Пленники зимы - Владимир Яценко

– Калима! Мы уже потеряли три десятка человек. Неужели мало? Теперь ты готова втянуть человечество в войну с неизвестным врагом. Может, сначала познакомимся?

– Что за блажь? – неприятным голосом осведомилась Калима. – Вот перебьём их всех, захватим ущелье, тогда и начнём изучать культуру самобытного исчезнувшего народа.

Всегда так было, возьми майя, например, или ацтеков… а пустыню распашем и засеем.

Мне становится легче. Теперь я точно знаю: человек, сидящий напротив меня, не может быть моим бредом.

– Бывают случаи, когда цель оправдает любые средства, – сказал "чей-то бред". – И не только военные…

– Например?

– Например, существование нашей расы, – Калима говорила медленно, давая возможность вдуматься в каждое слово. – Что скажешь, Максим? Сможешь ли ты придумать такое средство, которым бы побрезговал, когда речь пойдёт о выживании человечества?

Я как-то не был готов к такому обороту.

– О чём это ты, Калима? – мой голос дрогнул. – Ты уж поясни…

– Жизнь священна, Максим, верно?

Я кивнул. Так, на всякий случай. По крайней мере, вред от согласия с этим утверждением совсем не очевиден.

– А как насчёт жизни тех, кто ещё не родился? И, будь уверен, не родится, если мы с тобой не будем готовы к решительным мерам.

Я промолчал.

– Вся штука в том, Максим, что нашему миру жить осталось лет двадцать, не больше.

Она ждала какого-то ответа, но мне нечего было ей сказать. Очень не люблю, когда список заблуждений неограниченно возрастает. Когда же он растёт по экспоненте, лучше помолчать и послушать. Тем более, что Калима, похоже, ничего не имела против этого.

– Человечество погибнет, Максим. Здесь, подо льдом Антарктиды, – последняя надежда. Перевезти сколько получится людей, обжить новый мир и пересидеть тут столько времени, сколько потребуется. Во всяком случае, такой был план. Кто же мог знать, что местное небо – убийца, что прохода на ту сторону – нет, что в горах живут неуязвимые злобные твари. Я сама видела, как Дзю прошил одну из них очередью из автомата. Ничего ей не сделалось…

Она покачала головой.

А я подумал, что это приключение мне, пожалуй, не по плечу. Я привык к задачкам попроще. Мне бы дождаться, когда всё это кончится, родиться заново, по новой встретить Светлану, получить от судьбы несколько дней или часов счастья, вновь его потерять и опять затаиться в ожидании нашей следующей встречи.

– И как же человечество погибнет?

– Лёд, – коротко, будто бритвой по горлу ответила Калима. – Внеочередной ледниковый период спровоцированный деятельностью человека. Погибнут все.

– Откуда знаешь?

– Разговоры старших подслушала, – сказала Калима. – Впрочем, эту истину подтвердили расчёты нескольких независимых институтов.

– Среди них Одесский океанографический?

– Нет. Одесса занималась только распределением солёности по периметру антарктического шельфа.

Стало интересно. Я даже забыл о боли.

– И как ты себе представляешь рекламу, которая подвигнет людей оставить дома и лезть в это пекло? Никто не поверит в конец света, пока он не наступит. Ты не соберёшь миллион добровольцев, которые по своей воле придут сюда, под лёд. А когда конец света наступит, будет поздно кого-то спасать… Замкнутый круг!

– Придумаем что-нибудь, – Калима неопределённо махнула рукой. – Найдём какие-то методы. Агитация. Запугивание. Устрашение. Фильмы катастроф и разъяснительные статьи в средствах массовой информации с точными адресами эвакопунктов, в которых будет проводиться отбор для спасения расы. Уверена, что найдутся специалисты, которые так пропиарят конец света, что от желающих отбоя не будет.

– Отбор?

– Разумеется. Возрождение расы – в крепкие руки!

– Отбор… – я задумался. – И по какому принципу?

– Расово здоровые люди, правильной национальности, без душевных или физиологических отклонений от нормы…

– "Правильной национальности"?

– А как же? Только Европа и никаких евреев или цыган…

Я был так шокирован, что сумел из себя выдавить только растерянное:

– Почему?

– Потому что мы спасаем свою европейскую цивилизацию, а Восток, Америка и недочеловеки пусть заботятся о себе сами.

– Расово здоровые люди? Этот бред довёл доктора Геббельса в сорок пятом до самоубийства.

– Причём тут Геббельс? – удивилась Калима. – Изобретателя расового здоровья завалили англичане в сорок втором.

Я немного подумал и решил отложить обострение, промолчал. Но для себя сделал вывод, что похищение светкиных детей и убийства, всё-таки, не совсем "самодеятельность исполнителей, буквально понявших приказ".

– А в чём, собственно, дело? – в её голосе удивление. – Всех не спасти – это точно. Думаю, кроме общего экстерьера, отбор можно было бы утяжелить какими-то дополнительными критериями. Живучесть, например. Времена наступят такие, что живым будет впору позавидовать мёртвым. Не хмурься! Не мы изобрели евгенику. К первым опытам по разведению рыцарей без страха и упрёка Европа отношения не имеет.

– А кто имеет?

– Островитяне, конечно. Как тебе любовная связь Утера Пендрагона с Игрейной?

– И давно Англия вышла из состава Европы? – равнодушно спросил я, но другая мысль показалась мне более важной. – А что они будут здесь делать?

– Кто? Утер с Игрейной?

– Нет. Колонисты, поселенцы, племенное человечество… как ты их там называешь.

В чём будет заключаться смысл их жизни здесь? Для чего?

– Ты меня удивляешь. А твой смысл жизни тебе известен?

Я промолчал: тут она меня "сделала", ничего не скажешь.

– Нет? Как же ты жил? Жизнь самодостаточна, ни в окультуривании, ни в стимуляции она не нуждается. Смысл жизни – в факте жизни.

– Но чем поселенцы будут здесь заниматься?

– Растениеводство и животноводство. Кажется, здесь всё кругом живое. Голод им не грозит. Внизу есть глина, песок, так что будут развиваться гончарные и кожевенные ремёсла. Наверняка племена будут делиться на верхние и нижние. А наиболее темпераментные, неуживчивые и живучие отправятся штурмовать горы, изводить монстров, искать проход на ту сторону и воевать друг с другом…

– Я не понял главного, Калима: если колонизации этой пещеры – средство, а спасение человечества – цель, то каким образом выжившие люди выберутся отсюда, когда льды отступят? И как они узнают, что ледниковый период кончился? Как они вообще могут покинуть пещеру, если этого не можем сделать мы?

– Какое отношение эти вопросы имеют к нам? – спросила Калима. – Мы не спасаем человечество, Максим. Мы только даём ему шанс. И ты сам ответил на свой вопрос.

Теперь им будет, о чём подумать: как определить окончание зимы, и как отсюда выбраться выжившим потомкам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});