Рассвет над волнами (сборник) - Ион Арамэ

…Проснувшись, командир увидел Кутяну в рулевой рубке. Слабый свет от лампочки освещал его лицо с прилипшей ко лбу мокрой прядью. Профир вздрогнул, предчувствуя что-то неладное, но Кутяну устало улыбнулся ему.

— Что случилось?

— Ничего особенного, товарищ командир. При проверке буксирного троса я обнаружил, что износился огон, и принял меры, чтобы его немедленно отремонтировать…

Профир, не поверив своим ушам, резко поднялся:

— И вам это удалось?

Сращивание троса на полном ходу, без остановки конвоя, требовало больших усилий, большого умения и ловкости.

— Думаю, что да, товарищ командир. — Голос Кутяну дрогнул.

Первой мыслью Профира было проверить состояние огона, но он остановил себя. Сел на край дивана и спросил:

— И как вы поступили? Докладывайте.

Кутяну сразу осмелел:

— Вахтенным был Саломир. Он доложил, что ему кажется, огон перетерся. Я проверил — матрос был прав: огон истерся на участке около десяти сантиметров. Не очень много, но если вовремя не принять меры… Я доложил о ситуации на ведущий буксир. Оттуда спросили, сколько минут нам потребуется. Я ответил — минут двадцать, и мы в двадцать минут уложились. — Он смотрел на Профира с нескрываемой радостью и в то же время вопросительно.

Профир улыбнулся:

— Вы поступили правильно, товарищ старший лейтенант, но… — Он хотел сказать: «Но почему не разбудили меня?» — однако ничего не сказал, а только добавил: — Надеюсь, на этот раз вы надели рукавицы?

Только сейчас старпом позволил себе расслабиться:

— Конечно, товарищ командир. Видите, ни единой царапины… — Он радовался, как ребенок, который совершил хороший поступок и его заслуженно похвалили.

Непосвященному то, что сделали Кутяну и Саломир, могло показаться чем-то незначительным, рядовым эпизодом. В действительности же это требовало смелости и умения — надо было быстро срастить концы металлических жил в условиях, когда палуба раскачивается под ногами и ты в любую секунду можешь очутиться за бортом.

Старпом проявил инициативу, принял надлежащие меры в непростых обстоятельствах. По собственному опыту Профир знал, что доброе, вовремя сказанное слово значит очень много. Случилось так, что на сращивании троса работали два человека, которые, как ему было известно, недолюбливали друг друга, — Кутяну и Саломир.

На другой день командир собрал весь экипаж и в его присутствии объявил:

— За устранение неисправности буксирного каната объявляю благодарность старшему лейтенанту Кутяну и матросу Саломиру.

Пошел дождь, крупный, частый. Он кончился столь же неожиданно, как и начался. Пронесся несколькими короткими порывами, оставив позади себя белесые клубы тумана. Пока шел дождь, море кипело, будто вода в раскаленном котле, а теперь от него шел пар. Завеса тумана медленно приближалась к кораблю — явление, редко встречающееся в Средиземном море, особенно близ берегов Африки. Видно, осень посылала из Атлантического океана свои приветы — холодные ветры проникли через Гибралтарский пролив в Средиземное море. Вместе с тем туманы были признаком того, что конвой приближается к нулевому, Гринвичскому меридиану. До Гибралтара оставалось около 500 миль. На карте одним движением можно было провести линию до выхода в Атлантический океан, но в действительности конвою предстояло пройти до Гибралтара долгий путь.

Из-за тумана все находились в постоянном напряжении. Ведь неизвестно было, что скрывается за его плотной стеной. В любой момент оттуда могла появиться опасность, и если ее не заметить вовремя, то не избежать беды. Судно, заблудившееся в тумане, было препятствием, которое трудно обойти, особенно при движении в составе конвоя. Самое лучшее в такой обстановке — остановиться и подавать сигналы. Тогда суда, следующие встречным курсом, заметили бы их и приняли необходимые меры предосторожности. Или хотя бы уменьшить скорость. Но они вошли в эту молочно-липкую стену. Сначала «Войникул», затем «Витязул» и последним «Мирча».

* * *

Под вечер с левого борта показались маяки африканского побережья. Однако вскоре они исчезли, закрытые темными облаками, медленно надвигавшимися со стороны Европы. Растратив свою силу где-то в центре континента, дождь превратился теперь в легкий бриз, гнавший перед собой стаю облаков. Мертвая зыбь медленно приподнимала и опускала корабль. Устав после длительного перехода, «Мирча» ждал передышки. Мимо проходило много судов с зажженными огнями: одни шли со стороны океана, другие — на встречу с ним. На барке никто не спал. Предчувствие берега будоражило всех. Но утро не оправдало их ожиданий. Тяжелый серый туман, стелющийся почти по поверхности воды, обволакивал все вокруг.

Полуостров встречал мореходов неприветливо, казался неприступной крепостью посреди равнины, покрытой беловатым дымом. Только когда подошли ближе к берегу, смогли различить окрашенные в яркие цвета дома, купола церквей, густо-зеленые кроны деревьев. Многое говорило об оживленном ритме жизни портового города. По воде сновали многочисленные рыбацкие лодки. Небо прочерчивали белесыми полосами самолеты, следовавшие из Африки в Европу и наоборот. Мимо проплывали суда различных типов и размеров. Глаза, уставшие от безбрежности моря, жадно впитывали все, что попадало в поле зрения. Скрытое волнение уступило место радости встречи с неизвестным. Прибытие на борт лоцмана укрепило надежды, что скоро они бросят якорь.

* * *

Формальности, связанные с проверкой документов в порту, заняли меньше времени, чем во время предыдущего захода. Английская портовая полиция добросовестно, но довольно быстро просмотрела судовые бумаги, списки экипажей. Потом группами матросы направились в город. Прогулки были короткими. Как все иностранцы, они большую часть времени шатались по Мэн-стрит, главной улице, где сосредоточено большинство магазинов и можно купить все — от иголки до автомобиля. Пестрая толпа говорит здесь на всех языках Земли.

Предприимчивые торговцы, разложив свои товары на узких лотках и заполонив тротуары, громкими голосами наперебой зазывают к себе, тащат за руки… Мало таких, кто, остановившись на несколько секунд у лотка, уйдет, ничего не купив. Все идет по законам рынка: торговец назначает цену, показывает товар со всех сторон, сует тебе его под нос. Нужно быть внимательным, ведь не станет же торговец продавать себе в убыток. Даже если тебе удалось купить что-либо по цене, ниже первоначальной, и по завершении торга ты доволен, продавец, упаковывая товар, улыбается: он не остался внакладе. Реклама и торг — душа коммерции в Гибралтаре.

Матросам нравился спектакль, разыгрываемый пристававшими к ним словоохотливыми торговцами. Они останавливались у магазина, делая вид, что колеблются — войти или не войти. И тут же появлялся продавец, спрашивал по-русски, по-французски, по-итальянски, по-арабски, не хотят ли господа купить что-нибудь, и уверял, что его товар самый лучший, а цены совсем невысокие. Моряки притворялись, что их не устраивает предлагаемый товар и уходили, оставляя торговца в огорчении, что он упустил, возможно, денежных клиентов.

Время, отведенное на такие прогулки, пролетело быстро. Морской закон гласит: в установленный срок все, как один, должны быть на борту. Ни минутой позже! Матросы бегло осматривали дома, воздвигнутые на круто спускающихся к морю улицах, скверы с аккуратно подстриженной согласно английской традиции густо-зеленой травой, торговые представительства, на фасадах которых лениво развевались флаги разных стран.

Мало в мире портов, похожих на Гибралтар. Здесь во всем ощущаются черты крепости, стратегического пункта на границе двух континентов. Дворец британского губернатора охраняется, как Букингемский в Лондоне, причалы забиты военными кораблями, на военном аэродроме, как им рассказывали, — самая современная техника.

Повсюду встречаются английские военные моряки и летчики, улицы носят английские названия, афиши на английском языке. Редко можно услышать испанский язык. Проходили небольшие группы громко разговаривающих, загорелых людей, приветствующих друг друга: «Буенас диас! Буенас диас, сеньор!» То были рабочие, большей частью прибывшие из Испании. Хотя Англия и Испания конфликтовали из-за Гибралтара и Испания блокировала его с суши, рабочие не очень-то соблюдали границы. Их семьям нужно есть, и они каждое утро направляются сюда из ближайшего испанского города Альхесираса, несмотря на запрещение испанских властей…

Матросы конвоя с удовольствием покупали красочные почтовые открытки. Каждый приобрел по целой пачке как память о том, что они были здесь, у ворот океана. Многие отсылали открытки в Румынию — дома с нетерпением ждали каждую весточку с моря. Со времени отплытия прошло почти три недели. Эти открытки и схема в управлении румынского судоходства с указанием местонахождения судов, находящихся в плавании, были единственными доказательствами для родителей, невест, жен, знакомых и родных, что конвой продолжает путь. Сюда, в управление Констанцского порта, приходили они и долго рассматривали схему. В течение восьми дней лампочка, показывающая маршрут движения конвоя, горела в одной и той же точке с надписью: «Гибралтар».