Слишком большие, чтобы рухнуть. Инсайдерская история о том, как Уолл-стрит и Вашингтон боролись, чтобы спасти финансовую систему от кризиса и от самих себя - Эндрю Соркин

– Он должен позвонить, – повторил Херлихи.

* * *

К тому времени как Херлихи вернулся в комнату, стало ясно, что встреча подходит к концу, и, хотя правительство по-прежнему отказывалось принимать участие, Полсон пытался удержать Bank of America.

Когда все встали, Крис Флауэрс отвел Полсона в сторону и сказал: «Я должен поговорить с вами об AIG. – Он сделал паузу, чтобы убедиться, что их не подслушивают. – Я был там, работал с ними, и мы нашли кое-что удивительное». Он вынул те же листы бумаги, которые раздавал накануне, на них был изображен отток наличных фирмы и то, что к среде она останется без денег.

«Вот каков размер дыры, – сказал Флауэрс, указывая на отрицательные 5 млрд долларов, которые должны были сформироваться на следующей неделе. – AIG полностью вышел из-под контроля. Они некомпетентны!» Флауэрс предложил вернуться в Федрезерв с Вилюмштадом, посмотреть цифры более подробно, а потрясенный Полсон старался не доставить Флауэрсу удовольствия, показав, как он расстроен.

Когда Флауэрс присоединился к команде Bank of America в коридоре, он самодовольно сказал: «Они не на коне».

* * *

Когда Полсон, Гайтнер и Джестер вновь собрались в офисе Гайтнера, Джестер подчеркнул, что они должны были как-то сохранить Bank of America «тепленьким», чтобы он участвовал в аукционе. Если Bank of America выйдет из игры, это надо держать в тайне, особенно от Barclays.

Но Полсон думал о только что виденном документе AIG и считал в уме. «Все гораздо хуже, чем я думал, – наконец заметил он. – Эти ребята в полной заднице».

Гайтнер нашел Вилюмштада и по громкой связи сказал ему, что они только что встретились с Крисом Флауэрсом, который познакомил их с цифрами.

«Он пытается купить кое-какие активы, совершить сделку», – ответил Вилюмштад, и на мгновение правительственные чиновники уставились друг на друга: разве Флауэрс не консультировал AIG? Но потом Джестер понимающе улыбнулся Полсону Это был классический Флауэрс, что играл на оба лагеря. И для всех стало очевидным, что Флауэрс, скорее всего, пытается подготовить сделку для своего клиента с помощью правительства. «Реальный хулиган, – воскликнул Полсон. – Он не собирается спасать страну!»

Разговор вернулся к цифрам, и Вилюмштад объяснил, что у них в офисе работают команды претендентов и они надеялись продать достаточное количество активов в течение уик-энда, чтобы покрыть ожидаемый дефицит.

Гайтнер предложил Вилюмштаду приехать в тот же день и провести обзор бухгалтерских книг фирмы, чтобы лучше понять планы.

– Ладно, – рассмеявшись, сказал Вилюмштад, – Я буду без Флауэрса.

* * *

Руководителей вызвали в конференц-зал для доклада Полсону и Гайтнеру о ходе работы.

Каждая из групп принесла то, что успела сделать, и этого было очень мало. Отчасти проблема состояла в том, что существовали дикие разногласия по поводу реальной стоимости активов Lehman, особенно его пресловутой коммерческой недвижимости. Хотя Lehman оценивал этот портфель в 41 млрд, состоящий из 32,6 млрд в виде займов и 8,4 млрд инвестиций, все знали, что он стоит гораздо меньше. Но насколько?

Одни оценки, вокруг которых шел разговор, были таблицей «Тоскливые списания», которая сокращала оценочную стоимость кредитов в коммерческую недвижимость Lehman примерно на четверть, менее чем до 24 млрд. Остальные считали, что ситуация была еще хуже. В рукописном листе с другими оценками были цифры «17—20», менее половины оценочной стоимости.

Похожая ситуация складывалась с жилищной ипотекой, которую Lehman оценивал в 17,2 млрд. А согласно «Тоскливым списаниям» сумма была 14 млрд, хотя некоторые оценивали реальную стоимость ближе к 9,2 млрд.

Но Пандит хотел поговорить об AIG. А потом добавил: «И еще: что насчет Merr ill?»

Всем было неловко, так как Джон Тейн сидел всего на несколько кресел дальше.

– Вы, парни, сделайте это для меня, а я посмотрю, чем смогу помочь AIG и Merrill, – ответил Полсон. – Мне немного неудобно говорить о Merrill Lynch в присутствии Джона.

* * *

У Харви Миллера, адвоката по банкротствам Lehman, только что была неприятная встреча с представителями Федерального резервного банка Нью-Йорка. Он не смог ответить ни на один интересующий их вопрос и, откровенно говоря, был смущен, вынужденный постоянно прибегать к одному и тому же ответу: «У нас нет информации. Все в Lehman работали либо на Bank of America, либо на Barclays». После их ухода Миллер пожаловался коллеге Лори Файфу: «Чушь какая-то».

Миллеру и раньше приходилось иметь дело с трудными клиентами – банкротство не дается легко, – но он никогда не был настолько лишен информации. Когда он позвонил Стиву Беркенфилду, главному юрисконсульту Lehman, и пожаловался, Беркенфилд попытался объяснить, почему информация не была предоставлена: «Многие из нашей финансовой команды уехали в центр, чтобы рассказать новости Федрезерву».

– Ясно, – холодно ответил Миллер. – И каковы последние новости по поводу Barclays?

– Мы все еще надеемся, но на данный момент есть не слишком много новостей.

– А с Bank of America?

– Они перешли в режим радиомолчания, – после небольшой паузы ответил Беркенфилд.

Для Миллера, который на слух четко распознавал тон, указывавший, что конец близок, эти слова не были слишком уж обнадеживающими. Его команда юристов исходила из предположения, что работа над банкротством была проработкой плана на чрезвычайную ситуацию; никто не ожидал, что Lehman начнет подавать на банкротство немедленно. Но, так как тучи над фирмой сгущались, Миллер решил двигаться дальше. Он сказал Файфу, что, если Lehman будет необходимо подать заявление о банкротстве, подготовка документов займет у них по крайней мере две недели. Можно начать прямо сегодня.

Сразу после полудня он разослал некоторым коллегам и-мейл с апокалиптической темой: «Срочно. Кодовое название: „Равноденствие“[535]. Отчаянно нуждаюсь в помощи по чрезвычайной ситуации».

* * *

Тейн обсуждал стратегию с Питером Краусом, когда позвонил Флеминг.

– Я договорился, – сказал Флеминг возбужденно. – Вы встречаетесь с Льюисом во второй половине дня.

Тейн знал, что эта встреча является хорошей идеей, но была одна сложность. «Полсону это не понравится», – предупредил он Флеминга. Слияние, подумал он, было бы смертным приговором для Lehman, так как оно украло бы единственного потенциального спасителя. Он не знал, что Bank of America снял свою заявку на покупку Lehman.

– Ответственность Полсона – налогоплательщики, – сказал Флеминг, – наша – акционеры Merrill Lynch. У Полсона есть возможность вмешаться. Нам придется его слушать, но мы не должны ждать, что он скажет. Ему может это не понравиться, но, если он не говорит нам, что мы не можем так поступить, если считаем, что это в интересах акционеров Merrill Lynch, мы должны так поступить.

Тейн все еще колебался, желая убедиться, что не ставит компанию под угрозу.

– Я договорился о встрече в 14:30, – сказал Флеминг и осторожно добавил: – Но сначала вы должны позвонить Кену.

– Зачем? – удивился Тейн.

– Потому что он хочет услышать ваш голос, – ответил Флеминг.

– В каком смысле?

– Не знаю, просто скажите ему, что в Нью-Йорке хорошая погода и вы с нетерпением ждете встречи с ним.

– Не понимаю, почему я должен звонить, – снова удивился Тейн.

– Джон, просто позвоните.

– Вы начинаете действовать мне на нервы, – сказал Тейн раздраженно.

– Знаете, это, вероятно, повторится на выходных, – ответил Флеминг, впервые повышая голос на босса. – Но позвоните. Он не собирается лететь сюда, пока ему не позвоните вы.

– О’кей, – согласился Тейн. Они договорились, что встретятся в офисе Merrill через полчаса, чтобы спланировать встречу.

Вскоре после того, как Тейн повесил трубку, к нему подошел Джон Мак.

– Нам надо поговорить, – сказал он тихо. Он не стал уточнять, но было ясно, что они должны поговорить о заключении сделки.

– Вы правы, – сказал Тейн, и они договорились встретиться сегодня же. День переставал быть томным.

* * *

На четвертом этаже Федрезерва Боб Даймонд из Barclays изнывал от нетерпения. Все утро ему казалось, что Lehman и правительство сосредоточены исключительно на Bank of America. Он начал подозревать, что его используют в качестве оправдания для правительства, чтобы они могли выжать из Bank of America более высокую ставку за Lehman.

Но после двух часов дня Даймонд понял, что его предложения могут быть приняты всерьез, когда кто-то из Федрезерва наклеил на дверь конференц-зала Barclays листок бумаги: «Участник торгов». Сотрудники кухни Федрезерва принесли еду. Эти мелочи служили обнадеживающими сигналами.