Знаменитые писатели Запада. 55 портретов - Юрий Безелянский

Годы учебы — годы увлечения литературой и театром. К чтению Стефан приобщился с детства. Вместе с чтением возникла и другая страсть — собирательство. Уже в юности Цвейг стал коллекционировать рукописи, автографы великих людей, клавиры композиторов. Он мог часами вглядываться в буквы, написанные Гёте, и нотные значки Бетховена, стремясь разгадать тайный шифр гения. Ну и, конечно, стихи. Новеллист и биограф знаменитых людей, Цвейг начал свою литературную деятельность как поэт. Свои первые стихи он опубликовал в 17 лет в журнале «Дойче Дихтунг»…

В 1901 году, в издательстве «Шустер унд Леффлер» вышел первый стихотворный сборник «Серебряные струны». Один из рецензентов откликнулся так: «Тихая, величественная красота льется из этих строк молодого венского поэта. Просветленность, какую редко встретишь в первых книгах начинающих авторов. Благозвучие и богатство образов!» Действительно, у Цвейга легкие и летучие строки, в которых даже чувство тоски и меланхолии лишены тяжести. Не случайно, что несколько стихотворений Цвейга были положены на музыку.

Итак, в Вене появился новый модный поэт. Но сам Цвейг сомневался в своем поэтическом призвании и уехал в Берлин продолжать образование, а заодно и знакомиться с жизнью берлинской богемы. Знакомство с бельгийским поэтом Эмилем Верхарном подтолкнуло Цвейга к переводческой и издательской деятельности: он стал переводить и издавать Верхарна. Вплоть до 30 лет Цвейг вел кочевую и насыщенную жизнь, разъезжая по городам и странам — Париж, Брюссель, Остенде, Брюгге, Лондон, Мадрас, Калькутта, Венеция… Путешествия и общение, а иногда и дружба со знаменитыми творцами — Верденом, Роденом, Ромен Ролланом, Фрейдом, Рильке… И накопление знаний. И вскоре Цвейг становится знатоком европейской и мировой культуры, человеком энциклопедических знаний, д’Аламбером и Дидро своего времени.

Стихи забыты, Цвейг полностью переключается на прозу. В 1916 году он пишет антивоенную драму «Иеремия». В середине 1920-х годов создает свои самые известные сборники новелл: «Амок» (1922) и «Смятение чувств» (1929). Это — «Страх», «Улица в лунном свете», «Лепорелла», «Закат одного сердца», «Фантастическая ночь», «Мендель — букинист» и другие новеллы с фрейдовскими мотивами, вплетенными в «венский импрессионизм» да еще сдобренные французским символизмом. Основная тема — сострадание к человеку, зажатому «железным веком», да к тому же опутанному своими неврозами и комплексами. Те же блоковские метания: «Ночь, улица, фонарь, аптека…»

В 1929 году появляется первая цвейговская беллетризованная биография «Жозеф Фуше», посвященная одному из министров наполеоновской Франции. Этот жанр увлек Цвейга, и он создает замечательные исторические портреты: «Мария Антуанетта» (1932), «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского» (1934), «Мария Стюарт» (1935), «Кастелио против Кальвина» (1936), «Магеллан» (1938), «Америго, или История одной исторической ошибки» (опубликована в 1944).

Еще книги о Верхарне, Ромен Роллане. «Три певца своей жизни — Казанова, Стендаль, Толстой», и другие. Осталась незаконченной биография Бальзака, над которой Цвейг работал около 30 лет.

Одному из своих коллег по перу Цвейг говорил: «История жизни выдающихся людей — это история сложных душевных конструкций… в конце концов, история Франции девятнадцатого века без разведки таких личностей как Фуше или Тьер, была бы неполной. Меня интересуют пути, по которым шли те или иные люди, создавая гениальные ценности, вроде Стендаля и Толстого, или поражая мир преступлениям вроде Фуше…»

Цвейг изучал своих великих предшественников тщательно и любовно, пытаясь разгадать их поступки и движения души, при этом он не любил победителей, ему ближе были проигравшие в борьбе, аутсайдеры или безумцы. Одна из его книг — о Ницше, Клейсте и Гельдерлине — так и называется «Борьба с безумием».

Среди победителей был, пожалуй, один — Джакомо Казанова. О нем Цвейг писал: «Робкие юноши напрасно будут перелистывать его 16-томное „Искусство любви“, чтобы вырвать у мастера тайну его побед: искусству соблазна так же нельзя научиться из книг, как советской России». Цвейг писал: «… Так, в вашей! России Зиновьев, Каменев, ветераны революции, первые соратники Ленина расстреляны, как бешеные собаки, — повторяется то, что сделал Кальвин, когда отправил на костер Сервета из-за различия в толковании Священного Писания. Вечно та же техника, как у Гитлера, как у Робеспьера: идейные разногласия именуются „заговором“; разве не было достаточно применить ссылку? Она была бы даже более суровым наказанием, чем „миграция, которая /см. Троцкий/ медленно грызет, убивает, доводит до бессилия… Я понимаю, как Вы должны были страдать в эти месяцы, при Вашем сострадании к побежденным и угнетенным, при Вашем отвращении к лжи, при Вашей жажде справедливости“». Эти строки писались Цвейгом после расстрела оппозиционеров в СССР.

Конечно, политика волновала Цвейга, но главное для него было все же писательство. В книге «Люди и встречи» Владимир Лидин писал: «Цвейг вызвал меня телеграммой. Было портовое дождливое утро, когда приехал я в Гамбург. На пузырящейся от дождя воде Внутреннего Альстера плавали мокрые белые лебеди. Цвейг жил на маленькой улочке где-то возле Гостенваль-Ринга. Он жил один в большом Гамбурге. Он любил писать свои книги в чужих, незнакомых городах: слишком много людей знали его в Вене и Зальцбурге. Здесь, в квартирке какой-то вдовы, сдавшей ему на месяц жилище со всей обстановкой, его не знал никто. Цвейг писал в Гамбурге „Maрию Антуанетту“ — очередной психологический портрет одной из сложных исторических фигур…»

Каким был человеком Стефан Цвейг? Герман Кестен в очерке «Стефан Цвейг мой друг» писал: «Он был любимцем судьбы. А умер как философ. В последнем письме, обращаясь к миру, он еще раз сказал о том, что было целью его жизни. Он хотел быть человеком „позиции“. Он хотел построить „новую жизнь“. Его „главной радостью“ был „интеллектуальный ряд“. А „высшим благом“ он считал „личную свободу“. Себя он называл „слишком нетерпеливым“ …»

И далее Кестен отмечает, что Цвейг «был оригинальным, сложным человеком, интересным, любопытным и хитрым. Задумчивым и сентиментальным. Всегда готовым помочь и — холодным, насмешливым и полным противоречий. Большой буржуа по своим манерам и абсолютно не буржуазен по своим проявлениям. Комедиант и трудяга, всегда возбужден и полон психологических тонкостей. Легко волновался и быстро уставал. По-женски сентиментален и по-мальчишески легок на удовольствия. Он был словоохотливым и верным другом. Успех его был неизбежен. Он сам был настоящей сокровищницей литературных историй. Живой пессимист и зажигательный оптимист. Абсолютно лишенный самоиронии. По сути очень скромный человек, воспринимавший себя и весь мир слишком трагично…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});