Багровая заря - Елена Грушковская

— Они больше не изгои, — сказала я. — Не надо к ним так относиться. Они — мои спасители. Да, однажды они нарушили сочинённый тобой Устав, за что были изгнаны, а потом попали в орденскую тюрьму, но они на деле показали, чего они действительно стоят.

— Я и не спорю с тобой, — улыбнулась Юля. — Это отчаянные ребята, к тому же, фанатично преданные тебе.

Мы помолчали. Над прозрачным куполом плыли облака. Юля сказала:

— Я уверена, что во всём этом деле — я имею в виду твой захват — не обошлось без чьей-то подлости. Вспомни, с кем ты встречалась, кого видела, когда сбежала из-под охраны?

— Я побывала только у Карины и Аделаиды, — сказала я. — Но не хочешь же ты сказать, что Карина…

— Нет, нет, девочку я не подозреваю, что ты, — перебила Юля. — А вот Аделаида… Кто она?

— Аделаида Бенедиктус, — сказала я. — Но и её тоже я не могу представить в этой роли! Я хорошо её знаю, она кажется мне вполне безобидной. Кроме того, она сказала, что придерживается нейтралитета и держится в стороне от борьбы между Орденом и «Авророй».

Глаза Юли холодно сузились.

— Те, кто заявляет о своём нейтралитете, должны браться на подозрение чуть ли не в первую очередь, — сказала она. — В них кроется потенциальная опасность. И то, что ты её якобы хорошо знаешь, тоже не может служить достаточным оправданием. Невозможно кого-либо знать до конца. В общем, эта Аделаида Бенедиктус вызывает у меня подозрение… Я поручу Каспару заняться этим. Кстати, у меня для тебя сюрприз, — Юля улыбнулась. — Не волнуйся, приятный. Кое-кому не терпится с тобой увидеться.

Моё сердце радостно ёкнуло и сжалось.

— Неужели Карина?..

— Она самая, — с улыбкой кивнула Юля.

Как же мне хотелось её увидеть! В перерывах между операциями я только о Карине и думала, вдыхая призрачный запах с её косынки, каким-то чудом не потерявшейся. Я неоднократно просила доставить её ко мне, и Юля обещала, но всё время под разными предлогами исполнение моей просьбы почему-то откладывалось.

— Так с этого и следовало начинать! — воскликнула я. — Ну, наконец-то… Давай её сюда скорее!

— Извини, что не получилось доставить её раньше, — сказала Юля. — Девочка очень переживала за тебя всё это время.

Она уже пошла к двери, но почему-то замешкалась.

— Кстати, — сказала она. — У неё горе: её отца убили. Угадай, кто?

При этом известии во мне поднялась холодная ярость и негодование.

— Орден, кто же ещё, — процедила я.

— Да, — вздохнула Юля. — Как назло, у неё нет родных, кто мог бы взять её к себе. На неё столько свалилось… Смерть отца, тревога за тебя. И, по-моему, ей не по себе среди нас. В общем, её состояние оставляет желать лучшего. Надеюсь, доктору Гермионе удалось её хоть немного успокоить.

— В общем, давай её ко мне, — сказала я.

Она вышла, а я стала провожать взглядом плывущие надо мной облака. Ещё одна причина, чтобы истреблять их, безжалостно уничтожать, не щадя ни одного. Ни одного. Убивать их, пока их популяция не исчезнет полностью с лица земли! Чтобы сама память об Ордене стёрлась навеки.

8.2. Запах Карины

Она ещё не вошла, а я уже чуяла её, и каждый мой мускул напрягся, чтобы рвануться к ней навстречу. Встать не давал аппарат. Я нажала кнопку, и вся конструкция, на которой я лежала, задвигалась и приняла другое положение — с приподнятым головным концом.

— Заходи, детка, — послышался голос Юли. — Аврора тебя ждёт.

Дверь открылась, и в комнату робко вошла бледная и грустная Карина. Она остановилась, обводя испуганным взглядом холодно поблёскивавшую конструкцию из металлических спиц, пронзающих мои раскинутые крылья. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не заплакать. Я протянула к ней руку.

— Куколка моя…

Возможно, док Гермиона и пыталась её успокоить, но стоило Карине увидеть меня и услышать мой голос, как она тут же расклеилась. Она быстро подошла, села на край моей постели и опрокинулась на меня, обхватив меня руками и уткнувшись мне в плечо.

— Мама…

Юля подскочила, взяла её за плечи:

— Осторожно, не наваливайся так сильно… У Авроры сломаны крылья.

— Да к чёрту мои крылья, Юля, — сказала я, прижимая к себе Карину и погружая пальцы в шёлковые струи её волос. — Кариночка, родная моя, всё хорошо… Мама с тобой.

Она всхлипывала — часто, судорожно, и её горячие слёзы мочили мне рубашку.

— Мамочка… Они тебя мучили?.. пытали?

Да, меня мучили и пытали, насиловали и били, калечили и унижали, но все мои раны мгновенно исцелялись в её присутствии. Она была лёгонькая и тёплая, и мне не хотелось её от себя отпускать.

— Со мной всё хорошо, доченька, — пробормотала я. — У нас всё быстро заживает, так что я скоро буду в полном порядке. («У нас» — у хищников, подразумевала я.)

— Что с твоими крыльями? — спросила она сквозь слёзы, трогая пальчиком моё крыло. — Ты… сможешь снова летать?

— Смогу, малыш, — ответила я. — У дока Гермионы золотые руки. Я верю, что на этот раз у неё всё получилось.

Может быть, мне это и почудилось, но от её прикосновения по моим крыльям как будто заструилась тёплая целительная сила. Я снова привлекла её к себе и зарылась губами в её волосы. Она гладила ладошкой моё плечо. Смерть отца — вот что было в её душе сейчас. Боль и растерянность. И страх.

— Это они убили папу, да? — всхлипнула она. («Они» — Орден.)

— Да, куколка, — вздохнула я. — Но они за это поплатятся, обещаю.

— Мамочка, мне очень страшно…

— Не бойся, родная. У меня не получилось уберечь твоего папу, но тебя я не позволю тронуть никому.

— Я теперь одна…

— Нет, детка, ты не одна. Теперь защищать тебя будем мы.

— Кто — вы?

— Я. Юля. Каспар, Цезарь. Доктор Гермиона. Тебя никто не тронет, тебе не нужно нас бояться. Верить можно не всем из нас, но тем, кого я назвала, ты верить можешь. Мне ты можешь верить точно, потому что я тебя люблю. Ты моя куколка.

— Я знаю… Я тебе верю, мама. Тебе очень больно?

— Нет, малыш. Уже нет. Не думай об этом, всё будет хорошо.

8.3. Найти и наказать

Он учуял её, едва войдя в здание. Тот самый ангельский запах, который сводил его с ума в камере Кэльдбеорга — запах с шёлковой косынки. Она здесь, близко. Ощущение её присутствия мягко вошло ему куда-то под солнечное сплетение, и всё его нутро сжалось в мучительно-сладком спазме, так что он вынужден был даже на миг остановиться. Но в следующую секунду он ускорил шаг. Он летел на запах, не чуя под собой ног.

У окна стояла длинноволосая девочка. Она раздвигала тонкими пальцами полоски жалюзи, тайком глотая слёзы. Она вздрогнула и обернулась, услышав за спиной голос:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});