Любовь искупительная - Франсин Риверс

Он раскурил трубку и посмотрел на нее сквозь облако дыма.

— Ты так бледна, моя дорогая. Неужели ты думаешь, что я смогу сделать тебе больно? — Он поцеловал ее в лоб с отцовской заботой, насмехаясь, как раньше, когда она осмеливалась дерзко разговаривать с ним или противостоять ему в чем–либо. — Давай обсудим это все позже, хорошо? — Потрепав ее по щеке, словно она вновь была маленькой девочкой, он вышел из комнаты.

Михаил проснулся в холодном поту. Ангелочек звала его. Он видел, что она стоит среди языков пламени и зовет его снова и снова. Он не мог добраться до нее, как ни пытался, но отчетливо видел темную фигуру, идущую к ней сквозь пламя.

Он дрожащими руками схватился за голову. Пот стекал но его. обнаженной груди, он не мог унять дрожь. — Это был всего лишь сон.

Ужасное предчувствие, охватившее его, было настолько тяжелым, что его затошнило. Она начал молиться. Потом встал с кровати и вышел из дома. Скоро рассвет. Когда настанет день, все будет лучше. Пришел рассвет, но прежнее ощущение не покидало его, и он опять стал горячо молиться. Ему было страшно за свою жену.

Где же она? Чем зарабатывает на жизнь? Может быть, она голодна? Есть ли у нее крыша над головой? Как она там, одна?

Почему не возвращается к нему?

Что–то зловещее и угрожающее, казалось, весь день витало в воздухе. Он физически ощущал, как тьма переполняет его душу, и не сомневался, что это как–то связано с Амэндой и тем, что с ней происходит. Поэтому он не переставал молиться за нее.

Он понимал свою беспомощность. Даже если она в тяжелой ситуации, он ничего не может сделать. Он не знал, где она и в какой помощи нуждается, но все же не мог перестать думать о ней. Он по–прежнему очень любит ее. Он всегда доверял Богу в том, что Он будет вести и защищать его. Так почему он не может доверить Богу ее?

Потому что он знал, что у нее нет веры.

Ангелочек дернула дверь, но она была заперта. Подойдя к окну, она отодвинула элегантную портьеру и выглянула на улицу. Через окно тем более не выбраться. Хозяин всегда уделял должное внимание защите своей собственности.

Торопливо отойдя от окна, она вспотела, на мгновение представив себе, что он может с ней сделать. Он не может ее одурачить. Она прекрасно понимала, что под добродушной маской скрывается готовый вот–вот выплеснуться гнев и желание мести. И сейчас он намеренно оставил ее одну. Он знал, что она будет метаться по комнате от страха, размышляя о том, что ее ждет.

— На этот раз у него не получится, — прошептала она. — Я не могу снова это допустить.

Осмотрев комнату, она решила, что может заправить кровать и прибрать здесь. Ей нужно делать хоть что–нибудь — так она заставит себя не думать о неизбежном. Когда порядок был наведен, она села у окна и сосредоточилась на прохожих. Страх вновь прокрался в душу. Крепко зажмурившись, она пыталась заглушить его. «Михаил, Михаил, подскажи мне, что делать». Она представила, как он работает в поле. Словно наяву она видела, как он выпрямился, держа в руке косу, и улыбнулся ей. Она видела его, сидящим у огня, с Библией на коленях. «Доверься Господу, — сказал он. — Доверься Господу».

В замочной скважине повернулся ключ, и она, сделав над собой усилие, спокойно взглянула на вошедшего Хозяина. За ним следовал крепкий высокий мужчина. Она, притворившись, что ей все безразлично, холодно наблюдала за тем, как здоровяк собрал вещи девочки, которая жила здесь до нее, и вышел. Хозяин стоял, равнодушно изучая ее. Она изобразила подобие уверенной улыбки. «Ты не заставишь меня пресмыкаться перед тобой, ты, дьявол. Ты не сможешь снова запугать меня. Я просто буду вспоминать Михаила. Всегда буду вспоминать его».

В комнату вошел маленький китайский слуга и перестелил белье на кровати.

Ангелочек продолжала спокойно сидеть в кресле с высокой спинкой, положив руки на подлокотники, но ее сердце неистово билось. Хозяин не двигался и ничего не говорил, но этот взгляд, о, она знала, что означал этот его взгляд. Страх, словно опухоль, разрастался внутри. Какое наказание приготовил он на этот раз?

— Принеси ванну, — распорядился Хозяин, и китаец поклонился. — Проследи за тем, чтобы ей хватило теплой воды. — Китаец снова поклонился и задом выскользнул из комнаты. Хозяин, прищурившись, не переставая, смотрел на нее. — Я пришлю к тебе прислугу, — произнес он после долгой паузы и, повернувшись к двери, вышел.

Она удивленно выдохнула. Очевидно, он был обеспокоен тем, как она держалась. Ей никогда раньше не удавалось обмануть его. Но с тех пор прошло почти три года. Вероятно, он забыл ее уловки.

Но, скорее всего, это только усложнит ситуацию.

В комнату, чтобы помочь ей раздеться, вошла молодая служанка. Ей было не больше тринадцати. Ангелочек сразу поняла, что это не любовница Хозяина, хотя вполне могла быть ею раньше. Она была достаточно привлекательна, но Ангелочек знала, что до тех пор, пока девочка принадлежала исключительно Хозяину, на ее лице не было краски, она носила светлые платьица и ленты в косичках. Губы и щеки этой девочки были накрашены, а волосы собраны в массу локонов над оголенными худыми плечиками. У нее был взгляд человека, прошедшего ад.

Исполнившись жалости, она улыбнулась молоденькой служанке. — Как тебя зовут?

— Шерри, — ответила девочка, выбрасывая за дверь ситцевое платье и нижнюю юбку Ангелочка.

— Я бы хотела после стирки забрать свои вещи.

— Хозяин приказал выбросить их.

— Ты должна всегда его слушаться. — Ей не хотелось, чтобы у девочки из–за нее были неприятности. — Ты вместе с ним приехала в Калифорнию?

— Я и еще три девочки, — ответила служанка, проверяя воду. — Она не слишком горячая. Вы можете мыться.

Ангелочек сняла свое поношенное нижнее белье. Погрузившись в теплую ванну, она вздохнула. Что бы ни было дальше, она, по крайней мере, будет чисто вымытой. Во всяком случае, снаружи.

— Давно ты здесь живешь?

— Восемь месяцев, — ответила девочка.

Ангелочек нахмурилась. Оказывается все это время она жила всего за несколько домов от Хозяина и даже не подозревала об этом. Может быть, это судьба, что они все же повстречались.

— Вы очень красивая, — сказала Шерри.

Ангелочек уныло взглянула на девочку. — Ты тоже. — Такая бледненькая, милая девочка, с голубыми испуганными глазами. Ее сердце исполнилось сострадания.

— Хотите, чтобы я вымыла вам голову? — спросила Шерри.

— Чего бы мне точно хотелось, так это выбраться отсюда. — Шерри удивленно замерла, и Ангелочек улыбнулась собственной наивности. — Но ведь это невозможно, верно? — Взяв из рук девочки губку и лавандовое мыло, она больше не произнесла ни слова.

Внезапно без стука вошел Хозяин. Шерри подпрыгнула от неожиданности и покраснела. Ангелочек прикоснулась к руке девочки и почувствовала, насколько она холодная. На руке Хозяина висело несколько атласных платьев. С демонстративной щедростью он положил их на край кровати. — Оставь нас, Шерри. — Девочка молча выскользнула из комнаты.

Крайне раздраженная, Ангелочек, собрав волю в кулак, продолжала мыться, словно он был пустым местом. Он наблюдал за ней. Почувствовав себя неуютно от этого темного испытующего взгляда, она поднялась и завернулась в полотенце. Он протянул ей другое, поменьше, для волос. Она закрутила его на голове в виде тюрбана. Он взял голубой атласный халат и распахнул его, предлагая ей одеться. Надев халат, она туго затянула тесемки. Положив руку ей на плечо, он развернул ее к себе.

— Ты больше не мой маленький Ангелочек, правда?

— Я не могла навсегда остаться ребенком, — ответила она, холодея от его прикосновения.

— Какая жалость, — произнес он, предлагая ей стул. Глубоко дыша и пытаясь оставаться спокойной, она села.

— Ты, наверное, голодна, — сказал он и дернул за шнурок звонка. Вошел китаец с подносом. Как только он поставил перед ней блюда, Хозяин жестом отослал его. Поднимая серебряные крышки, он улыбнулся. — Все твое самое любимое, моя дорогая.

Да, это был пир: великолепно приготовленный бифштекс, соус, салат из свежих овощей, заправленный оливковым маслом. Был здесь и толстый кусок шоколадного торта. Она не ела ничего подобного с того дня, как убежала из нью–йоркского борделя. Ее рот наполнился слюной, а желудок призывно заурчал.

Хозяин открыл серебряный молочник, налил в стакан молока и вручил ей. — Ты всегда предпочитала молоко шампанскому, правда?

Она взяла стакан из его рук. — Откармливаешь теленка, прежде чем забить его, Хозяин?

— Забить золотого теленка? Что ты, я был бы глупцом, если бы поступил так.

Она не ела с тех пор, как случился пожар, — по глупости и из–за упрямства, отвергнув доброту священника. Она была уверена, что если съест их бесплатный суп, они заставят ее исповедоваться, а после исповедания сообщат, что нет ей прощения… Поэтому сейчас она была жутко голодна.