Где я, там смерть (СИ) - Сербинова Марина

На полу, в хаосе разгромленной комнаты, Джек срывал с отчаянно сопротивляющейся жены остатки одежды. Нора перестала дышать, увидев, как он стащил с себя брюки и, отшвырнув их ногой, набросился на Кэрол. Она яростно закричала, пытаясь вырваться.

«Пресвятая богородица! Вот ненормальные! Перепугали до смерти… — Нора улыбнулась. — Думала, они убивают друг друга, а они так мирятся, видите ли! Чокнутые…»

Она понимала, что нужно закрыть дверь и уйти, но не могла заставить себя это сделать, заворожено наблюдая за безумством на полу, дрожа всем телом от охватившего ее волнения. Никогда она не видела такой страсти, даже в фильмах о любви, которые любила смотреть. И это после пяти лет совместной жизни! Что же было, когда они только познакомились?

Кэрол все еще делала попытки освободиться, но уже не такие рьяные. Она вскрикивала и извивалась под ним, но уже не понятно было, от злости или от страсти. А он походил на дикого зверя, истязающего ее своей похотью, рычащего и стонущего в своем неистовстве, с искаженным от страсти и удовольствия лицом…

Да, именно таким и представляла себе Нора его в постели, необузданным, горячим, властным. Задыхаясь, она наблюдала за сладострастными движениями его молодого гибкого разгоряченного тела, за переливающимися под влажной кожей мускулами, дрожала, слыша его хриплые стоны, которые становились все громче и нетерпеливее. Заметила, как содрогнулась под ним девушка с выражением мучительного наслаждения на лице, и обессилено обмякла, прикрыв глаза. А через мгновенье замер и он, уронив голову ей на плечо. Нора заметила промелькнувшую на его лице самодовольную блаженную улыбку, услышала, как он зашептал о любви, и тут же поспешно прикрыла дверь, испугавшись, что он ее заметит.

Она ушла, зная, что никогда не забудет того, что увидела. Она была уже не молода, и стыдилась своего влечения к хозяину, у которого работала уже столько лет. Она тщательно скрывала это и от него, и от всех остальных, понимая, что он никогда не посмотрит на нее, как на женщину. Все, что она себе позволяла, это мечтать о его объятиях в своей комнате, где никто не мог ее видеть… пока другие, помоложе и посимпатичнее, вкушают любовь этого потрясающего мужчины. Да еще и находят в себе силы ему сопротивляться, как эта молоденькая дурочка, которую он почему-то так любил. Ах, молодая она, ничего еще не смыслит, ни в мужчинах, ни в любви. А она, Нора, жизнь бы отдала за то, чтобы оказаться на ее месте в те минуты на полу, которые она лишь наблюдала со стороны, спрятавшись за дверь. Что ж, каждому свое.

Кому-то любовь, а кому-то предстоящая уборка в разгромленной спальне…

Прошло три дня. За это время Кэрол не сказала Джеку ни слова.

Тихая, молчаливая, безучастная ко всему, она бродила по дому или сидела в спальне.

Она не плакала, но ее глаза казались влажными, как будто в них постоянно стояли слезы. Она ничего не ела, или совсем отказываясь от еды или делая вид, что ест. Когда Нора попыталась с ней поговорить, она в ярости вышвырнула ее за дверь и велела больше не попадаться ей на глаза. Кэрол рассердилась на нее еще до этого, услышав случайно, как та рассказывает Джеку, что «опять звонил мужчина с надорванным хриплым голосом и просил к телефону Кэрол». Кэрол поняла, что это был Тим. Наверное, и Джек это понял.

Позже, когда Нора была одна, Кэрол зашла к ней на кухню, с трудом сдерживая в себе холодную ярость.

— Объясни-ка мне, милочка, почему это ты не зовешь меня к телефону, когда меня спрашивают? И почему говоришь об этом не мне, а Джеку, а?

Нора растерялась.

— Я… я подумала, что вы сейчас не в настроении с кем-то разговаривать, — она совладала с собой и устремила на Кэрол дерзкий вызывающий взгляд. — Я посчитала, что вам сейчас не до мужчин. Извините, если я ошиблась.

В печальных меланхоличных глазах девушки вдруг вспыхнула такая злоба, что Нора невольно отвела взгляд и отошла, делая вид, что у нее полно работы. Но не могла удержаться от желания уязвить ненавистную хозяйку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— У вас появился новый воздыхатель? А что, Рэй уже прискучил? И как только Джек тебя терпит? Совсем обнаглела… Один пороги оббивает, не прогонишь, другой названивает! Ни стыда не совести. Хорошо, хоть ребенок не видит, как нас осаждают ваши любовники! Зачем же вы так? Не хорошо. Дождетесь, вышвырнет вас Джек за порог.

На губах Кэрол застыла холодная презрительная улыбка.

— Ты так думаешь, Нора? Скорее он вышвырнет тебя, когда заметит, что ты стала забывать свое место, поломойка! Занимайся своим делом, и не забывай, что ты всего лишь прислуга. И если мне кто-нибудь будет звонить, будь добра пригласить меня к телефону. Тебе понятно?

Нора опустила глаза и поджала злобно губы под неприязненным горящим взглядом хозяйки.

— Да, — процедила она сквозь зубы.

— И совсем не обязательно докладывать обо всем Джеку.

Развернувшись, Кэрол ушла к себе.

А Рэй действительно уже не один раз приходил, пытаясь с ней встретиться, но появившийся в доме в качестве охранника чернокожий верзила каждый раз выпроваживал его со двора, не пуская и на порог дома. Так распорядился Джек. Кэрол не пыталась этому воспрепятствовать и не вмешивалась, украдкой наблюдая из окна, как огромный африканец со странным именем Хок выставляет Рэя за ворота. Но Рэй всегда был упрямым. Он был уверен, что Джек удерживает Кэрол силой, что она не могла сама к нему вернуться.

— Кэрол! Кэрол, ты слышишь меня? — кричал он под окнами. — Позвони мне, малыш! Ты же можешь мне позвонить! Я не дам тебя в обиду, клянусь тебе, не дам!

А она думала только о том, что нужно поскорее уехать. Тогда у Джека не будет надобности расправляться с Рэем. Если она исчезнет, у этих двоих не останется повода для такой вражды, и есть шанс, что тогда Джек оставит Рэя в покое. Ведь преждевременная смерть Рэя может поставить Джека в щекотливую ситуацию, потому что многим было известно об их обоюдной неприязни и многолетнем соперничестве. Не факт, конечно, что Джек позволит усадить себя за решетку, но это подозрение могло бросить тень на его репутацию, к которой он теперь относился с большой щепетильностью и придавал ей большее значение, чем в молодые годы, когда именно на своей скандальной и темной репутации построил такую головокружительную карьеру. Хотя мысли и душа Джека — потемки. Нельзя было предугадать, что творится у него в голове, и как он поступит в той или иной ситуации.

Кэрол знала одно. Если она останется, то Рэй уж точно отправится вслед за Куртни… и всеми остальными. А может и Тимми, если Джек и к нему ее приревнует. Не известно, что еще там наплела ему Нора. Уехать, как можно скорее, и увезти с собой все свои тридцать три несчастья. Деньги у нее есть. Можно продать квартиру Куртни, как бы ей этого не хотелось. Но жить здесь ей все равно нельзя. На эти деньги она с Патриком проживет, пока не устроится на работу. Она не думала о том, чтобы воспользоваться завещанными ей Куртни деньгами и акциями компании. Нет, она не смеет это сделать после того, как свела Куртни в могилу.

По ночам, во сне она видела плачущую Куртни, слышала ее упреки.

«Это ты! Ты во всем виновата!».

Ее голос, ее рыдания Кэрол слышала и днем и ночью, и во сне и наяву. Кэрол ощущала себя так, будто жизнь покинула ее тело. Нежное мягкое сердечко преданной добродушной Кэрол молчало. Той Кэрол больше не было. Ее агония закончилась вместе с жизнью той, которую она привела к гибели в благодарность за ее добро, которой причинила столько боли, завладев сердцем Рэя. Внутри было что-то страшное и темное, бесконечно безнадежное, над чем разверзлась, как над пропастью, ее душа. А еще злость. И ненависть. На все и на всех. И на себя в первую очередь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Когда Нора собирала тарелки с нетронутой едой, над которыми она для вида посидела, между ними снова вышел разлад. Кэрол безучастно слушала ее ворчание по поводу того, что она отказывается есть, но ее словно вернули к жизни слова, которые она уже не могла пропустить мимо ушей.