Искры на воде (сборник) - Архипов Вячеслав

—

Привет, мужики!

—

Здравствуйте, барышни! — ещё раз отчётливо произнёс Маркел. — А чего так тихо? Ванька, давай играй чего-нибудь весёлое, а то забыл уже, как гармонь поёт.

Ванька Хохлов, лучший гармонист на селе, развернул меха голосистой трёхрядке и пробежал пальцами по кнопочкам с прищёлком. Потом, выдохнув, выдал «подгорную», потянувшую в круг несколько плясунов и плясуний. Тут же понеслись частушки, поначалу в адрес гармониста, затем перешли на милашку, на дролю, и вскоре казалось, что и сам дом отплясывает со всеми.

—

Вот это дело, — сказал довольный Маркел, выискивая глазами ту, ради кого в карманах полушубка в кульках лежали конфеты. Настасья сидела недалеко от гармониста и делала вид, что совсем не замечает парня.

—

И ладно, — решил Маркел.

Достал кулёк и, раскрыв его, крикнул:

—

Лапушки, налетайте, сегодня бесплатно, а завтра за поцелуй!

Девчонки подскочили и, словно воробьи, растащили конфеты. Довольный Маркел расхохотался.

—

Давай ещё!

—

Нам не хватило!

—

Не жадничай!

Маркел только громче смеялся, а сам поглядывал на Настасью, но она никак не отвечала на его взгляды.

Тогда парень сел рядом с ней и спросил:

—

А ты чего, не любишь конфеты?

—

Люблю.

—

А чего ж тогда не взяла?

—

Ждала, что отдельно принесёшь.

—

Ишь ты!

—

Что я? — с вызовом ответила девушка.

—

А вот возьму сейчас да поцелую. — Он склонился было к девушке, но получил звонкую оплеуху сначала по одной щеке, потом по другой.

Сразу наступила тишина. Никто не пытался смеяться, знали нрав Маркела. Девушка взглянула на парня, словно ножом полоснула, накинула шубейку, шаль и, не застёгиваясь, выскочила на улицу. Растерянный парень через некоторое время вышел следом. Девушка уходила по пустынной улице.

—

Настя, ты чего? — крикнул Маркел. — Ты что подумала? Погоди! Настя, постой, я пошутил.

Девушка остановилась, но не обернулась. Когда парень подошёл, она совершенно спокойным голосом сказала:

—

Все ладошки отбила, огнём горят.

Вдруг она повернулась к нему и спросила:

—

Поцелуешь, говоришь? Целуй! — сделала к нему шаг.

Он отшатнулся:

—

Ты чего?

—

Так ты только что героем был, а сейчас струсил?

—

Чего это я струсил?

—

Целовать, значит, боишься, а на руках можешь носить?

—

Чего тебя носить, невелика тяжесть.

—

Неси до дома.

—

Смеёшься, что ль?

—

Нисколько.

—

А и снесу! — Маркел подхватил девушку на руки и пошёл по середине улицы на край деревни, где жила Настя.

Девушка сначала смотрела прямо в глаза Маркелу и понимала, что он теперь до самого дома не опустит её на снег. Она обняла его за шею, чтобы ему было полегче. Возле дома Настя спросила:

—

Тяжело?

—

Нет, — сказал Маркел, — носил бы да носил.

—

Умаешься.

—

Ничего, справлюсь. Насть, это тебе. — Парень протянул ей конфеты.

Она взяла, положила в карман и, привстав, чмокнула его прямо в губы, засмеявшись, убежала домой, хлопнув калиткой.

Маркел долго стоял и смотрел вслед, не понимая, что вот эта девчушка ещё за один вечер взяла, да и приворожила к себе крепко-накрепко. Приручила его, как добрый конюх приручает норовистого молодого коня, запрягая его в сани и гоняя по глубокому снегу, стараясь вымотать все его силы.

Несколько недель до того, как ехать на заготовку леса, Маркел ходил на вечёрки, вёл себя, как и прежде, даже успел подраться несколько раз, но только до тех пор, пока не приходило время провожать Настасью домой. Тут он менялся совсем, словно телок, шёл за девушкой и слушал весёлую девичью болтовню, радуясь её голосу, смеху и просто её присутствию. Она не выговаривала ему за драки, за другие проделки: пусть живёт как знает. Не муж ещё. И если парни не дерутся меж собой, на кого они становятся похожи, если не на стариков.

—

Настя, я в лес поеду скоро, а потом весной в верховье Бирюсы, а когда вернусь, давай поженимся. Дом построим, хозяйство заведём, заживём, как люди.

—

Ждать, значит?

—

Ну, подожди, время скоро пролетит.

—

А как обманешь? Я буду ждать, а ты возьмёшь и женишься на другой. Что тогда?

—

Христом Богом клянусь!

—

Это ты? Когда в церкви был последний раз?

—

Был, вот.

—

Когда?

—

Дай вспомнить. Недавно. На Пасху.

Настя захохотала:

—

Осень на дворе! Нас и венчать не будут.

—

Это почему?

—

Так нехристь ты.

—

Обвенчают. Попу денег побольше дать, так и чёрта окрутит.

—

Может, и окрутит, да только я за чёрта не пойду, вот, — сказала она и качнула головкой так сладко, что Маркелу захотелось подхватить её на руки и кружить, кружить.

Но он сдержался, боялся, что опять что-нибудь сделает невпопад.

—

Будешь ждать? — спросил он.

—

Подожду.

Мать Насти сразу заметила перемены в дочери, а народная молва сообщила причину тех перемен.

—

Ты что же? И замуж пойдёшь за него? — спросила она дочь.

—

За кого?

—

Вся деревня трезвонит, как тебя Маркелка через всю деревню на руках носит.

—

Что ещё трезвонит деревня? — Сдержанный тон дочери не сулил ничего доброго.

У Насти был такой характер, что с некоторых пор и отец перестал учить её уму-разуму. Как глянет она на отца, у того даже мороз по коже.

—

Так беспутый он, кого хоть спроси, драчун и пьяница.

—

Лучше за драчуна замуж идти, чем за рохлю какого.

—

Так и будет бить, как напьётся, — не сдавалась мать.

—

Мама, не выдумывай и не слушай, что народ болтает.

—

Бог тебе судья. Потом не жалуйся.

Маркел работал, как проклятый, сам выматывался и другим спуску не давал. Лишь на перекурах садился в сторонке, прикрывал глаза, и глупая улыбка светилась на его лице. Он никому ничего не рассказывал, только однажды сказал Евсею, которого считал самым серьёзным в их команде:

—

Через год женюсь да заживу тихо и спокойно.

Евсей удивлённо посмотрел на него, но ничего не сказал. Только все знали причину поведения своего товарища — влюбился парень. Но попробуй скажи ему, враз по шее схлопочешь, про все вопросы забудешь.

Леса наготовили много и управились до срока. Домой приехали пораньше.

—

Лес весь приготовлен, как и договаривались? — спросил Илья Саввич Евсея.

—

Да, больше на том участке брать нечего, на другой год надо на пару вёрст выше забираться, я там посмотрел — хороший лес стоит, вызревший, и перестоя нет.

—

Все работали как следует? Лодырей не было?

—

Маркел никому посидеть минуты не давал, потому и раньше закончили.

—

Что это с ним?

—

Жениться собрался.

—

Раз такое дело, надо отметить. Пусть все знают, кто работает хорошо, тому и приварок будет. Теперь надо готовиться в поход за золотом. Маркел пойдёт или от жены не оторвётся?

—

Жениться он будет осенью.

—

Значит, поедут те, кто в прошлом году был, других не надо.

—

Илья Саввич, я хочу взять с собой Родиона, парнишка скучает, да и к тайге пусть привыкает. Хвосты крутить скоту всегда успеет.

—

Не рано ему? — спросил Хрустов, а потом вспомнил, как его дочь дружит с этим мальчишкой, и ему стало неприятно от этого.

—

Ладно, бери, сам и присмотришь за ним. Месяца через полтора надо отправляться, чтобы опять на лошадях до самого места добраться. Правда, груза вести в этот раз поменьше, инструмент там есть, но продукты, и ещё много чего нести на себе тяжело.