О чем поет вереск (СИ) - Ольга Зима

Алан для пущей убедительности приложил свободную руку к своей груди, будто представляясь впервые. Произнося слова тихо, внятно и раздельно, вдобавок очень и очень мягко.

— Я. Начальник. Замковой. Стражи.

— Я предупредил тебя! — завизжал старый маг. — Отдай мне поводок! Иначе я выпущу тебе всю кровь, и никакой замок тебя не спасет!

Волчья голова сбоку от Алана оскалилась, и тот неосознанным успокаивающим жестом потрепал ее по макушке.

Происходящее было странно. Хранитель пытался вытребовать у Алана поводок замка? Но ведь Хранитель и есть его дрессировщик. Или хозяин — Мидир никогда не вникал в тонкости, знал лишь, что есть, кому присмотреть за излишне живыми проявлениями характера дома Волка.

— Мне кажется, я должен повторить еще раз, — Алан вздохнул, не думая применять силу к старику и словно обращаясь к лезвию, направленному ему в глаза, — мы неправильно друг друга поняли. Никаких поводков у меня нет, о чем вы говорите, мне невдомек, зачем вам моя кровь, я тоже не могу осмыслить. Я прошу вас, объяснитесь. Мы, простые волки, иногда нуждаемся в простых объяснениях.

И, чтобы отвлечься, может, успокаивая уже не каменного волка, а себя, принялся перебирать каменные прядки за ухом звериной морды. Та вывалила язык, посмотрела снизу вверх на Хранителя, словно пытаясь уловить, что происходит и надо ли вмешаться.

Мидир поймал себя на первой мысли, что ощущение замка стало необыкновенно ясным, как будто зверя выпустили из клетки; и на второй — его Алан умеет не только быть тихим, но и договариваться.

Хранитель замер на мгновение, задохнувшись, а потом продолжил яростно:

— Ты издеваешься?! Ты смеешь издеваться надо мной! Не понимаешь, да?! А вот это? Как ты объяснишь вот это?!

И длинный палец Хранителя с ясно выделяющимися суставами указал на голову зверя. Тот зарычал, Алан руку не снял. Ответил очень медленно, вряд ли успев передохнуть нынешней ночью.

— Как я объясню что? Что уложил руку на голову волка? Это не преступление, как бы плохо вы ни относились к данному факту, сообщаю вам как лицо, ответственное за порядок в замке. Ничего преступного нет в поглаживании каменной головы, торчащей из стены долгие годы и никому особо не нужной!

— Ах-ха! Так ты все-таки меня понимаешь, выскочка!

Волчий король насторожился: в глазах Хранителя блестела смерть!

Мидир поспешил прикрыть Алана от любой, самой изощренной атаки, но щит остался невостребованным: по краю ауры Хранителя магия шипела и плевалась, будто разогретая в чанах смола, а до Алана не долетали даже брызги.

— Верни! Верни мне поводок! Мне он нужен! Только так я могу быть Хранителем! — и старый маг все-таки попытался опустить руку.

Тут Мидир был спокоен. Начальник замковой стражи сражаться он умел лучше многих.

Алан легко перехватил руку Хранителя одной своей, другую не убирая с головы каменного волка. Посмотрел на лезвие опять, не обращая внимания на подергивающегося в бешенстве старого мага.

— Уважаемый Хранитель, мне кажется, нам не хватает остроты. Восприятия, как мне кажется. Ваш нож нельзя упрекнуть в тупости, а вот один из нас, определенно, что-то упускает.

Волк из-под руки Алана взрыкнул одобрительно. Хранитель попытался испепелить начальника стражи яростным взглядом, а когда не вышло, выпустил нож, видно, в надежде, что отточенное лезвие упадет и пробьет Алану шею.

Алан, не желая выпускать ни мага, ни волка, отшатнулся, и нож, звеня, прокатился по полу.

— Сейчас я вас отпущу, — Алан посмотрел в глаза Хранителю. — А вы мне объясните, что за поводок вам нужен и почему именно от меня. На лошадях я не катался лет двадцать, и если вам нужны они — добро пожаловать в конюшни. Я распоряжусь, и вам предоставят не только утварь, но и самых резвых лошадок. Если, конечно, вы и там не начнете беседу с размахивания клинками. Лошадки не волки, могут и лягнуть, не посмотрев на чин и звания.

Мидир усмехнулся, припомнив встречу в Верхнем как раз около двадцати лет тому назад. Похоже, там Алан за его спиной на лошади и покатался.

Хранитель хранил гордое молчание. Алан перевел дух, прикрыв глаза, видно, собираясь с мыслями. Но сразу распахнул их опять, боясь породить новые необъяснимые попытки себя убить, и продолжил:

— Если вы говорите о волках, то волков вокруг много. Тут, к примеру, это вы и это я. Вам следует выражаться яснее. А что касается прочих тварей, коих можно держать на поводке, то это через поле боя, милости прошу к галатам.

И Мидир был уверен, что Алан пошутил на свой занятный манер. А вот Хранитель никогда не был ценителем остроумия.

— Ты думаешь, молодой наглец, я не найду на тебя управы?! Я еще возьму поводок в свои руки! — прошипел старый маг. — И ты пожалеешь! Пожалеешь!

— Я уже жалею, — вздохнул Алан. — Очень жалею, что повернул в этот коридор. Вас это не удовлетворяет?

Начальник замковой стражи тревожился за кого-то, ему нужно было вернуться в лазарет, затем найти Джареда и убедиться, что с королевской семьей все в порядке — Мидир прочитал это на поверхности усталого сознания своего волка. И уже готов был вмешаться, как услышал привычно ледяной голос Джареда:

— Какие занятные вопросы подлежат обсуждению в обычных коридорах ранним утром. Начальник замковой стражи. Хранитель, — два коротких кивка. — Что и кого не удовлетворяет в данной ситуации? Удовлетворения обычно просят на дуэльной площадке, но Алану драться запрещено.

Старик поджал губы, вновь прожег Алана взглядом, и Мидир уверен — если бы магия была при нем, убил бы. Но магии нет, она шипит бесполезным фейерверком по краю ауры.

Мир вернул Хранителю его ложь и взял плату за многовековое презрение к младшим, в частности, короткоживущим. Старик не погнушался солгать Этайн, но ложь королеве волков, полной силы, любви и магии, несущей в себе новую жизнь — дорого обошлась ему.

Так дорого, как он всегда боялся.

— Я ухожу, советник, — короткий оскорбительный поклон старого мага. — Приберегите ваше красноречие для тех, у кого своих мыслей нет, а чужое добро есть! Ваш ручной волк еще вам покажет!

Вернее, поклон вышел бы оскорбительным, если бы не был исполнен впервые. Джаред приподнял светлую бровь, провожая Хранителя взглядом, затем, подняв по пути двумя пальцами клинок, приблизился к Алану.

— И что это было?

— Веришь, нет, не скажу под страхом смерти! — и Алан вздохнул. — Чего бы он от меня ни хотел, оно как-то связано с поводками, волками и каменными головами. Ты случайно не знаешь подобного краеугольного предмета?

— Разве что замок, — Джаред задумчиво пожевал губу. — А что не так с каменными головами?

— Мне кажется, все так! — Алан откинулся затылком о стену, а потом присел на корточки и потрепал опустившуюся вместе с ним голову за ушами. — Скажи же, в порядке? А? В порядке?

Каменный волк сощурился, подтверждая слова начальника замковой стражи.

Советник подозрительно посмотрел на возню живого волка с головой волка каменного, а потом словно бы выдохнул облегченно:

— Так ты говоришь, он требовал у тебя поводок! И упоминал волков? И грозился смертью?

— Ну да, только у тебя это звучит немного более связно, — начальник стражи посмотрел на Джареда снизу вверх и вернулся к чесанию каменной головы за ушами. — Совсем немного.

Если бы у той головы было тело, хвост уже образовывал бы воздушные завихрения!

— Мне угрожал по невыясненному поводу полоу… наш досточтимый Хранитель, соизволивший наконец заметить меня, — Алан пожал плечами. — Никогда не чувствовал себя столь странно! Разве что, когда забыл свое имя.

И судя по спокойствию обоих собеседников, Джаред уже знал о части истории появления Алана, возможно — детальной. Мидир бы не удивился, теперь, нет, не удивился. Слишком уж они естественно общались.

Советник помрачнел на миг.

— Скажи мне, Алан, ты никогда не сталкивался со странным поведением голов? Что-то особенное не припомнишь?

Начальник замковой стражи задумался и взъерошил каменную шерсть. Мидиру показалось, серые глаза зверя внезапно приобрели блеск.

— Теперь, Джаред, когда ты спросил… Это забавно… Когда я прибыл, я был такой дикий, ты помнишь, все оглядывался, казалось — смотрят, ищут, заберут!

Алан словно застеснялся себя тогдашнего. Джаред, почти не напоминая ледяного Советника Благого Двора, улыбнулся уголками губ в ответ. Ему явно приятно было вспомнить Алана, пусть дикого, но уже тогда Алана.

— И вот я все оглядывался, а в одном коридоре наткнулся на похожие с этой головы. Знаешь, они торчали напротив окна в срединном переходе, где солнечно почти весь световой день, — Алан потер нос, смущаясь все больше. — И мне показалось — понимаешь, Джаред, я был очень дикий! — мне показалось, что головы устали щуриться против света.

Начальник замковой стражи усмехнулся опять, как будто извиняясь за собственную дикость. Джаред слушал внимательно, не собираясь перебивать; у Мидира тоже прорезался благой интерес.