Рассвет над волнами (сборник) - Ион Арамэ

«Мирна»… «Мирна», внимание. Проходим Шоссе-де-Сейн», — раздалось в трубке. Профир знал, что представляет собой Шоссе-де-Сейн. Множество мелких островов, отмеченных буями разных размеров. Внимание… Он пытался различить сквозь пелену дождя какие-нибудь контуры, но ничего не видел. И вдруг услышал голос Кутяну:

— Товарищ командир, смотрите!

С правого борта вырисовывались очертания большого, размером с железнодорожную платформу, черного пятна. По мере приближения пятно можно было рассмотреть лучше: то был огромный буй в форме нефтяной буровой вышки. Он подпрыгивал на волнах, перемещался то в одном, то в другом направлении на достаточно большое расстояние. «Не подходи! Не подходи!» — шептал Профир. И, будто услышав его, буксиры рванулись, словно жеребцы в упряжке, и потянули барк в сторону от металлической махины. Вдруг раздался протяжный рев — «Мирча» содрогнулся. Будто получив страшный удар в грудь, барк подскочил на гребень волны, накренился на один бок, почти коснувшись верхушками мачт поверхности воды, потом на другой и под напором волн попятился. То, чего Профир боялся больше всего, случилось — буксирный трос не выдержал! Барк оказался во власти бушующей стихии.

Профир, с трудом отцепившись от планширя, направился к корме, крича что было мочи:

— Якорь! Отдать якорь!

«Мирча» продолжал крениться то в одну, то в другую сторону, неспособный противостоять разъярившемуся океану. Высокая волна накрыла командира, сбила с ног. Он поднялся, сделал еще один шаг. Следующая волна снова свалила его, но он опять встал.

— Отдать правый якорь! — кричал он в пустоту.

Профир шел сквозь водяную завесу, раскачиваясь из стороны в сторону, и повторял:

— Якорь! Отдать правый якорь!

Когда он добрался до верхней палубы, якорь с шумом уходил в глубину — у лебедки стоял Мику.

— Давай я. Пойди вниз, посмотри, что там в отсеках. — Командир встал на место боцмана.

Через несколько секунд якорь достиг дна, но заскользил, словно игрушка, по твердому камню. Барк упорно пятился назад, и лапы якоря продолжали скользить, не цепляясь за дно. Корма неумолимо приближалась к грозному бую, и в каждое следующее мгновение люди с ужасом ожидали удара. Но огромная волна встала между ними и буем, и металлическая громадина пролетела мимо левого борта.

— Отдать левый якорь! — успел крикнуть Профир, прежде чем волна опять сбила его с ног.

* * *

Моряки двигались как во сне. Опустилась непроницаемая мгла, но они действовали, угадывая жесты друг друга, с быстротой и ловкостью, которые придает близость непосредственной опасности. А она была совсем рядом.

Слабо светившийся буй то появлялся, то исчезал среди волн, все время готовый обрушиться на корабль. Снова грохот — и левый якорь ударился о дно. Но барк продолжал метаться, раскачиваться, приближаясь к бую. Все длилось какие-то доли секунды. Корабль вздернулся, как перепуганный зверь. Раздался страшный удар в обшивку. Огни буя посыпались на барк, словно метеоритный дождь. Мачты сгибались, и казалось, вот-вот обрушатся на моряков. Буй несколько отошел, будто для того, чтобы разогнаться, и снова обрушился на «Мирчу».

Зазвенело разбитое стекло. Куски стекла и металла просвистели по воздуху, словно осколки. Буй грохотал и с бешеной силой ударял по кораблю в темноте, высекая множество искр. «Мирча» принимал удары, смирившись, и только стонал, раскачиваясь то в одну, то в другую сторону.

* * *

Внизу, под палубой, Мику слышал глухие удары и, с трудом удерживаясь на ногах, осматривал обшивку. Он знал каждый шов, каждое ребро и, как опытный моряк, чувствовал, что происходящее сейчас может стать прелюдией беды. Появятся проломы, в которые хлынет вода, и тогда корабль спасет лишь чудо, поэтому он напряженно прислушивался, откуда доносятся удары. Вместе с Саломиром, Юрашку и мотористом Панделе Мику внимательно просматривал каждый сантиметр. Они прихватили с собой щиты, пиллерсы, паклю. Вдруг Юрашку с ужасом воскликнул:

— Товарищ боцман, посмотрите!

В одном месте обшивка не выдержала — появилась пробоина величиной с человеческую голову. Мику бросился к пробоине со щитом в руках, пытаясь преградить путь воде. Поток ударил его в грудь, отбросил на пол. Он поднялся, ухватил щит обеими руками и, подтолкнув его снизу вверх, сумел закрыть пробоину. Прилагая огромные усилия, чтобы удержать щит, он прерывающимся голосом крикнул:

— Саломир, пиллерс!..

Они подставили толстый брус одним концом на обратную сторону щита, другой завели за вертикальный столб, подбили его молотком и закрепили клиньями. Вода больше не текла струей, а лишь просачивалась по краям щита. Но передохнуть им не удалось. Новая щель, еще большая, образовалась вдоль одного из листов обшивки. Вода еще не набрала силы, чтобы хлынуть потоком, и они сумели быстро заделать щель паклей и тряпками.

Стоя по колено в воде, моряки наблюдали за обшивкой. До утра им пришлось заделать еще четыре пробоины, к счастью не очень большие. «Мирча» героически противостоял стихии, но обшивка в некоторых местах не выдержала сильных ударов буя. Мику с матросами старались залечить раны старого барка. Они не спускали глаз с его обшивки, забыв о холоде и голоде. Единственное, что теперь имело значение, — спасти барк от гибели. А судьба корабля зависела от них.

* * *

На палубе в темноте тоже продолжалась борьба со штормом и буем. «Мирча» остался один на один с разъярившейся стихией, с непрерывными наскоками искореженной горы металла. После разрыва троса оба буксира исчезли (позднее выяснилось, что они ушли в открытое море).

Профиру неоткуда было ждать помощи. Он знал, что буксиры бессильны. Мозг его работал лихорадочно, ища способа избавиться от буя. «Мирча» не мог без конца подвергаться его ударам. Еще час-два — и корабль не выдержит. Мысли Профира сосредоточивались на последней возможности, самой рискованной, но единственной: надо было выбирать цепь якоря с левого борта, попытаться высвободить его от системы закрепления буя. Это означало еще большее сближение с буем, что было очень опасно, но другого выхода не оставалось.

— Поднять левый якорь! — подал команду Профир.

Лебедка заскрипела, цепь натянулась — «Мирча» сполз к основанию волны, дернулся в одну, в другую сторону, затем резко повернулся. Буй тоже дернулся и вдруг начал удаляться — произошло чудо!

Профир не знал, радоваться или огорчаться. Переживать, что потерял якорь вместе с частью цепи, или радоваться, что отделался от буя? Он видел, что на лице Кутяну мелькнула улыбка, и тоже улыбнулся. Но радость быстро улетучилась. Буй находился где-то поблизости, его сирена, предупреждающая об опасности суда, продолжала реветь. Ветер далеко разносил ее зловещий вой.

Ураган кидал и вертел барк в разные стороны, все тяжелые предметы на палубе сорвались со своих мест и катались в разных направлениях с оглушительным грохотом, мачты сгибались, как тонкие стебли бамбука. На одном якоре, с концом буксирного троса, зацепившимся за какой-то скалистый выступ на дне, долго не продержишься. И командир подал команду:

— Всем готовиться покинуть корабль! Раздать НЗ!

Часам к девяти вечера шторм немного утих. Анемометр давно вышел из строя. Ветер стал слабее, волны — не такие высокие, и «Мирчу» не так бросало из стороны в сторону. В этот час с «Войникула» передали сигнал SOS («Спасите наши души!»), который относился к «Мирче».

Существует определенное время, когда рации всех судов прерывают свою обычную работу. Они не передают и не принимают никаких сообщений, прерывают на середине передачу важных депеш и переключаются согласно международным правилам на волну, по которой передаются сигналы SOS — три коротких, три длинных, еще три коротких сигнала. Три точки, три тире, три точки… Далее следует несколько цифр и букв — координаты места, где случилась беда, и снова три точки, три тире, три точки…

Зов на помощь принимают люди, находящиеся на расстоянии сотен миль. Тут же наносятся на карту координаты. Ближайшие суда отвечают кораблю, терпящему бедствие, запрашивают подробности, дают советы, обращаются со словами ободрения к неизвестным людям, очутившимся в опасности, и оповещают, что на максимальной скорости направляются на помощь.

Став жертвой шторма, «Мирча» нуждался в помощи. Первой ответила береговая радиостанция Бреста: «Сигнал принят. Направляем помощь».

Зацепившись за дно якорем правого борта и концом буксирного троса, барк выдерживал натиск волн. Дергался, поворачивался вокруг своей оси, подпрыгивал на волнах, но оставался на плаву, противостоял шторму, бросая ему вызов.

Освещение уже не функционировало, и люди узнавали друг друга по голосу. Время от времени полоска света от фонаря прорезала темень отсеков, и слышался голос матроса, зовущего своего товарища, которого он несколько мгновений назад видел рядом: