Петр Грушин - Владимир Светлов

Еще одна экспериментальная ракета В‑754 разрабатывалась с лета 1956 года, и ее основным отличием должна была стать установка полуактивной головки самонаведения. Ожидалось, что первая «754‑я» будет изготовлена к лету 1958 года. Целью другой экспериментальной ракеты, имевшей обозначение В‑750П, было исследование в летных условиях аэродинамической схемы «поворотное крыло».

Находился в работе и вариант «750‑й» под обозначением В‑752, который должен был оснащаться двумя боковыми твердотопливными ускорителями. К весне 1958 года были выполнены рабочие чертежи этой ракеты, и подходило к завершению изготовление серии из десяти ракет.

Отдельно в отчете фигурировала и самая «закрытая» ракета из семейства «750‑х», вошедшая в историю под обозначением В‑759. Из других ракет своего семейства она в первую очередь выделялась боевой частью, получившей обозначение специальной, или попросту ядерной.

Следует отметить, что в 1950‑е годы как зарубежные, так и отечественные военно‑политические руководители проявляли большой интерес к возможностям ядерного оружия. Атомная бомба в расчетах стратегов и политиков все еще воспринималась в качестве чрезвычайно мощного взрывного устройства, а не как «оружие судного дня». В результате ядерные боеголовки разрабатывались и изготавливались даже для относительно небольших неуправляемых ракет, внедрялись во все рода войск и предоставлялись в распоряжение командиров войсковых частей, а то и подразделений. Проводились и испытания со «штатными» подрывами подобных малоразмерных боеголовок.

Естественно, что появление малогабаритных ядерных зарядов привлекло к ним внимание и разработчиков средств борьбы с самолетами. Так, в мае 1955 года появилось сообщение, что американская зенитная ракета «Найк‑Аякс» может быть оснащена небольшим ядерным зарядом, позволяющим увеличить радиус поражения самолетов до 400 м. А 19 июля 1956 года в небе американского штата Невада над равниной Юкка был произведен первый пуск авиационной неуправляемой ракеты «Джини», оснащенной 1,5‑килотонной ядерной боеголовкой. Ракета была запущена с истребителя F‑89 «Скорпион», который сразу же после пуска отвернул назад, чтобы не попасть в зону поражения собственной ракеты. Ракета же, пролетев около 5 км, взорвалась. В соответствии с докладом наблюдателей из ВВС США, которые находились на земле, непосредственно под местом взрыва «немедленных неблагоприятных последствий от выпадения радиоактивных осадков отмечено не было».

На фоне подобных «достижений» более чем оправданным считалось и применение атомных боезарядов на отечественных зенитных ракетах, предназначенных для применения в том числе над густонаселенными районами собственной территории. И одним из таких боезарядов была оснащена В‑759, поступившая в дальнейшем на вооружение, модернизированная и затем ушедшая в историю…

Весной и летом 1958 года фрагменты из отчета ОКБ‑2 кочевали по инстанциям, где принималось решение о том, каким образом следует отметить разработчиков новейшего ракетного оружия. Окончательное решение было принято 25 июля, когда за успешную разработку и сдачу на вооружение ракеты В‑750 Петру Дмитриевичу Грушину присвоили звание Героя Социалистического Труда. Руководимое им предприятие наградили орденом Ленина, и пяти работникам (Г. Е. Болотову, Е. С. Иофинову, Ю. Ф. Красонтовичу Ф. С. Кулешову и Н. И. Степанову) присвоили звание лауреатов Ленинской премии. Еще 217 работников предприятия были награждены орденами и медалями.

* * *

Получив от председателя ГКАТ Петра Васильевича Дементьева сообщение о высокой награде, Грушин узнал и о том, что на середину сентября в Капустином Яре был запланирован первый широкомасштабный показ советскому руководству ракетной техники. За год до этого, когда Хрущев посетил полигон, был решен вопрос о принятии на вооружение «75‑й» системы. Теперь же Дементьев порекомендовал Грушину подготовить к новому показу все что возможно, не только сданные на вооружение, но и перспективные ракеты.

Список экспонатов, предназначенных для показа, был подготовлен быстро. Также быстро были намечены и способы их доставки на полигон. К тому времени в Капустином Яре на различных стадиях подготовки к пускам находилось несколько десятков «750‑х» различных вариантов. Предполагалось также доставить серийный образец РС‑1‑У, макеты В‑1000 и В‑600. Однако приехавший в один из августовских дней на предприятие, «по‑устиновски», без предупреждения, Дмитрий Федорович, ознакомившись с подготовленным Грушиным списком, предложил усилить намеченный показ демонстрацией настоящего образца ракеты В‑600, а еще лучше – подготовить к визиту Хрущева проведение пусков этой ракеты в Капустином Яре. Заручившись поддержкой Устинова и Дементьева, Грушин начал интенсивно разворачивать работу.

Он хорошо понимал, что никакие отчеты об успешных пусках В‑600 в Крыму, на которые можно будет сослаться при докладе руководству страны, не смогут заменить ее непосредственного сравнения с В‑625. Но для этого в Капустин Яр предстояло не только доставить ракеты и подготовить техническую позицию. Наиболее серьезной преградой для подготовки пусков являлось отсутствие в Капустином Яре пусковой установки. На приморском полигоне для В‑600 использовалась спроектированная ленинградским ЦКБ‑7 пусковая установка ЗИФ‑ИР‑92. Однако перевозить ее в Капустин Яр было делом немыслимо долгим и, самое главное, требовавшим многочисленных согласований…

Впрочем, выход из непростого положения был найден быстро – высказанная на первом же совещании по подготовке к демонстрационному показу на полигоне мысль о возможности использования для пусков В‑600 находившейся в Капустином Яре старой пусковой установки 140Е была мгновенно воспринята Грушиным как единственно реальная.

Правда, использовавшаяся в 1954‑55 годах для пусков ракеты ШБ установка 140Е более трех лет простояла без дела. Но в течение нескольких недель работниками полигона и испытателями ОКБ‑2 она была возвращена к жизни: привезена на предприятие и отремонтирована, после чего к ее стреле была неоднократно «примерена» В‑600. В начале сентября 140Е вновь установили на полигоне. Вслед за ней туда были отправлены четыре изготовленные в срочном порядке В‑600.

Утром 12 сентября 1958 года в Капустин Яр на показ, названный по‑боевому – «Операция „Береза“», прибыли руководители партии и правительства. У каждой из представленных ракет им предстояло выслушать о ней доклад и осмотреть ее основные элементы. Как и предполагалось, вставленная в доклад строчка о возможности применения В‑600 в составе ракетных комплексов сразу двух видов вооруженных сил произвела на Хрущева и его окружение самое благоприятное впечатление. Об этом сам советский руководитель не преминул сообщить вечером во время подведения итогов показа, состоявшегося в полигонном Доме офицеров. Как вспоминал присутствовавший на этом разборе Грушин, Хрущев в тот вечер был чрезвычайно энергичен, он не стал подниматься на трибуну, а говорил, стоя около первого ряда, где сидели высшие военачальники и руководители страны.

Спустя две недели после «Операции „Береза“», 25 сентября 1958 года, ракета В‑600, подготовленная для проведения автономных испытаний в Капустином Яре, впервые стартовала в этих местах. В последующие две недели было проведено еще три подобных пуска, в ходе которых рули ракеты отклонялись, выполняя команды, поступавшие от бортового программного механизма. Все четыре пуска прошли без существенных замечаний. Но, конечно, гораздо более значительным являлся политический аспект этих пусков: руководству полигона был наглядно продемонстрирован успешный ход работ в ОКБ‑2 над новой ракетой.

Следующая серия автономных испытаний В‑600 началась в конце ноября и была проведена в Крыму на новом стенде‑макете ЗИФ‑101. Существенных замечаний к ракете в этой серии пусков также не было. 4 февраля 1959 года Грушин подписал подготовленный по результатам этих испытаний отчет, основным выводом которого было то, что этап автономных испытаний В‑600 закончен.

Таким образом, предложение Грушина об использовании В‑600 в составе С‑125 было подкреплено вполне реальными результатами.

Конечно, создание унифицированной ракеты было далеко не простым делом. Прежде всего, требовалось обеспечить совместимость ракеты с существенно различавшимися наземными и корабельными системами наведения и управления, различным оборудованием и вспомогательными средствами. Различались и требования Войск ПВО и флота. Например, для С‑125 считалась достаточной минимальная высота поражения целей порядка 100 м. На момент начала разработки «125‑го» комплекса эта высота соответствовала ожидаемой нижней границе применения боевой авиации по наземным целям. Для флота же требовалась ракета, способная поражать противокорабельные ракеты, летящие над относительно ровной морской поверхностью на высотах порядка 50 м. Различным был и способ размещения ракет перед стартом. Ввиду значительных ограничений по габаритным размерам и особенностям старта в условиях качки они должны были подвешиваться под направляющими, на бугелях, расположенных на стартовой ступени. На наземной пусковой установке ракета, наоборот, должна была опираться бугелями на направляющую.