О чем поет вереск (СИ) - Ольга Зима

Мидир скользнул в сад мимо стражи, которая насторожилась и переговаривалась, пытаясь увидеть причину неявного шума.

Весь мир в свете мертвой луны казался тусклым и выцветшим.

Даже странно, настолько знакомый и привычный парк неприглядно смотрелся ночью. Тени шептались, шелестели подобно давно опавшим листьям, бормотали о чем-то своем, о всех тех, кто проходил здесь когда-то… Мидир прислушивался — его интересовали лишь последние гости.

Те, кто пришли с оружием в его Дом.

Тени шептали, напевали шелестом листвы под ветром свою странную мелодию, но Мидир понемногу отсеивал привычные для слуха звуки: выверенную поступь стражи, шорох ног Этайн, быстрые шаги брата, твердую поступь Джареда, собственные широкие и резкие шаги, привычно-размеренные — садовника и важные — Вогана, оказывается, любителя прохаживаться по розарию.

А вот и отдельные ноты, выдававшие незнакомца. Незаметный и невидимый, но на которого, как подсолнухи на солнце, указывало все. Он собирал привычные звуки, искажал их и прятался за ними. Незнакомец, свивший гнездо в тиши сада из теней и снов, просочившийся из кошмаров Мэллина в реальность.

Мидир осторожно обходил по дуге предполагаемое укрытие — дальний угол сада.

Слишком тонкая и высокая тень с удлиненными непропорционально конечностями пошевелилась, отходя от стены, не похожая больше на тень от черенка лопаты или грабель. Голова в капюшоне стала поворачиваться, враг заподозрил, что обнаружен, завел одну длинную дымную руку за спину, готовый в любой момент сорвать со спины оружие. Такими руками вполне можно было запустить стрелу прямо до четвертой стены!

Мидир всего лишь моргнул, однако на месте дымного ши уже никого не было. Волчий король рассредоточил мысли, одновременно представляясь частью сада. Нет, даже — плодового дерева и края лужайки видного в свете луны.

Дымный ши возник прямо перед носом. Недоверчиво уставился сквозь затаившего дыхание волчьего короля, повел головой из стороны в сторону, почти задевая ауру — не хватило жалких полпальца!

Волки-стражники уловили посыл Мидира-волка, заворчали, дымный ши повернулся к ним, прошел почти до выхода из сада, но остановился перед порогом. Или не мог идти дальше, или не хотел.

Черной гранью блеснул лук, еще пуще указывая Мидиру на своего хозяина.

Надо было только подойти незаметно. Не дать воздуху пронести его запах, а эфиру — остатки магического эха.

Тень пошевелилась, руки вытянули лук неуловимым движением, и Мидир замер.

Взяв след, он стер человеческий облик вовсе. Труднее всего было оставаться деревом, лужайкой и дверью в волчьем виде. Мидир крался на когтистых лапах, меняясь соответственно частью лужайки все ближе и ближе.

Дымный неожиданно вскрикнул, наполовину человеком, наполовину птицей, рассчитывая спугнуть зверя, услышать чужое сознание, выцелить, найти неведомую для себя опасность.

Волки на страже забеспокоились. Полыхнули факелы, и тени разошлись по границе сада, заглядывая во все углы, поминая неблагих и небесных почти с одинаковой частотой. Стража с удовольствием нашла бы источник звука в звериной ипостаси, однако тут была сложность.

Оборачиваться зверем волкам стало почти невозможно.

Но не Мидиру: древнему богу, королю, магу, только что вернувшемуся из-за грани.

Дымный ши замер напротив, присев на своих тонких длинных ногах, напоминающий колдовского больного паука или скопище веток. Нарочито неловкие и медленные движения должны были запутать Мидира, подкрадывающегося к нему от центра поляны.

Но Мидира тут не было, тут были дерево и лужайка, а запутать мир было невозможно и самому хитрому противнику.

Вокруг суетилась стража с факелами, но рыжие отблески пламени не могли выхватить две почти одинаково призрачные фигуры.

Мягкие волчьи лапы привычно сделали круг, неслышно переступая по родной земле. Тени углубились до полной темноты, выделяя жертву.

Еще один шорох — гость заоглядывался шире, его облик заколыхался. Словно почуяв что-то, начал истлевать, распластываться, растворяться в окружающем его мраке. Чтобы потом вернуться и начать вредить снова.

Мидир прыгнул, не раздумывая. Давя аурой зверя и магией волков, наступил передними лапами на воющий, вырывающийся комок. Рванул зубами там, где у обычного существа находилась шея, а когтями — ниже, разрывая туловище. Помня слабым огоньком собственного сознания: лишение головы всегда оставалось верным способом справиться с любой магической тварью.

Горло запершило и обожгло, словно он рвал не живое существо, а сунул морду в костер. Длинные руки с сильными пальцами ухватили за морду, за ушами, потянули на себя, Мидир воспротивился, зарываясь задними лапами с мощными когтями в землю. Писк превратился в пронзительный визг и наконец стих вовсе. Тело дернулось и, лишенное искры магии, истаяло.

Мидир, вернувшись в тело ши, успокоил стражу, обнажил меч и провел знак обезличивания на земле, запрещая здесь появляться кому бы то ни было. Одежда опять была прокопчена и обожжена. Видимо, он нырнул за тенью в междумирье, сам того не заметив. И слава богам, которых нет, что смог вернуться.

Стража рассредоточилась по постам, один, дежурный, ушел к Джареду с сообщением. И волчьему королю тоже пора было возвращаться в замок. Мидир лег на землю, прижался ухом, решив использовать, выжать из своей магической немощи все, что можно.

Сегодняшний день отнял силы не только волков — в лагере галатов витала застаревшая усталость, словно они, и правда, воевали все девять лет. Горестное молчание висело над убитыми, которых сегодня было куда больше, чем за все предшествующее время. Друидами и не пахло! В палатке короля шумели. Стояла ругань, ярость Эохайда развязанной битвой и, как уловил Мидир, странным затяжным сном. Слов почти не различить, но тон речи… Спокойствие Гаратта, переставшего хромать в нижнем. Недовольство Грюнланда — вот кто всегда был за честный бой! Истеричность Боудикки — «еще бы немного, и…» Кто дал сигнал к атаке, разнося слух об оскорблении короля галатов, сомневаться не приходилось.

Нет, смерти бабка Этайн пока не заслуживала. Мидир прокрутил ее судьбу: Боудикка будет жить еще очень долго. Но иногда жить без чего-то — куда больнее, чем умереть. Ему, едва не лишившемуся жены и брата, это было понятно, как никому другому. Боудикке куда больнее будет жить без взлелеянной магии, на это Мидира хватит уже сейчас. А что Боудикка ценит обретенную силу выше жизни внучки, сомневаться не приходилось. Черная волна, сжирающая магию, прошлась по земле Нижнего. И стихла.

Земля была спокойна. Клепсидра была спокойна.

Волчий король поднял голову, и протяжный, торжествующий вой разнесся под благими небесами.

Глава 33. Вересковое сердце, или Мидир и не-Мидир

Тишь благого утра после тяжелого дня позволила Мидиру отоспаться: его не звали на поле боя трубы, не ждали новые гости, не тревожили кошмары будущего. Этайн сопела под боком, а осматриваться по замку можно было и не выпуская супругу из объятий.

Мидир устроил ладони на ее округлившемся животе поудобнее, чтобы и самый маленький ши не пинался, не тревожил маму.

Мысли прыгали подобно крошечным волчатам. Мир теней, брат, хрусталь, дымный ши… Все это было передумано за ночь много раз. Было что-то еще, что-то, отложенное на потом. Беседа Хранителя и Этайн! Явная ложь не могла остаться безнаказанной, что-то наверняка изменилось в мире, поэтому Мидир решил в первую очередь отыскать Хранителя. Серый огонек его души горел в одном из переходов непривычно слабо, но не это едва не порвало нить магии наблюдения. Мидир, моргнув, присмотрелся получше, не веря своим глазам: старый маг угрожал ножом! Да кому! Начальнику замковой стражи!

Алан явно не в первый раз переводил взгляд от ножа к лицу собеседника, попятился на шаг, пока не наткнулся спиной на черный камень, а рукой — на голову каменного волка.

— Простите, уважаемый хранитель, произошло недоразумение, — тихий волк говорил ясно и различимо, не отводя взгляда от ножа. — Вы снизошли до разговора со мной впервые, и мы сразу очутились на глубине угроз.

— Не заговаривай мне зубы! Я спрошу тебя еще раз! Последний! Как ты переманил волка?!

Алан приподнимал брови все выше, глядел все изумленнее. Открыл и закрыл рот, видимо, проглотив что-то вроде «откуда вы такой выпали и что за чушь несете?»

— Иначе я лишу тебя всей твоей крови! — еще более истерично продолжил старый маг, потрясая ножом над головой Алана. — Безродная шавка!

Пожалуй, столь эмоционального тона от Хранителя Мидир не слышал ни разу за три тысячи лет.

— Вы угрожаете мне ножом? — Алан вычленил из всего обрушенного на него потока один понятный предмет. — Погодите, уважаемый Хранитель, вы угрожаете ножом мне? Быть может, вы не обращали внимания в силу вашей занятости, но я начальник замковой стражи.