.

– Теперь я больше не та нищая девчонка без крыши над головой, – опустив глаза, сказала она.

Мануэль вздохнул с облегчением:

– Ух, а я начал было беспокоиться, горджио. То, что ты сбежала с каким-то богатым ублюдком, который разодел тебя как герцогиню за право нырять в колодец, ничего не меняет. Я переживу. С тех пор как сюда пришла чума, я многое перевидал. На многое смотрю по-другому… но главное, что у нас с тобой все будет по-прежнему.

В тусклом свете свечи Мануэль, подкрепляясь супом, рассказывал Дженни о том, как ему удалось нажить богатство. Для цыгана собственный угол в столице уже был признаком великого богатства, а то, что дом развалина и крысиный рассадник, – пустяки. Дженни слушала, и мрачные тени, метавшиеся по стенам жуткой трущобы, служили самой лучшей иллюстрацией для его душераздирающей истории.

– Пока ты кувыркалась на чистых простынях со своим ублюдком, я обирал мертвецов – на том свете золото им ни к чему. Брал все, что мог, – золотые кольца, часы, деньги. Порой, правда, приходилось бороться зато, чтобы подоспеть к дохляку первым – кое-кому голову проломить, кое-кого ножом чиркнуть. Полные дома мертвецов, двери нараспашку – мечта! Но все это время я продолжал искать тебя, горджио. Вначале я думал, что ты отправилась к ангелам – кое-кто из моих друзей видел тебя на Корнхилле. Но я верил, и вот сегодня смотрю – ты идешь, еще красивее, чем я тебя помнил. – Мануэль страстно пожал ее руку. У Дженни тошнота подступала к горлу. Эта вонь, этот омерзительный писк за обшивкой стен… Воображение услужливо рисовало жуткие картины – полные дома мертвецов, а вокруг них – стервятники в человеческом обличье, вырывающие друг у друга добычу…

– Зачем ты искал меня? – немея от ужаса, спросила Дженни.

– Мы созданы друг для друга. Нам суждено идти по жизни вместе. Пророчество не обмануло: беда постигла мой народ. В живых осталась горстка. Марта умерла через неделю после нашей свадьбы. Роза тоже. Чума пожирала всех, как пожар. Но моя миссия осталась невыполненной, и потому судьба пощадила меня… и тебя, горджио. И теперь я должен повести свой народ на запад. Ты помнишь, я всегда хотел стать джентльменом. Я рассказывал тебе о Корнуолле, о бурном море и скалистых берегах. Вот туда мы и отправимся – вместе с теми, кто остался в живых.

– Нет, только не это!

– Да! – Зеленые глаза Мануэля жадно блестели, и Дженни поняла, что он не остановится ни перед чем ради осуществления своей мечты.

– Ты не можешь увезти меня в Корнуолл насильно! Меня хватятся и будут разыскивать.

– Нет, горджио, здесь командую я. Слушай, когда с тобой говорит мужчина, и не дергайся.

– Я не поеду с тобой, но, если тебе так угодно, можешь поведать о своих планах.

Мануэль окинул ее мрачным взглядом, губы скривились в недоброй усмешке, но он так долго жил своей мечтой, что не говорить о ней не мог.

– Слушай меня, горджио, и слушай внимательно! Я не только обыскивал почерневшие вонючие трупы, собирая драгоценности и деньги, я заходил в дома, смердевшие чумной смертью, и в одном из них я нашел золотой ключик – ключик от двери в общество, которое презирало меня и до сих пор презирает.

Мануэль полез в ящик комода и, вытащив оттуда ворох документов, швырнул их Дженни.

– Что это за бумаги?

– Это, тупоголовая горджио, пропуск в мир уважаемых людей! Никто больше не назовет меня грязной цыганской собакой! Я теперь Сэмюел Фаулер, брат эсквайра Ричарда Фаулера. Смотри. – Мануэль ткнул пальцем в выцветшие, аккуратно выведенные буквы. – Два добрых джентльмена были на издыхании, и мне ничего не оставалось, как избавить их от мучений. Один их них… что же, в земной жизни это ему уже не пригодится.

– Но как ты сможешь доказать, что ты – это он? – Дженни рассчитывала вразумить Мануэля. Похоже, мечта так вскружила ему голову, что он потерял связь с действительностью.