Искры на воде (сборник) - Архипов Вячеслав

—

Как там Лаврен? — спросил Евсей. — Не болеет?

—

Ничего, живёт у Акулины, прижился вроде, приходит на работу. Он мне тут нужен, на него не надейся.

—

Говорено об этом.

—

Условия останутся прежние, как в прошлый раз. Если все будут согласны на это, то пусть потихоньку готовятся.

—

Хорошо.

Родион уже ждал брата на крыльце.

—

Ты чего тут?

—

Видел, как ты заходил в лавку, вот и ждал.

—

Ну, пойдём.

Вечером за чаем Евсей сказал брату, что хозяин согласен, чтобы он ехал вместе с ним. Мальчишка был безмерно рад.

10

Хорошо начался в этом году охотничий сезон. Вовремя ударили морозы, снегу в лесу было немного — самая охота с собаками. Звери путают следы на снегу, собаки вынюхивают их, карагас, не слезая с оленя, распутывает замысловатые головоломки. Хитрый зверь — соболь, нарисует такие узоры, что без собаки сложно разобраться, а хорошая собака поведёт носом, пронюхает всё — и уже знает, в каком направлении исчез соболь. Другой зверёк несколько дней водит за собой охотника по буреломам, по сопкам, но конец всегда один — не бросит охотник добычу. Белка — та глупая, увидит охотника, услышит собаку и выглянет из укрытия посмотреть, кто это там. А тут стрела и ударит, а на земле собачьи зубы не выпустят, поэтому и добывают белки много. За соболем побегать надо, зато и стоит он дорого, и ясак платить надо соболем. Соболей без хороших собак много не добудешь, у каждого охотника две-три собаки, не меньше. Каждая собака стоит дорого, но приносит много соболей и белок, на которые потом карагасы меняют товары на большом суглане — ярмарке, которая обычно бывает 19 декабря и длится восемь дней.

На суглан готовятся загодя: шьют новую одежду, чтобы выглядеть не хуже других. Понаедут купцы с разным товаром, прибудет исправник, чтобы выбрать лучших соболей для императорского дома. Среднего качества товары пойдут на оплату товара купцам, а всё остальное скупают разные люди, пожелавшие принять участие в торгах. Пришлого народа появится много, желающего выхватить из общего праздника и свой кусочек. И карагасов из разных родов будет много, со всей необъятной Присаянской землицы. И всем будет место, и каждому найдётся добрый товар. Кто-то выгодно сторгуется и уедет обеспеченным до нового суглана, а кто-то останется ни с чем, если потянется за лишним стаканом.

Эликан сидел в новых одеждах, сшитых невесткой, и смотрел на огонь. Разные мысли рождались в голове старика, всё больше вспоминалось прошлое. Не то, что приносило беды да неудачи, а вспоминались хорошие моменты, когда всем было весело, когда в котлах варилось мясо для всего стойбища, когда всего было вдоволь. Немало добывалось соболей и белок, да только торговали карагасы плохо. Приходили разные купцы, немногие платили честно за товары, другие, были такие, которые старались напоить водкой охотников да обобрать. Пьяный карагас, что тебе ребёнок малый, добрый да щедрый, тем и пользовались многие торговцы.

Эликан не хотел ехать на суглан, да только кто присмотрит за сородичами, если не он. Томубек, которого однажды обманули, больше не посещает такие праздники, а если и едет, то не веселится, как другие, а быстро обменяет шкурки на нужные товары и, не дожидаясь окончания праздника, уезжает, чтобы больше не соблазниться общим весельем, которое не все будут вспоминать добрым словом.

—

Хамышгай, ты всё приготовил на суглан? — спросил Эликан сына, с которым жил в последнее время, когда не стало жены.

—

Да, я упаковал все в разные сумы.

—

Томубек принёс свои шкурки?

—

Принёс, заказал, что надо привезти. Зря сам не поехал, там весело будет.

—

Правильно, что не поехал. Я тоже бы не поехал, да вас отпускать одних нельзя. Без всего приедете.

Хамышгай не стал спорить с отцом, где-то он понимал, что тот прав, знал, что произошло с Томубеком, но про себя думал, что с ним такого не может случиться. Его жена Шейгана тоже ходила и радовалась предстоящей поездке, много слышала она о таких праздниках, но никогда на них не была. Теперь вот и она сама купит себе разных украшений, какие ей понравятся, а не те, что достанутся от других. Их маленький сын Улуской ходил за матерью, не понимая, почему она такая весёлая, потом завалился у очага спать в обнимку с собакой.

Ехал ещё и Езилан с семьёй. Его сын Оробак хорошо охотился в этот раз, добыл много шкурок, приносил в стойбище достаточно мяса — котлы всегда были полные. Ружьё, доставшееся ему по осени, попало в хорошие руки. Изюбрей и лосей добывал молодой охотник, отрезал кусок мяса, приносил в стойбище и говорил, где забрать остальное. Взрослые охотники, которым не улыбалась удача, брали оленей и привозили мясо в стойбище, где оно делилось поровну между всеми. Другие охотники перестали добывать изюбрей. Говорили, что у Оробака «рука длинная», он добудет мясо, не оставит стойбище голодным. Молодому охотнику лестно было слышать такие речи. Хотя большая слава принадлежала ружью. Ружьё само по себе было редкостью, стоило оно очень больших денег, и не в каждом стойбище было такое богатство.

Оробак пользовался ружьём только для добычи мяса, а соболей и белок бил, как и остальные охотники, из лука. Стрелами били птицу и на воде, и ту, что на деревьях сидит. Стреляли карагасы во всё, что видели, так было заведено; голодные годы научили: сначала подстрели, а потом посмотри, сгодится ли это тебе. А когда зверя и птицы становилось меньше, то стойбище откочёвывало в другой район на многие вёрсты и кормилось там несколько лет, потом возвращалось на прежние места.

Женщины особенно радовались поездке на суглан. Немного радости было в их жизни. Бывает, что единственная такая поездка помнится потом всю жизнь и пересказывается детям и внукам.

В последний вечер перед отъездом все сидели в чуме у Эликана, пили чай, курили трубки, говорили о посторонних вещах, не упоминая поездку, чтобы не спугнуть удачу. Только уже в самом конце, когда стали расходиться по своим жилищам, Томубек сказал Хамышгаю:

—

Возьми дочь мою Солтес, пусть посмотрит на суглан.

Хамышгай кивнул в знак согласия.

Через две ночи карагасы из рода Эликана прибыли на место. На большом, чистом месте уже много чумов стояло по кругу, посередине развели большой костёр, который будет гореть все дни, пока не закончится суглан. Хамышгай и Езилан поставили чумы рядом, как и в стойбище. Так поставить приказал Эликан, чтобы всегда все были под присмотром.

Праздник захватил всех сразу: в котлах варилось мясо, молодые охотники дымили папиросами, стоившими очень дорого, женщины и дети с удовольствием поедали сладости. Каждому хотелось выделиться перед другими, а особенно тогда, когда выпили спиртное. Сначала купцы бесплатно угощали охотников водкой, как бы в знак уважения, потом требовали шкурки за водку. И тогда охотников трудно было остановить.

Езилан пришёл в чум навеселе и крикнул жене:

—

Всё, хватит, я всю зиму готовил дрова, теперь будет готовить дрова вот он, я его нанял.

Рядом стоял невысокий худенький мужичонка, услужливо склонившийся перед нанимателем. Таких услужливых была целая бригада, они заранее заготавливали дрова, а потом продавали их доверчивым карагасам втридорога, наживаясь на этом.

Вечером у костра собиралась молодёжь, пела гармошка — гармониста нанимали за большие деньги. Звучали песни, плясали все, кто хотел, а после водки веселиться хотелось многим. Карагасы, люди совсем немногословные, вдруг начинали говорить все разом, громко, стараясь переговорить другого, спорили на самые разные темы. Это продолжалось всю ночь. Утром начинались торги. За меха брали соль, сахар, ситцы, бязь, топоры, гвозди, верёвки и другие нужные в хозяйстве материалы, брали и разные украшения, и сладости для женщин.