Овертайм - Вячеслав Фетисов

Но Валентин Лукич уже подписал контракт от имени Федерации, опираясь на советы старых знакомых, тех знакомых, которых сам потом велел близко не подпускать к сборной. Тренировочные игры со Швецией и Германией вообще ничего финансово не принесли команде. Шведы и немцы на нас заработали, мы — ничего. Откуда же взялись колоссальные деньги на сборную России, из чьего кармана платили: из собственного, из государственного — я не знаю. Но оказалось, что для Федерации хоккея России 500 тысяч долларов — деньги небольшие, если их даже не пытаются вернуть.

Мы же будущее Кубка видели совсем по-другому. Надо заработать деньги для Федерации, надо покрыть расходы на команду и чтобы еще осталось для нашего фонда помощи хоккеистам старшего поколения. Но эти пожелания почему-то встретили «в штыки».

Вот еще интересная деталь. Накануне встречи меня нашел Боб Гуденоу. Он получил телеграмму от Сыча, где Валентин Лукич предупреждал о своем прилете и просил, чтобы на нашем митинге, то есть совещании, присутствовал Павел Буре, так как он имеет отличную точку зрения от тех людей (то есть «русской пятерки»), которые будут присутствовать со стороны игроков. Боб показывает текст: в конце подписано — «Всеволод Кукушкин по просьбе Сыча». А Валентин Лукич уже летел в это время через океан. Во время совещания я встаю: «Пришла такая телеграмма, Павел Буре здесь и президент Сыч здесь, и я хотел бы при всех представителях Лиги спросить у Павла, какая у него отличная от нас точка зрения. Возможно, она правильная, а может, и нет, но хотелось бы все же ее узнать». Передаю телеграмму переводчице Сыча, он сам вскочил с места, нацепил очки, как будто по-английски читает, и впился в текст глазами, пока ему переводили. После паузы говорит, что он Буре не вызывал, потом соглашается, что, действительно, он знает, что Буре имеет какую-то свою точку зрения. Бред полный. Встал Паша и объяснил собранию, что у него нет никакой своей отдельной или особой точки зрения по любому из вопросов, поставленных здесь. Он, в принципе, с нами во всем согласен. Единственное возражение у него вызывала скаутская должность Виктора Федорова, отца Сергея. В остальном — проблем нет, хотя в Москве упорно с чьей-то подачи писали, что Буре думает о будущем Кубке совсем не так, как мы.

Итак, мы разошлись в Виндзоре, «довольные» друг другом. К финансам нас не допустили. Но мы и не собирались ими заниматься. Другое дело, что мы уже привыкли, что в демократическом обществе бюджет общественной организации (а таковой является любая федерация) всегда прозрачен. И таинственность в появлении и исчезновении многотысячных сумм, естественно, наводила на какие-то мысли. Но зато нам казалось, что сняты все вопросы по составу делегации. Когда же Сыч вернулся в Москву, все началось сначала, будто мы не то что не разговаривали, даже не виделись. Черновик письма, который мы, отчаявшись, подготовили для руководства страны, каким-то образом попал в прессу. Подчеркиваю, черновик, который не был подписан ни одним игроком. Но тут же из него раздули черт знает что. Мы не хотели впятером говорить от имени всех и разослали ребятам проект заявления. Мы писали, что у игроков имеются свои пожелания, которые полностью игнорирует Федерация. Но в российских газетах написали: многие игроки не знали, что они подписывают. Это смешно. Это уровень того еще, советского, сознания. Люди, которые по нескольку лет играют на Западе, знают, чего стоит их подпись. А она может стоить тебе многих миллионов долларов, если ты поставишь ее не там где надо. Замечу, что позже каждый, подписав, отправил письмо назад к нам, в Детройт, не получили мы писем только от двоих из всего состава сборной.

Далась еще всем нашим критикам гостиница «Пента», как красная тряпка для быка. Наверное, многим московским корреспондентам непонятно, что для людей, зарабатывающих, отметьте это слово, в год по миллиону долларов и выше, условия жизни в таком отеле — самые обычные. А вот ради нескольких дней, которые ничего не давали, отправляться в Новогорск я считал бессмысленным. Более того, я знал, что половина команды туда не приедет. Ну поехали бы мы на базу в Новогорск, а не остались бы в Москве? Нам говорили, нет проблем, у каждого в Новогорске будет транспорт и катайся в Москву хоть всю ночь. Но никому не надо раскатывать ночью, достаточно только постоять утром и вечером в пробках на Ленинградском проспекте по дороге в Новогорск и обратно. На мой взгляд, абсурд — проводить в машине столько времени. Я исходил из того, что игроки, которые живут в Америке, не живут долго в гостиницах, у них нет никаких сборов, но они и готовятся и играют, как мы видим, совсем неплохо. Вот почему я считал, что условия, которые предложены нами, а не Федерацией, — более приемлемы. Прекрасное питание в «Пенте», отличные номера, телевизоры, телефоны. Стадион близко, всего пятнадцать минут до Дворца в Сокольниках, отличный в отеле и тренажерный зал, если хочешь — можешь разминаться и там. Приехали в Москву представители Лиги, приехал Боб Гуденоу, все посмотрели и сказали, что условия у игроков соответствуют стандартам НХЛ.

Насколько мне известно, принято решение проводить Кубок мира в дальнейшем в середине сезона, так что вопрос с летними сборами в Москве, возможно, больше и не возникнет.

Гибель любого человека — трагедия. Смерть от автоматной очереди высокого красивого мужчины, каким был Валентин Лукич Сыч, — ужасна. Он не прочтет этих страниц, он не ответит на них уже никогда. И понимая это, я несколько раз их внимательно перечитал, чтобы ни в коем случае не допустить неточностей и никак не оскорбить память ушедшего человека. Отчего случилась эта трагедия, не знаю и копаться в подробностях не хочу. Уверен только в том, что написал все искренне, ничего не пряча. А из песни, как известно, слова не выкинешь.

По моему глубокому убеждению, весь этот Кубок мира — чистый рекламный турнир. Я, хоть убейте, не могу к нему относиться как к настоящему спортивному сражению. Я это говорил и буду говорить где угодно: и в Америке, и в России. Первое и главное: не проводятся международные турниры с судьями, которые из страны-организатора, каким бы ни был арбитр суперпрофессионалом. Как Кубок можно назвать серьезным соревнованием, если посмотреть на расписание шести примерно одинаковых по силе команд? У североамериканцев по нему вышло огромное преимущество. Победитель группы, которая играла в Европе, должен перелететь через океан и через три дня уже играть в полуфинале. На нормальную адаптацию уходит неделя. Российская сборная налетала несколько тысяч миль, перемещаясь, даже для тренировочных матчей, от стадиона к стадиону по разным концам континента, поменяв за пару недель одиннадцать (!) часовых поясов. Даже неиграющие члены делегации; врачи, представители Федерации устали от того, что каждый день надо начинать с того, что ни свет ни заря собираться, выезжать из гостиницы, лететь на самолете, потом снова поселяться в гостиницу и распаковываться.